— А что еще ты делал?
— Я звонил его деловым партнерам, напоминал о назначенных встречах. Перед встречей проверял, насколько безопасно это место, не может ли поблизости кто-то притаиться. Когда надо было что-то организовать — делал и это.
— То есть ты работал скорее личным секретарем, чем телохранителем?
— И секретарем тоже. Но и телохранителем.
— А заодно и водителем?
— Совсем немного. Игорь Борисович почти всегда водил машину сам. Ну, конечно, кроме тех случаев, когда вел сложные деловые переговоры по телефону, возвращался из ресторана или плохо себя чувствовал. Тогда вел я.
— Ты давно у него работаешь?
— Три года.
— То есть он нанял тебя после того, как у него случился инфаркт?
— Да, я слышал об инфаркте. И, наверно, это повлияло. Ему требовался помощник.
— А как телохранителю тебе пришлось за эти три года действовать? Хотя бы один раз? — спросил Гуров с довольно ироничной интонацией — он уже успел про себя решить, что охранять шефа Павлу Зорькину не приходилось.
— Почему же, пришлось, — спокойно ответил Павел.
— И при каких обстоятельствах?
— Это когда на него покушение устроили.
— Покушение?! — Гуров невольно повысил голос. Этого он совершенно не ожидал. — И когда это было?
— В прошлом году, весной.
— Ну-ка, расскажи подробнее все, что знаешь, — потребовал Гуров.
— Дело было в апреле, — начал рассказывать Зорькин. — Мы ехали по Кутузовскому. Ну, вы, наверно, знаете, какое там движение. Мы то ехали, то стояли. Вел тогда как раз я — Игорь Борисович беседовал по телефону с одним партнером. И я еще обратил внимание, что мне все время попадаются на глаза две машины: белый «Лексус» и синий «Форд Фокус». В потоке так редко бывает, если только не совсем упертая пробка — там машины то и дело меняются. А эти все время шли рядом: «Лексус» справа, «Форд» слева. Тут нам надо было сворачивать в переулок. Я начал перестраивать в правый ряд, но этот «Лексус» никак не уступал мне дорогу. Наконец я кое-как сумел свернуть, и тут вдруг появился тот самый «Форд» и встал точно перед моим носом. Из этих двух машин выскочили четыре амбала и направились к нам.
— Они были вооружены? — уточнил Гуров.
— Огнестрельного оружия не было — во всяком случае, они не доставали. У них были бейсбольные биты и резиновые дубинки. Двое направились к моей дверце — ну, чтобы меня заблокировать. А двое пошли с той стороны, где сидел Игорь Борисович.
— Понятно… — протянул Гуров. — Серьезно избили?
— Кого — Игоря Борисовича? Да нет, он так и остался сидеть в машине. Они не смогли до него добраться.
— А, так ты блокировку включил? — догадался Гуров. — А стекла у вас бронированные, они не смогли их разбить?
— Нет, блокировку я не включал, — покачал головой Зорькин. — И стекла у нас самые обычные. Просто я успел вылезти, прежде чем они подошли. Ну, и выполнил свои обязанности телохранителя.
— Как же ты выполнил эти самые обязанности? — удивился Гуров. — Автомат, что ли, достал?
— Зачем автомат? Просто я владею несколькими видами единоборств. Кунг-фу, например, кикбоксингом, тайским боксом. Я этих ребят немного приложил, так что им больше не захотелось нападать. Уселись они в свои машины и укатили. Только биты там остались валяться.
— Вон ты, оказывается, какой… — протянул Гуров, уже другим взглядом окидывая своего собеседника. Теперь он оценил то, на что не обратил внимания вначале: плавность и точность движений, уверенность, с которой тот держался. — Выходит, ты и правда можешь защитить своего хозяина. А Семенов не говорил тебе, кто были эти нападавшие?
— Напрямую не говорил, — ответил Зорькин. — Но я и сам догадывался. Ему до этого несколько раз звонили какие-то люди, предлагали продать бизнес.
— Какие люди? Конкуренты? Другие транспортные компании?
— Нет, не они, — покачал головой охранник. — Всех наших конкурентов я знаю — когда ездили на приемы в Торгово-промышленную палату, в мэрию, я их видел. Это солидные люди, они так действовать не станут. Это какие-то другие.
— А на кого они требовали перевести бизнес?
— В том-то и дело! Они называли какие-то никому не известные фирмы, которые никогда перевозками не занимались. Почему я и говорю, что это какие-то темные лошадки.
— Интересно… — протянул Гуров. — А скажи мне еще вот какую вещь. Ты ведь вел все расходы Семенова, учитывал все траты. Мне говорили, что он очень много денег тратил на женщин. Это правда?
— Знаю я, кто вам это говорил, — отвечал Зорькин, и его лицо нахмурилось. — Лидия Евгеньевна все время твердила, что Игорь Борисович все деньги на баб тратит. Только все это напраслина. На самом деле он тратил на эти цели очень мало.
— Что, женщин совсем не было? — спросил Гуров.
— Нет, почему же, были, — признался телохранитель. — При мне было трое.
— За три года?
— Не совсем так. На самом деле надо по-другому считать. С одной девушкой, Надя ее звали, Игорь Борисович расстался еще до того, как я поступил к нему на службу. Так что я ее видел всего один раз — когда по просьбе Игоря Борисовича отвозил ей деньги. Потом некоторое время была Вероника. Вот ее я знал хорошо. Ну, а последние полтора года — еще одна…
— Ну, это не слишком много, — согласился Гуров. — И сколько твой шеф на них тратил?
— Примерно… — Зорькин задумался, производя в уме какие-то подсчеты. — Примерно сто пятьдесят — двести тысяч в месяц.
— А зарабатывал он за месяц сколько?
— Вот этого я не знаю, — признался его собеседник. — Делами фирмы я не занимался. Я знаю, сколько он тратил, потому что это были в основном наличные — они через меня проходили. А доходы — это не мое дело.
— Но ты ведь наверняка интересовался! — уверенно сказал Гуров.
— Нет, я не интересовался, — твердо отвечал охранник. — У меня свои дела есть, а в чужие я не лезу. И если я знаю, какие у фирмы примерно доходы, то совершенно случайно. Просто Игорь Борисович пару раз при мне разговаривал с подчиненными — один раз с финансовым директором, а другой — с Молчановым.
— Это который сейчас с вами здесь отдыхает?
— Да, с ним. И вот из этих разговоров я понял, что в месяц фирма приносит дохода примерно двадцать миллионов.
— Неплохие деньги… — задумчиво сказал Гуров. — И, конечно, с точки зрения этих миллионов двести тысяч на женщин — сущий пустяк.
— Да, это расходы небольшие. Хотя должен заметить, что двадцать миллионов — это маленький доход. Это уже после того, как начались эти убытки, он такой стал. А раньше, как я понял, был значительно больше.
— Да, я слышал об этих убытках, — сказал Гуров. — А ты не знаешь, в чем тут причина? Что твой шеф об этом говорил?
