Бросив взгляд на отчеркнутые кем-то строки, Балабанов прочел:
«Троицкая лавра святого Сергия, эта священная для всех русских обитель, показавшая неслыханный пример верности, самоотвержения и любви к отечеству, была во время междуцарствия первым по богатству и великолепию своему монастырем в России… Троицкая лавра походила более на укрепленный замок, чем на тихое убежище миролюбивых иноков. Расставленные по стенам и башням пушки, множество людей ратных, вооруженные слуги монастырские, а более всего поврежденные ядрами стены и обширные пепелища, покрытые развалинами домов, находившихся вне ограды, напоминали каждому, что этот монастырь в недавнем времени выдержал осаду, которая останется навсегда в летописях нашего отечества непостижимой загадкою…» Андрей бережно закрыл книгу, повторив:
– Непостижимой загадкою…
Да, эту загадку предстоит еще разгадать. И путеводной нитью здесь должны послужить не только исторические факты, зафиксированные в летописях и свидетельствах современников, которые дошли до историков. В равной мере необходима еще интуиция, дающая возможность постигнуть самую сердцевину, душу эпохи. На ватмане, в который обернули книгу, было тщательно выведено: «М.Н. Загоскин». Ниже шло название: «Юрий Милославский, или Русские в 1612 году».
Время перевалило за полночь, когда Балабанов поднялся из-за стола. Толкнув дверь, он вышел на крыльцо, в сырую ночь. Щеки коснулась ветка сирени, он бережно отвел ее. Затем по поскрипывающим ступеням сошел с крылечка в запущенный сад.
Небо затянули тучи, поглотившие звезды. А с вечера было ясно, и синоптики обещали летную погоду. Неужели в очередной раз ошиблись? Похоже на то. Только бы полет не отменили…
Незаметно подошло время, которого все они с нетерпением ждали. Вчера утром у Балабанова был долгий разговор с начальником Главного управления Воздушного флота РККА. Спускаясь безмолвным садом к реке, Андрей мысленно вновь и вновь возвращался к этому разговору. Вокруг чутко, сторожко спал городок.
Балабанов понимал, что его завтрашний, вернее уже сегодняшний, экспериментальный прыжок очень важен. Дело в том, что командование приняло решение подготовить и провести групповой прыжок парашютистов с военного самолета. Такого еще никто не совершал в нашей стране, а может быть, и в мире. Первым этапом подготовки к групповому десанту и должен был послужить индивидуальный прыжок Андрея Балабанова.
Выброска воздушного десанта с оружием в тыл противника, пусть пока условного… Даже дух захватывает от дерзости и необычности такого замысла. Безусловно, это новая страница в военном деле, в военной истории.
Балабанов посмотрел вверх, на неясные контуры облаков, подумал: откуда у человека это извечное стремление в небо, к полетам? Чем манят его звезды? Не может быть, чтобы это была просто прихоть. Не зря человечество издревле мечтало подняться в зенит, взлететь к солнцу. Достаточно вспомнить бесчисленные мифы и легенды, сложенные народами мира. Дедал и Икар, ковер-самолет…
А может, и впрямь люди когда-то давно умели летать, как он вычитал в затрепанной книжке, которую ему давал военком? Позже, утверждал автор книги, человек, увы, утратил эту способность, но остались тоска и память о ней… В такую ночь можно поверить во что угодно, даже в самое невероятное.
Недавно один курсант рассказывал ему поразительно интересную историю. Живет в Калуге рядовой школьный учитель, который открыл человечеству путь сквозь воздушный океан в космос, к непостижимо далеким звездным мирам. Зовут этого человека Константин Эдуардович Циолковский. Курсант пояснил, что летательным аппаратом, по мысли Циолковского, должен послужить не самолет, которому для полета необходим воздух, а реактивный снаряд, ракета. Ведь она, образно говоря, движется в пространстве за счет отбрасывания огня, точнее, продуктов сгорания, а потому может лететь в безвоздушных просторах.
Полет к звездам! Дух захватывает. Хотя до этого, по всей видимости, еще далеко. Может, сотни лет. А может, и тысячи. Кто знает? Но это будет, это обязательно свершится! А пока… пока ему предстоит прыгнуть с самолета на высоте около пятисот метров, полагаясь только на легкий матерчатый купол, который, когда дернешь кольцо, раскроется над твоей головой. А вдруг не раскроется? Бывает ведь и такое. Однако, как известно, без риска нет победы. Нужно научиться приземляться в заданном районе, в заданном месте, чтобы не угодить в руки врага. Придет время, и вслед за Андреем пойдут тысячи и тысячи. «Крылатая пехота»… Очень точно сказано.
В уме Балабанова сами собой сложились слова: «С неба – на землю и в бой». Он подумал, что это может быть строкой из будущего стихотворения о десантниках, хотя самое слово «десантник» еще не имело реального прообраза, он впервые услышал его только вчера.
– Крылатая мы пехота, от нас не уйти врагу, – с чувством продекламировал Балабанов, и неведомая ночная птица, напуганная его голосом, с жалобным криком взметнулась из-под ног и порхнула в высоту.
Петляющая тропинка наконец вывела его к Разине.
От реки веяло влажной прохладой, полночной свежестью. Андрей решил было искупаться, но тут же отбросил сумасбродную мысль – вода наверняка очень холодная. Нужно возвращаться и попытаться отдохнуть перед прыжком.
Однако дома, вместо того чтобы лечь, он зажег лампу и сел к столу. Хотелось поразмыслить о том, как начать первую главу повести о Смутном времени, о героической обороне Троице-Сергиевой лавры, но на бумагу вдруг начали ложиться строки стихотворения об отважных десантниках:
Стоит, ожидая старта,
До времени спящий гром…
Десант – это значит карта,
Тревожный аэродром.
Десант – это труд без счета
В метели, в дожди, в пургу,
Крылатая мы пехота,
От нас не уйти врагу.
Десант – это значит ветры,
Открытый сверху простор…
Да пешие километры,
Усталости наперекор.
Десант – это значит дымка,
Багряный расцвет росы,
Кустарник вокруг в обнимку
Да сердце, словно часы.
Если опасность маячит —
Рядом товарищ с тобой…
Словом, десант – это значит:
С неба – на землю и в бой!..
Постель Андрея так и осталась нетронутой. На рассвете он поехал на аэродром. Солнце пока не взошло. Небо было сплошь затянуто полупрозрачным слоем туч. На молодых, еще не пошедших в рост травах серебряными каплями лежала тяжелая роса.
– Распогодится, Паша? Как думаешь? – спросил Балабанов сопровождавшего его красноармейца.
Тот пожал плечами:
– Руководитель полета полчаса назад звонил в уездный центр.
– Ну?
– Синоптики мнутся. Ничего хорошего не обещают.
Внезапно налетевший порыв ветра, казалось, подтвердил слова красноармейца. Где-то в отдалении недовольно проворчал гром.
