3
Утром, после завтрака, Александр Беляк вместе с Виталием Ляшко вышли из столовой. День выдался солнечный и по-летнему теплый. Настроение у обоих было приподнятое. Даже праздничное. Они чувствовали себя героями.
Да и не они одни. Каждый курсант четвертой и третьей эскадрильи, принимавший участие в марш-броске и массовой потасовке на дискотеке, чувствовал себя так же. В училище только и разговору было о вчерашних событиях.
Но не только победный исход в стычке с местными парнями доставлял курсантам радость и чувство удовлетворения. Каждый из них прошел проверку, выдержал экзамен, как говорят «на вшивость». Откликнулся на инициативу, честно и самоотверженно бился и, главное, стойко держался на поверке, не дрогнул, не выдал друзей, выстоял. Впервые за месяцы учебы и совместной жизни, каждый курсант почувствовал себя членом единого спаянного коллектива. Познал плечо друга, которому можно доверять и на которого можно опереться, ощутил крепкую и неразрывную связь с тем, что прочно объединяет людей в трудные и опасные минуты жизни, что называется «солдатская дружба» и «воинское братство».
— Классно вчера у нас вышло! — сказал Ляшко.
— Нормально, — ответил Беляк.
К ним присоединился Виктор Пряник. Он дружески хлопнул Беляка по плечу:
— Ты, Сань, гений!
— Иди ты! — отмахнулся Беляк.
— Не, в самом деле, гений! Как ловко придумал, а? Хрен бы мы выбрались за проходную, если б ты не скомандовал? А перед строем и ворота распахнули. И никому в башке не засветило, что две эскадрильи таким манером чухают в самоволку!
Александр не успел ответить. Им навстречу шел подполковник Давлетов. С красной повязкой на рукаве, — дежурный старший офицер.
Ребята дружно вскинули ладони к головным уборам.
— Здравия желаем, товарищ подполковник!
И зашагали дальше.
Но Давлетов был не в духе с самого утра. Его назначили дежурным не по утвержденному графику. Он планировал поехать на воскресенье в Сызрань к семье, а ему приказали заступить дежурить на подмену загулявшего майора, не прибывшего в городок. Он ходил злой и всем недовольный.
Давлетов остановился, хмуро посмотрел на веселых курсантов.
— Эй, вы трое! — поманил он их к себе рукой. — Оба ко мне!
Ребята остановились, обменялись улыбками. И двое — Ляшко и Пряник шагнули к Давлетову.
— Слушаем вас, товарищ подполковник!
— А ты почему застрял? — Давлетов хмуро осмотрел Беляка.
— Вы же сказали, чтоб оба к вам подошли! — Беляк состроил на лице наивность и простоту. — А я тут третий. Как говорят, третий лишний.
— Разговорчики!
Давлетов придирчиво оглядел курсантов с ног до головы.
— Одеты не по форме! Сапоги в гармошку! Да и к старшему офицеру должного и положенного уважения и почтения не высказываете!
Сдвинул брови, насупился, придумывая наказание.
— Объявляю вам, товарищи курсанты, всем троим, наряд вне очереди!
— Есть наряд вне очереди! — уныло, но громко ответили курсанты.
— Отправляемся на кухню чистить картошку, — вздохнул Беляк.
— На кухню вы не пойдете! — Давлетов покачал указательным пальцем перед их лицами.
— Убирать территорию?
— Да! Будете убирать, но только вот это, — и Давлетов показал на летний туалет. — Убрать, вымыть, вычистить и мне доложить об исполнении!
— Есть убрать, вымыть и вычистить, товарищ подполковник…
— А с приходом ассенизаторской машины, закачать содержимое из выгребной ямы.
— И закачать содержимое из выгребной ямы, — повторил Пряник.
— Старшим назначаю… как фамилия? — Давлетов в упор смотрел на Александра.
— Курсант Александр Беляк, второй курс, четвертая эскадрилья!
— Старшим наряда назначаю курсанта Беляка!
— Есть быть старшим наряда, товарищ подполковник!
Давлетов удовлетворенно кивнул, повернулся и пошел дальше.
Ребята уныло переглянулись. Выходной день испорчен с утра, все планы рухнули и пошли псу под хвост. Убирать туалет — это был один из самых грязных, неприятных и унизительных нарядов.
— Чего носы повесили? — улыбнулся Беляк. — Мы еще легко отделались. Могло быть и хуже?
— Куда уж хуже? — удивился Ляшко.
— За вчерашнее да если по полной программе, — многозначительно произнес Пряник, — долго бы не смогли отмыться.
— Это точно! — согласился Беляк.
Быстро переоделись в робу. Вооружились ведрами и швабрами. И приступили к выполнению наряда. С шутками да прибаутками дело спорилось. Беляк вспомнил, как ежедневно с раннего утра, до школы, в его обязанности входило чистить от навоза стойло коровы и загон свиньи. Работа она везде работа. Наконец все сделали, все вымыли, все вычистили. Навели положенные блеск-красоту.
Подкатила ассенизаторская машина. Рукав запустили в выгребную яму, и через четверть часа работящий мотор выбрал все до основания.
— А делов-то всего ничего! — устало произнес Пряник, вытирая тыльной стороной ладони пот со лба.
— Оттарабанили до обеда, и теперь свободны, — улыбнулся Ляшко, тряпкой вытирая мокрые следы от ребристого рукава.
— Пойдемте докладывать о выполнения наряда, — сказал Беляк, придирчиво осматривая проделанную работу и наведенную ими чистоту в летнем туалете. — Пусть идет и проверяет!
Они двинулись к штабу. Доложили подполковнику о выполнении его приказа по всей форме.
— Похвально! — произнес тот, выходя из-за стола. — Сейчас проверю!
— Разрешите сходить помыться?
— Разрешаю!
А другие курсанты, обиженные придирками Давлетова, успели вытащить рукав ассенизаторской машины из ямы и положили его на чисто вымытый пол, отверстием к стене. Сами затаились неподалеку…
Как только Давлетов зашел в туалет, дверь за ним закрыли и подперли доской. А мотор был включен на максимальный режим. Содержимое хлынуло из объемистой бочки обратно, мощной струей ударяясь о стену туалета, образуя грязный и вонючий фонтан. Из туалета понеслись отчаянные вопли и отборные ругательства.
На крик сбежались курсанты, солдаты, вольнонаемные служащие и рабочие. Сбили доску, распахнули дверь.
Давлетов, шатаясь, вышел из туалета, с головы до ног мокрый и грязный. На земле от каждого его шага отпечатывался мокрый след. Фекалии свисали с фуражки, с ушей и погон, стекали струйками по лицу, искаженному злой гримасой…
Виновным оказался старший наряда. Наказание последовало незамедлительно. Без вины виноватый Александр Беляк получил десять суток ареста.
