Александр, как и стоящие рядом капитан и бортовой техник, как десятки других людей на аэродроме, еще не успел осознать и понять всю глубину потери, прийти в себя, а издалека уже снова донесся сухой щелчок.
Второй вертолет дрогнул в воздухе, словно напоролся на препятствие.
— Еще один! — выдохнул Чубков.
В следующее мгновение тяжелый боевой вертолет, словно игрушка, перевернулся несущим винтом вниз, как говорят пилоты «стал мельницей», и начал падать. Через несколько секунд, внутри винтокрылой машины коротко блеснула молния, и раздался оглушительный взрыв. На том месте, где только что в воздухе находился боевой полосатый «крокодил», образовался громадный огненный шар, который падал на посадочную полосу…
5
— Давай скорее! Они уже летят! — волновался Юсуп, торопя своего напарника. — Чего так долго возишься?
Они находились на плоской крыше дома, который, как и другие дома кишлака, был расположен всего в полукилометре от аэродрома. Перед домом росло старое ореховое дерево, и его густая крона служила им маскировкой. В кроне вырезали часть ветвей, и в просвете получилось удобное окошко.
— Успеем! — спокойно отвечал Кабир.
Он не спеша прилаживал на плече «огненную трубу» с остроносой ракетой. Так моджахеды именовали ПЗРКа — переносное зенитно-ракетное устройство.
— Как в прошлый раз? — съязвил Юсуп.
— Не надо было спорить, — ответил Кабир.
— А кто из нас упирался?
Кабир нахмурился и промолчал.
Пару дней назад они опоздали.
Сначала спорили, из чего лучше стрелять: из «огненной трубы» или из нового крупнокалиберного пулемета? Степенный и неторопливый Кабир настаивал на трубе. Он был опытным охотником и считался лучшим стрелком в отряде. А Юсуп, молодой и прыткий, предлагал пулемет, он курсы специальные проходил. А потом, пока устанавливали на трубе ракету и налаживали к стрельбе крупнокалиберный пулемет, потеряли много времени. Все вертолеты, которые летали в Панджшерское ущелье, вернулись и совершили посадку.
Неудача обескуражила обоих. Перебранка продолжилась и вечером, когда уселись ужинать. Но в их спор вмешался сам Джаллавар-хан. Перебирая большим пальцем с темным ногтем четки из пожелтевшей слоновой кости, он сказал:
— Аллах милостив и создал для нашей жизни дни и ночи, которые идут чередой друг за другом. Так и вы будете стрелять по очереди. Один день из пулемета, а второй — из «огненной трубы».
Немного помолчав, Джаллавар-хан задумчиво произнес:
— Стрелять из пулемета намного опасней, чем из «огненной трубы». Пулеметные пули оставляют след. Шурави сразу определят то место, откуда шла стрельба, и нам придется быстро уходить в горы. А ракета из трубы летит без следа. Поэтому первым пусть стреляет из своей трубы Кабир.
Юсуп зло сверкнул белками глаз в сторону удачливого соратника и промолчал. Возражать Джаллавар-хану опасно. Его слово — закон! Предводитель отряда безжалостен не только к врагам ислама. А самое главное заключалось еще и в том, что, — если Аллах пошлет удачу! — только один он, Джаллавар-хан, только его слово, станет подтверждением о том, кто своим выстрелом сбил проклятую и страшную «шайтан-арбу».
А награда за сбитую «шайтан-арбу» очень крупная. Очень большая награда — целый миллион афганей! Юсуп уже видел себя обладателем такой кучи денег. Он знал, как и все моджахеды, четкие расценки войны. За убитого солдата — пять тысяч афганей, за партийного активиста — десять тысяч, за офицера — тридцать тысяч… Чтобы доказать, что сам убил, надо отрезать и принести ухо. Все просто! А вот за сбитый самолет или крылатую «шайтан-арбу» — миллион!
Столько афганей даже в карман не положишь. Их и за год не заработаешь, трудясь от зари до заката. А деньги ему нужны, очень нужны. Он давно носит в своем сердце мечту: жениться и обзавестись своим домом и хозяйством. Миллион афганей на все хватит: на выкуп жены, на покупку земли и дома… И Юсуп, как и тысячи других, таких же как и он рядовых «воинов ислама», искренне благодарил Аллаха, что на свете есть такой праведный человек — Гульбеддин Хекматиар, — да продлит Аллах его дни! — добрый и праведный мусульманин, который щедро платит…
Не ведал только Юсуп о том, что Хекматиар раскошеливается не из своего кармана, а его руками платят за «уши» американский «Комитет помощи афганским беженцам» и банк «Америкэн экспесс» в Базеле. Этот банк находится далеко от Афганистана, в центре добропорядочной Европы, в Швейцарии, и в том банке на счет Хекматиара уже внесено щедрое «пожертвований от христиан» — более трехсот тысяч долларов. Ничего этого Юсуп не ведал. Зато цену доллара знал хорошо. Менялы только за один доллар выкладывают по пятьдесят афганей.
Все это и было причиной взволнованности Юсупа.
Он смотрел на небо жадно расширенными глазами и видел не заходящие на посадку вертолеты, не проклятые муллой «арбы шайтана», а в каждой винтокрылой машине — видел одни афгани, только одни афгани! Много-много афганей! Целый миллион! И взволнованно глотая воздух, мысленно отсчитывал: «Летит миллион… Еще миллион! Только руки протяну и они — мои!» Но эти миллионы все проносились по небу мимо, мимо, мимо…
— Давай скорее! Они же рядом пролетают! — торопил он напарника. — Чего так долго возишься?
Степенный Кабир был человеком основательным и спокойным, он не привык торопиться, имел крепкие руки и зоркий глаз, он мог, как никто другой в отряде моджахедов, вскинув винтовку, поразить птицу на лету.
Кабир растопырил кряжистые ноги и наводил свою «огненную трубу» на вертолет, на «шайтан-арбу», которая заходила на посадку.
Он целился, как казалось Юсупу, слишком долго.
Глухо грохнул не выстрел, а выплеск огня из трубы, и с яростным змеиным шипением ракета умчалась навстречу вертолету.
Оба замерли, всматриваясь туда, в небо, где продолжала лететь «шайтан-арба».
— Промазал! — горестно выпалил Юсуп и осекся.
Железная «шайтан-арба» неожиданно задрожала, как норовистый конь от нетерпения, потом странно завалилась на бок, из нее повалил дым, и она стала падать вниз.
— Попал! — хрипло выдохнул Юсуп, пораженный меткостью Кабира. — Попал!
И тут же смолк на полуслове, с открытой завистью глядя на своего удачливого соратника по «священной борьбе с неверными». А в голове вихрем проносились мысли: «Миллион! Но не мой, а Кабира? Почему не мой? Ведь я тоже мог бы попасть, мог бы сбить, если бы стрелял первым из своего пулемета?»
А Кабир, не проявляя эмоций, неторопливо и деловито перезарядив «огненную трубу» новой ракетой, снова, как это он много раз проделывал на охоте, стал сосредоточенно и спокойно прицеливаться в другой вертолет.
Глухо грохнул второй выплеск огня.
Юсуп, поглощенный своими мыслями, вздрогнул. Горячая волна воздуха снова окатила его. И он окаменел с широко раскрытым ртом.
