В преддверии гигантской битвы на «Огненной дуге» над Кубанью и Таманским полуостровом разгорелось еще одно воздушное сражение. В нем участвовало 1200 немецких самолетов, в том числе эскадры «Удет», «Мельдерс», «Зеленое сердце».
- 1 -
Возглавив отдел в «Форшунгсамте» министерства авиации, Зигфрид Коссовски ощутимо почувствовал тяжесть этой работы. В отдел поступало много информации. Ее нужно было систематизировать, перепроверять, анализировать и составлять четкие сводки для командования люфтваффе.
Коссовски со всей своей пунктуальностью и добросовестностью изучал материалы о новых видах вооружения у противника, и эти занятия оставляли мало иллюзий для уверенности в превосходстве немецкой технической мысли.
Он составил картотеку по новым исследованиям воюющих стран. Эта картотека росла по мере поступления сведений от агентов и сообщений печати. Просматривая полученные документы, Коссовски убедился в том, что и в Англии и в Америке стало известно о реактивной авиации Германии.
Фирма «Пауэр Джетс» построила турбореактивный двигатель еще до войны и по указанию министерства авиации лихорадочно начала проектировать самолет новой конструкции. Первый самолет, получивший наименование «Глостер-40»,
[23]
поднял в воздух летчик Сейер в мае 1941 года. В октябре двигатель и чертежи этого самолета англичане передали янки, и они построили самолет «Бэлл-Айркомет». «Глостер-40» достигал скорости 480 километров в час. Для самолета-перехватчика это был весьма скромный показатель. Поэтому англичане разработали вторую модель с двумя двигателями. Новый самолет «Глостер-Метеор» сейчас был построен и испытан, о чем сообщал Коссовски один из агентов абвера в Британии.
Не исключалась также возможность, что «летающие крепости» намеревались разбомбить испытательный аэродром, прервать немецкие работы над «Штурмфогелем»..
Коссовски знал, что Мессершмитт работает над другим самолетом — бесхвостым истребителем «Ме-163 — Швальбе» с жидкостным реактивным двигателем. Но этот самолет еще не достиг стадии новорожденного, и пока ничто не заставляло беспокоиться за его судьбу.
С удивлением и огорчением узнал Коссовски и о том, что давний друг Германии Чарлз Линдберг резко изменил свое отношение к нацизму. Сам Коссовски несколько раз сопровождал этого высокого голубоглазого и чрезвычайно стеснительного американца в его поездках по Германии. Линдберг в свое время произвел мировую сенсацию: на маленьком самолете без специальных навигационных приборов и автопилота он перелетел из Америки в Европу. Он стал самым популярным человеком в мире. У себя на родине «американца номер один» преследовала беспокойная слава, толпы репортеров и зевак осаждали его дома. Трагический случай, когда гангстер Бруно Гауптман выкрал у него ребенка, потребовав невыносимый выкуп, и, не получив его, впоследствии убил мальчика, заставил Линдберга тайно, ночью, на старом грузовом пароходе перебраться с семьей в Европу.
В Германии он был покорен «новым порядком» и в печати и по радио выступал в поддержку нацизма.
Теперь же, когда США воевали с Германией и немцы разоблачили себя перед всем миром, Линдберг отказался от прежних взглядов и, как знаток немецкой военной авиации, консультировал американские авиационные фирмы, выпускающие «летающие крепости», «мустанги», «айркобры», «тандерболты».
Но что бы ни делал Коссовски, о чем бы ни думал, его мысли постоянно возвращались к Марту, который жил в Лехфельде и, наверно, продолжал действовать. После гибели Ютты, исчезновения Эриха Хайдте, ареста и казни Перро-Регенбаха функабвер больше не перехватывал радиограмм с подписью «Март». Другой контрразведчик, очевидно, успокоился бы… Март ликвидирован — им могли быть Ютта или Эрих. Но Коссовски был абсолютно уверен, что Март жив. Судя по информации, которая адресовалась Директору, Март отлично ориентировался в деятельности люфтваффе и работах Мессершмитта над новыми машинами. Досадно было, что соперничество между службами безопасности, абвера, «Форшунгсамта», иностранного ведомства Риббентропа и других родственных учреждений часто выливалось в неприкрытую конкурентную борьбу. А это ослабляло усилия разведки и контрразведки, призванных оберегать высшие интересы рейха.
Коссовски поэтому не знал, по каким каналам действует СС, тоже информированное о Марте в Лехфельде. Пока штандартенфюрер Клейн был жив, он не допускал к своим делам никого из других служб. Зейц подчинялся Клейну непосредственно. Теперь же Клейна не стало, и Коссовски решил договориться о совместных действиях с его заместителем — оберштурмбаннфюрером Вагнером.
Они условились о встрече.
Вагнер обладал рыкающим басом. У собеседника по телефону мог бы сложиться образ некоего увальня-медведя. На самом же деле Вагнер был маленького роста, изящный, ухоженный. Из-под пенсне весело поблескивали глаза. Он постоянно улыбался, но подчиненные, видимо, его боялись: ругался он, как последний портовый бродяга.
Вагнер полуобнял приехавшего к нему Коссовски, угостил коньяком, уселся в кресло напротив, словно давно с нетерпением ждал этого визита.
- Вам, господин оберштурмбаннфюрер, разумеется, известно о некоем Марте в Лехфельде, — сказал Коссовски. — Поверьте, в его ликвидации заинтересованы и вы и мы в равной степени…
- Разумеется, майор, я всегда стою выше наших междуведомственных недоразумений, — поддакнул Вагнер, соображая, как бы получше обвести этого человека из «Форшунгсамта».
- Сейчас Март прекратил посылать телеграммы. Во всяком случае, функабверу еще не удалось нащупать новую станцию. Но Март не обезврежен. — Коссовски сделал ударение на отрицании «не». — Несомненно, он или нашел новый канал в передаче информации русским, или готовит какую-либо из ряда вон выходящую диверсию. Зейц же, по моему мнению, проявляет довольно странную пассивность…
- Э, бросьте майор. Зейц как раз не в меру энергичен, — полез в бутылку Вагнер.
- По своим каналам мы узнали о появлении в Лехфельде нового инженера — Хопфица, — продолжал Коссовски ровным голосом. — Мы договорились с Зейцем о совместных действиях. Однако сам Зейц не соизволил уведомить меня об этом.
- Возможно, у Зейца были свои соображения…
- В разговоре по телефону он сообщил, что господин Клейн незадолго до смерти послал в Лехфельд своего человека, чтобы заняться этим невидимкой Мартом.
- Да, господин Клейн, видимо, имел на это основания.
- Вот как! — удивился Коссовски. — Об этом, простите, я тоже не был информирован.
- Господин Клейн позаботился, чтобы о нем вообще никто не знал. — Вагнер, сложив руки, заиграл пальцами.
- Я не могу знать его имени?
Вагнер скосил взгляд на настольный блокнот, где был записан день, когда он разговаривал с Зейцем о Хейфице, но вслух проговорил:
- Знаете, я был в это время болен и не могу назвать этого человека.
