Сведения о вооружении Юстин почерпнул из тетради, переданной «Павлином» Линде. Он полагал, что абвер давно располагает данными того оружия, которое имеется в строевых частях, – танковых, полковых, дивизионных, корпусных, зенитных пушек, гаубиц, мортир и минометов, винтовок, пулеметов, автоматов и револьверов. Он упомянул лишь об оружии, намеченном к испытаниям. Это пистолет-пулеметы Шпагина, 37-миллиметровая авиационная мотор-пушка Шпитального, 12,7-миллиметровый пулемет Таубина.
Особое внимание Юстин уделил развитию советской авиации. Ею интересовались и абвер, и служба разведки люфтваффе – «Фршунгсамт». В газетах мира поднималось много шума об успехах русской авиации. Но к «сталинским рекордам», штурмам высот, прыжкам через Северный полюс в Америку Гитлер относился с усмешкой. Сам большой любитель блефа, он считал все эти суперперелеты сущим вздором, а производство штучных самолетов, призванных «покорить пространство и время», – напрасной тратой денег. Он больше уповал на качественную и массовую авиацию, готовую вместе с сухопутными силами решать стратегические и тактические задачи в войне. Истребитель Ме-109, созданный талантливым конструктором Вилли Мессершмиттом в Аугсбурге, в модификациях уже достигал скорости 570 километров в час, имел прекрасное пушечное и пулеметное вооружение. Бомбардировщики Хе-3 и До-217 могли сбрасывать по три тонны бомб в глубоких тылах противника. В подмогу им шеф-пилот Геринга Курт Танк, назначенный директором заводов Юнкерса и Фокке, наладил строительство бомбовоза Ю-88. Он летал со скоростью 550 километров в час, и его не мог догнать ни один русский истребитель. Для непосредственной поддержки пехоты имелся превосходный пикировшик «Штукас» Ю-87, который, имея малую скорость – всего 145 километров в час, обладал исключительной точностью бомбометания и стрельбы. Воем сирен, установленных в обтекателях шасси, он разгонял, как баранов, сенегальскую пехоту во французской кампании, быстро разрушал оборонительные сооружения и переправы. Наиболее подготовленные пилоты умудрялись положить учебную болванку в кузов мчащегося грузовика. Таким воздушным бойцам не был страшен ни один противник в мире.
Однако, чтобы не очутиться в положении ничегонезнаек, Пикенброк и рекомендовал Юстину заняться авиацией. Это была почти непосильная задача. Военная авиапромышленность в России считалась особо секретной. Сначала нужно было выяснить общее количество самолетов, находящихся в строевых частях, Юстин ухватился за высказывание командарма Бориса Шапошникова на совещании английской и французской военных миссий с руководством Красной армии 15 августа 1939 года. Он заверил, что против агрессии в Европе Советский Союз готов выставить 5,5 тысяч самолетов. Двумя днями позже начальник ВВС Александр Лактионов обронил фразу, что «это количество составляет авиацию первой линии помимо резерва». А ведь основная масса самолетов в то время находилась на Халхин-Голе! Даже если допустить, что там действовала половина советской авиации, то ВВС располагали 10–11 тысячами самолетов, то есть большим количеством, чем имелось у люфтваффе. В конце 1940 года Ворошилов заявил о том, что советская промышленность увеличила выпуск истребителей и бомбардировщиков «более, чем вдвое». Надо полагать, это были машины новейших марок. Но в авиационном парке насчитывалось много самолетов, выпушенных и до 1939 года. Да плюс авиация морских сил, противовоздушной обороны, дальнего действия! Таким образом, русские военно-воздушные силы в сравнении с германскими обладали чуть ли не трехкратным превосходством.
Во-вторых, требовалось добыть тактико-технические данные новых конструкций. Из разговоров, некоторых публикаций в газетах, демонстрациях в Тушино Юстин установил, что в серию запушены Як-1, Миг-3, ЛаГГ-3, приближающиеся к скорости 600 километров в час, а также пикировщик Пе-2, штурмовик Ил-2. Более подробных сведений собрать не удалось.
В-третьих, следовало сделать обзор о командных кадрах, подготовке летчиков, уставной тактике. Здесь достаточно было полистать старые справочники и прочитать очерки о летчиках, заполнявших страницы советских газет и журналов, чтобы сделать утешительный для Германии вывод.
Вообще при советской власти летчикам, тем более командирам, не везло. Большинство авиаторов вышло из дворянского сословия, их стали истреблять чуть ли не с 17-го года. Тех же, кому удалось уцелеть, ожидала незавидная судьба. Были расстреляны первый начальник Воздухофлота Константин Акашев, затем Андрей Сергеев, Андрей Знаменский, Аркадий Розенгольц. Дольше всех в должности начальника воздушного флота продержался Яков Алкснис. Он пришел в авиацию из общевойсковых командиров, но скоро овладел профессией летчика, сам летал и наводил порядок в строевых авиагарнизонах. Он заботился об оснащении частей новой техникой, пилотажными приборами и радиосредствами. При нем самолетный парк ВВС достиг 8 тысяч боевых машин отечественного производства, появились четырехмоторный ТБ-3, фронтовой бомбардировщик СБ, истребители И-15, И-16… 23 ноября 1937 года его бросили в застенок и пытками стали добиваться признаний в «шпионаже и подрыве обороны страны». Проходили недели, месяцы. Сталин между тем говорил делегатам 1-й сессии Верховного Совета: «…должен признаться, что я люблю летчиков. Если я узнаю, что какого-нибудь летчика обижают, у меня прямо сердце болит. За летчиков мы должны стоять горой». 29 июня 1938 года Алксниса расстреляли вместе с сотнями других военачальников высшего состава.
Александра Лактионова назначили начальником ВВС в самый разгар террора. В авиационных частях, как и повсюду, царила атмосфера подозрительности. Процветали рекордомания, показуха. Всякое высказывание вождя об авиации возводилось в закон. Сталин был провозглашен «великим конструктором», «главным технологом», «отцом всех побед», «отцом всех героев». Лактионов же похвал не расточал. Как наземный командир, без специальной подготовки, он тяготился должностью, считал ее временной, не переставал об этом напоминать наркому обороны, а то и Сталину. В ноябре 1939 года его арестовали.
Его место занял Яков Смушкевич – герой Испании и Халхин-Гола, дважды Герой Советского Союза, великолепный ас, талантливый знаток боевого применения Военно-воздушных сил. Однако финская война вскрыла гибельные изъяны «сталинской авиации». Непогрешимый вождь тут же указал на виноватого.
Новым начальником объявили Павла Рычагова. Как и Смушкевич, он был летчиком от бога. За один вылет выполнял до 250 фигур высшего пилотажа, на испытаниях И-16 сделал без отдыха 110 взлетов и посадок, сражался на озере Хасан, в Китае, Испании. 29-летний генерал-лейтенант вступил в должность в исключительно сложное для Советского Союза время. Директивы следовали одна за другой, старые самолеты заменялись новыми, формировались авиационные полки и дивизии, училища срочно выпускали пилотов и техников, переоборудовались и строились аэродромы с бетонными взлетными полосами. Но все делалось в спешке, неразберихе, при хронической нехватке специалистов и материалов. В марте 1941 года появилось Главное управление аэродромного строительства, отданное на откуп НКВД. Вместо планового переоборудования армии заключенных по приказу Берии разворотили сразу все аэродромы, чтобы доложить «лучшему другу советских летчиков» о досрочном окончании строительства. Авиация приграничных округов сгрудилась на немногих уцелевших площадках…
