– Казе-один, я Казе-три, к вылету готов, – пискнул из динамика Новачек.
– Как договорились, Якоб. Бросай фонарики и тащись на самой малой, чтобы мышь не проскочила.
– Понял. Время восемнадцать тридцать. Прошу взлет…
Темноту разорвали два ярких луча от прожекторов. Они легли на землю, образовав световую полосу. Несильно загудели моторы, «фоккер» с непропорционально толстым брюхом и тонкими фюзеляжами быстро набрал скорость и растворился в осенней ночи.
– Почему Новачеку не присваивают офицерского звания? – спросил Юстин после того, как гул стих.
Ралль пожал плечами:
– Видно, кому-то наверху он наступил на хвост. Вы не слышали, случайно, об операции с агатом?
– Когда это было?
– В сороковом. Шумное дело. Агат ведь не просто дорогой камень для безделушек. Во взрывателях зенитных снарядов он точно капсуль для патрона. Швейцария поставляла агат Англии. Железнодорожные составы с ним шли в Испанию через еще не оккупированную тогда часть Франции. Так вот ребята из абвера задумали перекрыть эту дорожку. Самым надежным местом для диверсии избрали виадук около Аннемаса, у швейцаро-французской границы. Агентов, кто бы хорошо знал ту местность, не нашли. Новачек чуть ли не на пупке облетал все места у Аннемаса, притащил гору снимков. Изучив по фотографиям местность, диверсанты проложили безопасный маршрут, тайно перешли демаркационную линию и рванули виадук. За операцию все получили по кресту и месячному отпуску. Новачека тоже представили к награде, но ее замотали в штабе люфтваффе. Как, впрочем, и офицерское звание.
– Казе-один, нахожусь в квадрате три-эс, приступаю к работе, – раздалось в динамике.
– Начинай, – Ралль сделал пометку в журнале полетов и обернулся к Юстину. – Сегодня из-за вас я не успел поужинать, хотите – не хотите, но вы просто обязаны разделить со мной трапезу.
– С удовольствием, – улыбнулся Юстин, невольно проникаясь уважением к простодушным, без бахвальства и фамильярности, отношениям в среде летчиков.
Не ожидая приказа, сидевший в тени унтер-офицер скрылся за дверью и скоро появился с алюминиевыми судками и термосом. В судках оказалась тушеная курица с бобами и яблоками. К кофе он подал толстую плитку жирного бельгийского шоколада.
– Тогда и моему человеку в кугельвагене подайте чего-нибудь горячего, – попросил Юстин.
– Наш повар уже накормил его говяжьими сосисками и гороховым супом, – отозвался унтер-офицер.
Насытившись, Ралль пододвинул Юстину деревянную коробку гаванских сигар. В последний раз, помнится, Юстин курил такие сигары перед Восточной кампанией, спросил с удивлением:
– Откуда такая роскошь?
Ралль повернул коробку тыльной стороной:
– Видите дату? «1936». Как раз с этого времени наши вервиртшафтсфюреры
[19]
начали делать запасы. Молюсь, чтобы они не закончились раньше, чем мы одержим победу. – Ралль, прищурившись, посмотрел на Юстина, ожидая искреннего ответа, Юстин не покривил душой:
– Теперь нам все чаще и чаще придется взывать к провидению. С некоторых пор к нему стал обращаться даже ярый атеист доктор Геббельс.
– На долгую войну нам не хватит духа, – задумчиво произнес Ралль. – Чувствую по напряженности боев. Русские научились воевать. У них появляются неплохие машины. Но какая безнадежная тупость! Они долго летали звеном из трех самолетов. Их «Як» не мог догнать «мессершмитта», а прекрасный по боевым качествам и живучести штурмовик Ил-2 они сделали одноместным. Наши спокойно подходили сзади и поражали незащищенного отсюда пилота. Только недавно русские додумались посадить стрелка.
– Я слышал, однажды на этот «летающий танк» навалилась четверка наших истребителей. Они подлетали один за другим с хвоста и расстреливали весь боезапас. Но штурмовик продолжал лететь! Пораженный командир авиакрыла спросил по радио другого пилота: почему этот русский не падает? Тот ответил классической фразой: «Господин полковник, ежа в задницу не укусишь».
– И тем не менее наши подсчитали, что Ил в среднем успевал сделать 11 вылетов, хотя бомбардировщик переживал 48, а истребитель – 64 вылета. Я уж не говорю об их бездарных командующих. Разве можно сравнить Жигарева, Новикова, Ворожейкина с немецкими асами – Мельдерсом, Рихтгофеном, Танком?! А вот рядовые летчики стали обрастать перьями, начали выбивать нашего брата…
За разговором незаметно пролетело время. Загудел динамик, послышался тонкий голос Новачека. Тот просил включить посадочные огни. На черном поле аэродрома зажглись красные и зеленые ограничительные огни. Крестом посадочного «Т» прожектора обозначили точку приземления, «рама», точно призрак, вынырнула из темноты и коснулась земли. В брюхе откинулся люк, спрыгнул пилот. По его вялой походке Юстин понял, что колонны он не обнаружил, а однообразная работа сильно утомила его. Поскольку облачность была выше двух километров, он проходил на этой высоте над определенным квадратом, сбрасывал осветительные бомбы на парашютиках, разворачивался и летел обратно, строго выдерживая курс, отмечая точное время начала и конца съемки, которую проводил оператор. Затем переключался на новый квадрат и повторял все сначала. За землей Новачек следить не успевал, он уповал лишь на то, что покажут снимки.
Ралль отослал фельдфебеля и оператора отдыхать в штурманскую, где стояли диваны. Тем временем лаборанты проявят пленку, отпечатают фотографии, дешифровщики просмотрят их. Он задумал послать Новачека еще раз, но уже перед самым рассветом.
Примерно через час со стопкой фотографий большого формата появился дешифровщик. В хаотичных пятнах снятой сверху земли он привычно разглядел застигнутую внезапным светом бомб-«лампочек» тайную жизнь чужих артиллерийских повозок, кухонь, грузовиков с боеприпасами, танков, самоходок, солдатских колонн, подтягивающихся к Днепру. В том месте, где Новачек столкнулся с противоминными тральщиками, было пусто. Колонна могла выбрать одну из трех дорог: одна вела к Вышгороду, другая – к Дарнице, третья – к Григоровке. Видимо, Задорожного надо десантировать у Григоровки. Если он не найдет полк там, то двинется к северу. У села Сваромье высадится Шувалов и пойдет на юг. Времени на разведку хватит. До ноябрьских праздников оставался месяц.
Сравнив один из снимков с картой, Юстин выбрал участок, куда бы можно сбросить Задорожного, молча показал на него Раллю. Тот вынул из планшета навигационную линейку, быстро передвинул планку и слюдяную лепку, отрицательно покачал головой:
– По-моему, ему лучше попасть ближе к реке. Здесь больше зарослей, есть где скрыться в случае чего.
– А точно ли пилот выйдет на цель?
– «Шторх» поведу сам. Разомну кости. Ветер сейчас западный, метров шесть в секунду. На своей стороне наберу три тысячи метров, выключу мотор и с планирования сброшу вашего человека над Днепром. Он приземлится выше плавней недалеко от дороги, – Ралль показал ее на карте. – Я буду уже вот здесь, когда включу мотор. Так что о парашютисте никто не догадается.
