Туман стал рассеиваться. Из белой мглы выплыли желтые рощицы, дальше, на горизонте, угадывался хвойный лес. Боровой остановился, по рации передал остальным экипажам сбавить ход, Павел откинул крышку люка. Оглядевшись и не заметив ничего подозрительного, он спрыгнул с танка, побежал к машине командира. Федор вылез на броню с биноклем, стал оглядывать окрестности. Подпрыгнув с разбега, Павел очутился с ним рядом. Федор задиристо насторожился, догадавшись, о чем хочет сказать инженер. Павел проговорил тихо:
– Не счел нужным напоминать тебе по радио. Ты нарушаешь свой же приказ.
В знак признания своей ошибки Федор протянул портсигар, сработанный Костей Петраковым из толстого оргстекла. Из белозубого ряда Павел выдернул папиросу, чиркнул зажигалкой, Федор спросил:
– Километра два промахали, а немцы где?
– Здесь их накрыла артиллерия. Надо полагать, поджидают они нас дальше.
– Как бы не втянули в мешок, как котов.
Павел приподнялся на носках. По бокам и дальше цепью наступала пехота.
Линейные танки корпуса шли за тральщиками, выдерживая трехсотметровую дистанцию. Низко, с оглушительным ревом, промчалась шестерка Илов. На крыльях затрепетали огоньки, заработали пушки, по касательной к земле пошли эрэсы, оставляя белесый дымный след. Впереди заклубились барашки.
– Хорошо соколам, минута – и немец на блюдечке. Не то что нам, тараканам? – с завистью проводил их взглядом Федор.
Несколько выше и потому медленней проплыла стайка «пешек», нацелившись на Пуща-Водицу. Там, по-видимому, сосредотачивалась основная немецкая сила.
– Командир, зовут! – из танка подал голос радист. Боровой прижался к наушникам шлемофона.
– Почему остановился? – услышал он гневный голос командира корпуса. – Немедленно вперед!
– Федор, как договаривались, пропусти в авангард роту Петренко, – попросил Павел.
Боровой нехотя махнул тральщику Алексея, который стоял сзади. Танк с тралами неуклюже развернулся, прополз сбоку и, газанув, пошел вперед, увлекая за собой свои пять машин. Павел возвратился к себе. Усаживаясь поудобней, он услышал, как Демьян выговаривал Митьке:
– И впрямь: ученье – свет, а неученье – тьма. Смотри! Вторая, третья! Подам команду – жми! Понял?
Павел догадался, о чем шла речь. Фрикционы у танка поизносились, переключение скоростей требовало усилий. Занятый рычагами тормозных барабанов, Демьян, выжимая педаль фрикциона, хотел добиться от брата, чтобы тот по команде переключал скорости, этим самым облегчалось бы маневрирование. В перископ Павел проследил за ротой Петренко. Потом прокатился мимо Боровой.
– Димка, заводи!
Немцы открыли беглую пушечную пальбу у третьей полосы обороны. Однако стреляли почему-то не по тральщикам, а в пехоту. Очухавшись после артподготовки и налетов авиации, они стали подтягивать резервы к узлам обороны. Катки затряслись под взрывами мин. Пришлось сбавить ход. Затормозил тральщик Алеши Петренко. Боровой будто этого и ждал, прибавил скорость и снова выскочил вперед.
– Не отставай, Демьян! – успел крикнуть Павел, панорамируя на танк Петренко и пытаясь разгадать причину остановки. Левый каток оказался отброшенным метра на три. Погнутое дышло уперлось в землю и развернуло танк боком. Механик-водитель пытался рывками вернуть танк к прежнему направлению, но этого сделать ему не удавалось.
– Леша! Сбрасывай трал к чертовой матери, пристраивайся к линейным! – скомандовал Павел, прижав ларингофон к горлу.
– Понял, – слабо отозвался Петренко.
– Ты ранен?
– Кажись, зацепило.
В этот момент тряхнуло самого Павла. Удар от днища через стиснутые зубы оглушающе отдался в темени. Ребра шлемофона уперлись в крышку люка. Когда рассеялся дым, Павел увидел вздыбленный трал и осевший в воронку танк. Потухла лампочка.
– Все живы? – крикнул он в темное пространство.
Из-за люльки отката показался Петраков, растирая ладонью лоб. Немного погодя отозвался Демьян:
– Ну и гад же, такой заряд не пожалел!
– Сможешь выбраться задом?
– Попробую. Митька, жми! Р-р-раз!
Мотор взвыл, заскрежетало в коробке скоростей, катки рухнули вниз. Раздирая гусеницами рыхлую землю, танк выкатился из воронки. Боровой виднелся уже еле-еле. Догнали на форсаже, пристроились рядом. Трал опять утонул в дыму и пыли, прорезаемой колючими вспышками огня.
Павел так и не понял, каким образом он очутился впереди всех. Но когда до него дошло, сбавлять ход было поздно. Впереди он увидел приземистую противотанковую пушку, торопливо закрутил маховиками, нажал на педаль спуска. Снаряд разорвался с перелетом. Заметил пушку и Демьян. Он выжал газ до отказа, прыжком одолел небольшое пространство и с хрустом накрыл длинноствольное орудие левым катком. То, что открылось в следующее мгновение, изумило еще больше. Разбежавшись по сторонам, стояли немцы-артиллеристы и тянули вверх руки.
– Дима, стой! Петраков, за мной! – Подхватив автомат, Павел выскочил на башню. По широкой кайме погона он определил унтер-офицера, очевидно, командира расчета: – Комиен зи хер!
Опасливо оглянувшись на товарищей, немец приблизился к танку, выпученными глазами посмотрел на тралы. За ним подтянулись остальные. Костя обошел их сзади, держа автомат наперевес.
– Почему по нам не стреляли? – спросил Павел по-немецки.
Унтер, все еще косясь на тралы, длинно выпалил:
– Я так ничего и не понял, господин офицер. Вы должны подорваться на глинах. Так было всегда. Машины останавливались, мы расстреливали неподвижную мишень. Я не спешил с командой «огонь». Но вы на своей чудовищной механизме проскочили через пламя взрывов. Нас охватил ужас.
– Впереди еще есть противотанковые орудия?
Немец огляделся по сторонам. Тральщики уже вытянулись в линию и, кажется, успели подавить артиллеристов.
– Здесь с нами покончено, – твердо проговорил унтер. – Но скоро сюда подойдет танковая дивизия. Она может доставить вам неприятностей.
– Митька! – крикнул через люк Павел младшему Устрялову. – Свяжись с Боровым. Скажи, захватили шестерых пленных. Спроси, что с ними делать?
Немного погодя на башне показался Митька:
– Приказывает отправить в тыл.
– С кем?
В глазах Митьки мелькнуло лукавство:
– Да хоть с Петраковым. Ему все разно делать нечего.
– Это как понять? – рванулся Костя, но Павел сразу оборвал перепалку:
– Петраков, довести пленных до пехоты и сдать. – И добавил, смягчив тон. – Медалишку, глядишь, заработаешь.
Костя снял с пояса унтер-офицера кинжал в металлических ножнах, на зависть Митьке демонстративно сунул трофей в люк Димке и прикрикнул строго, построив фразу из слов, какие знал:
