Наибольшую опасность для группы Павла, по мнению Волкова, представляли сотрудники абвера III. Они боролись с разведкой противника, изыскивали способы для подрывной деятельности против иностранных секретных служб и разведывательных органов. Ими командовал полковник Франц Эккард фон Бентивеньи.
За этим человеком Волков следил с более пристальным вниманием. Бентивеньи был опытным, коварным, умным противником. Родился он в Потсдаме в семье кайзеровского офицера, с детских лет мечтал о военной карьере. В двадцатилетнем возрасте в гвардейском артиллерийском полку получил первый офицерский чин. Отдел абвер III принял в 1939 году, будучи полковником генерального штаба. Канариса, мало обращавшего внимание на происхождение, привлекли в Бентивеньи главные черты – изобретательность в провокациях и маниакальная жестокость к «врагам рейха». Работая в тесном контакте с гестапо и службой безопасности СД, Бентивеньи создал плотную сеть контроля, хитрую систему мер по сохранению военных секретов и охране всех органов, которые занимались вооружением.
[32]
Офицеры абвера III собирали также сведения о работе иностранных разведывательных служб, обезвреживали действующих агентов, придумывали дезинформацию, чтобы ввести противника в заблуждение. Они же изучали заграничную почту и телеграммы, идущие в обоих направлениях.
Но главное, и это сильно беспокоило Волкова, они вместе с тайной полицией и службой безопасности ведали выдачей личных документов как на территории рейха, так и в оккупированных областях. Документы постоянно видоизменялись, разнилась система цифр и индексов, в каждом районе существовал особый код, опять-таки меняющийся чуть ли не каждый месяц. Хотя шифровальщикам удалось эту систему разгадать, полной гарантии в надежности всех документов, положенных каждому члену группы, не было.
В ужесточившихся условиях проверки документов нужно было получить соответствующие отметки у местного сотрудника абвера III и в полицейском управлении, назвать приемлемую причину переездов и задержек, чтобы не вызвать подозрения и не угодить в гестапо.
От разведчика требовалось не только безупречное владение языком врага, знание местных диалектов, оборотов речи и выражений, распространенных в данной местности сокращений, но и безукоризненность в одежде и содержании карманов, вплоть до продовольственных карточек самой последней серии, поскольку цвет их тоже непрерывно менялся и старые сдавались в обмен на новые, талонов на промышленные товары, личных писем, фотографий, с которыми должна совпадать легенда. Если вызовет подозрение хоть одна мелкая деталь, может рухнуть вся операция.
В лагере военнопленных нашлось немало баварцев из простых семей. Они обстоятельно рассказали о Мюнхене и Розенхейме, о нравах, праздниках и любимых развлечениях жителей.
Павла заинтересовал один из пленных – Артур Штефи. Его мать содержала в Розенхейме пансион. Брат Франц был художником, имел некоторые связи с нацистскими властями города. Жена брата в дела свекрови не вмешивалась. У Штефи оказалось много снимков особняка, возле которого фотографировалась семья. Поскольку Артур в плен попал недавно вместе со штабом полка, ни мать, ни брат не могли еще знать о его участи. По настоянию Волкова Павел провел с Артуром два дня. У них возникло даже нечто вроде симпатии друг к другу. Артур рассказал о своем детстве, воспитании, увлечениях, горько пожалел, что после окончания гимназии решил избрать военную карьеру.
– На войне первой погибает истина, – сказал он, – а откуда мы, мальчишки, могли знать хоть что-нибудь, если нам с первых шагов вдалбливали, что лишь в боях рождаются настоящие мужчины.
Павел попросил Артура написать письмо: мол, пока жив и здоров, посылает со своим другом небольшой подарок, просит принять и обласкать его, он приедет с женой и денщиком. Лейтенант написал такое письмо. Другое письмо он адресовал брату, где жаловался на тяготы фронтовой жизни и тоже просил оказать поддержку другу, с помощью которого он, Артур, надеется облегчить свою судьбу.
После посещения лагеря военнопленных Волков провел несколько бесед с Павлом, Ниной и Йошкой об особенностях гитлеровской контрразведки. абвер, к примеру, изредка публиковал в иностранных газетах объявления об открытии какой-либо кредитной конторы. Лицам, имеющим твердый доход, предлагалась ссуда. Сразу находились люди, которые нуждались в кредите. Тех, кто для абвера интереса не представлял, попросту отсеивали. Но попадались объекты с «перспективой».
Однажды в такую контору обратился мичман французского легкого крейсера «Жанна д’Арк». Он залез в долги и выпутаться из них никак не мог. Ему дали небольшую ссуду. Вовремя вернуть ее мичман не сумел. Тогда немцы по– обещали отсрочить выплату кредита, но взамен предложили работать на абвер. Француз сообщал о своем корабле все, что могло интересовать гитлеровскую разведку: сведения о документации по радиосвязи, коды, порты захода, а также расписание движений других кораблей…
– Тебе, может, и не понадобится открывать кредитную контору, но кому-то дать «на лапу» придется, – говорил Алексей Владимирович Павлу. – Немцы при нынешнем скромном пайке на взятку непременно клюнут. Можешь, к примеру, проиграть в карты или попросту дать в долг. Только никогда не давай помногу. Зажравшийся сразу наглеет и начинает шантажировать.
Особо Волков говорил о том, что никогда не следует вербовать малознакомого человека самому. В крайнем случае пусть это сделает Йошка с помощью какого-нибудь дружка из местных жителей. Легче найти себе помощника среди тех, кто недоволен существующими порядками, обижен на свое начальство, бедует с большой семьей.
Однако следует всегда помнить, что вербуемый может выдать. За несколько лет власти нацисты сумели вселить в немца животный страх перед гестапо и другими службами. Поэтому Алексей Владимирович не советовал прибегать к открытой вербовке. Другое дело, если придется говорить с Березенко. Правда, еще неизвестно, сможет ли он помочь разведчикам в отношении «фауста», но раз он сообщил о Фехнере, то, очевидно, имеет отношение к этому оружию.
На случай, если надо будет записать формулы или сдублировать чертежи, группу снабдили химическими чернилами в таблетках аспирина. Их не мог выявить никакой анализ. Такими же химикатами, изготовленными инженерами с «ИГ-Фарбениндустри», пользовались разведчики-абверовцы. Если текста и чертежей будет много, то придется закамуфлировать их в какой-либо книге. Для дубляжа воспользоваться микропленкой в трофейном «Миноксе» величиной с зажигалку. В свое время такой фотоаппарат изъяли у немецкого агента.
