Девочка поднялась и направилась за деревья.
— Стратег, — пробурчал Середин. — Ладно, мы тебя подождем. Только поторопись.
Купава скрылась за белыми стволами, а уже через мгновение маленький пушистый зверек, воинственно подняв хвост, большими прыжками помчался в направлении дороги.
Воины проводили ее взглядом и молча разошлись по поляне, растянувшись на расстеленных в траве потниках или звериных шкурах. Ведун подошел к Ермолаю, уселся рядом:
— Скажи, почему князь Владимир так относится к князю Радомиру? Даже боярина прислал в помощь?
Ермолай усмехнулся в бороду. Он неторопливо вынул кинжал из ножен, достал полоску кожи, черную от абразива, и только после этого ответил:
— Видишь ли, ведун, князь Радомир знатен тем, что у него из дружины лучшие ратники выходят. Послужат несколько лет, мастерства наберутся, а затем в варяги подаются. В Новагород, Владимир, Рязань, Полоцк разъезжаются. Киевский князь часто наших ратников на службу берет.
Кожа бесшумно скользнула по клинку. Олег следил за точными, привычными движениями Ермолая и слушал:
— К Радомиру каженное лето сбираются охотники на службу пойти, однако же он отбирает лучших. Сначала все служат одинаково. Но к концу лета воевода с князем отделяют тех, кто не очень добро управляется, тех, кто лучше, и самых лучших. И нарекают их «медведями», «волками» и «рысями». К новому году служат они раздельно, редко кто из одной сотни в другую уходит.
Ермолай замолчал и на некоторое время сосредоточился исключительно на кинжале. Он повертел его на солнце, полюбовавшись блеском, и снова принялся за работу.
— И что? — подстегнул его Олег.
— Да что? К новому лету из них вырастают неплохие бойцы.
— За год? — недоверчиво переспросил Середин.
— Так ведь они и приходят не от сохи, ведун, — повел плечами дружинник. — Люди служилые. Кто про Радомира от соратников услышит да за мастерством придет. Порой князья сами дружинников своих присылают. Через год назад к дому возвертаются. А коли охота учиться не пропадет, спустя лето опять приходят — испытание проходить.
И снова он замолчал. Олег, ерзая от нетерпения, готов был стукнуть Ермолая.
— И в чем состоит это испытание? Или это тайна?
— Да какая там тайна? — усмехнулся воин. — Теперича каждый сам избирает, в какой сотне службу нести. А им в ответ испытание предлагают. Ловушки в лесу поставить али найти, в тростнике скрыться, следов не оставив, в воду без волн войти…
Слушая Ермолая, Олег только головой качал, удивляясь, куда девались все эти традиции исконно русского боевого искусства. Наверняка ведь христианство похерило вместе со множеством прочих традиций и знаний — с письменностью, которой волхвы обучали всех детей поголовно, с целительскими тайнами, с историей земли русской, с ремеслами, что не прославляли распятого бога…
Между тем дружинник продолжал:
— Коли ратник проходит все испытания, ему дают выбор. Он обязан выжить месяц в лесу. Для сего «медведю» дозволяют взять с собой токмо нож и соль. «Волк» может взять токмо топор. А вот «рысь» уходит с голыми руками. Коли получилось выбор свой отстоять, то дальше по нему и учат: кого строй накрепко держать, кого лазутчиками ходить, а кого лазутчиков сих отлавливать…
Олег вертел в руках сорванную травинку и слушал воина. Ермолай снова надолго замолчал.
— А ты как в лес отправился? — спросил Олег, с интересом приглядевшись к собеседнику.
Ермолай нахмурился, но, чуть помедлив, ответил:
— Со смекалкой пошел.
— Значит, ты — «рысь»?
— «Рысь», — кивнул Ермолай.
— Что ж со Свартом тогда в ратном круге не справился?
Ермолай усмехнулся.
— Сварт непрост. По виду — «медведь». Ловок, как «волк». Хитер, как «рысь». Един, ако вся дружина княжеская. Оттого Радомир его в наставники к сыну и отобрал. Князь обязан мыслить, как «рысь», дела своего держаться, как «медведь», но и выбирать дело с осторожностью «волка». Думается мне, он не обычный воин. Может, младший из княжичей чьих-то? Ушел из дома, дабы столу старших своих не угрожать, и выдавать рода своего не желает. Умен больно да умел. Не простыми сотниками воспитывался.
Ратник покачал головой и снова взялся за кинжал.
Олег покосился на Сварта, приглядываясь к нему повнимательнее. Высокий. Нельзя сказать, чтобы мог похвалиться особо рельефными мышцами — ратник был скорее жилистый, чем сильный, гибкий, как кошка, немногословный, явно предпочитающий одиночество. Середину это было понятно, он и сам большую часть времени путешествовал один. Длинноватые, совершенно белые волосы собраны сзади в «хвост». На лице всегда хмурое, сосредоточенное выражение, словно он в любой миг ожидает нападения. Словом, не очень и странный человек, если начать выискивать отличия. Просто одиночка по натуре. Может он оказаться предателем или нет? Прирожденный воин, он не очень-то подходит под классическое описание чернокнижника — но ведь крест почему-то неизменно реагирует на его приближение!
Сварт, который упражнялся с мечом, обернулся, почувствовав пристальный взгляд ведуна. Но Олег не стал играть в гляделки и отвернулся.
— Значит, воины Радомира известны по Руси?
— Ну как тебе сказать, ведун? Не то чтобы слава гремела, как о богатырях. Мы ведь доспешных воинов пополам с конями вместе не рубим, палицами в два пуда веса не кидаемся, сосенки вдоль дорог не выдергиваем. О нас знают, но много не болтают. Однако за ученьем идут.
Олег кивнул, вполне понимая, что имеет в виду ратник.
— Это случайно не вас ли в западных землях называют берсерками?
Ермолай раскатисто рассмеялся.
— Латиняне, что ли? Бывает. Всяко называли. И ярыми людьми, и берсерками, и манами какими-то, яриями. С кем ни встретишься, всяк по-разному обозвать норовит. Только слышал я, что существуют такие люди на самом деле, что в зверей оборачиваться могут. Вроде нашей Купавы, только в них больше звериного. Настоящие медведи, волки. Отличает от обычных зверей такую тварь кровожадность безграничная. А мы — просто люди.
Время шло. Потихоньку начало смеркаться. Ермолай, оставив в покое клинок, насобирал хвороста и развел костер. Вскоре в котелке аппетитно забулькала густая, наваристая на вяленом мясе каша, дразня обоняние проголодавшихся людей.
Ратник добавил горсточку соли с перцем, размешал, попробовал и кивнул, снимая котел. Дополнительного приглашения не потребовалось: все с готовностью двинулись к костру.
Некоторое время раздавался только стук ложек и дружное чавканье.
— Ага! Сами едите, а про бедного зверька, как всегда, забыли!
От неожиданности Олег едва не уронил горячую кашу на себя.
— Тьфу ты! Купава! Ну кто так подкрадывается?
