Руководил FHW подполковник барон Алексис фон Рённе, невысокий, носивший очки аристократ, чьей семье в былые годы принадлежали обширные земли в Курляндии. В прошлом фон Рённе был банкиром, что и теперь чувствовалось в его внешности и поведении. Он был аккуратен, педантичен, высокомерен, глубоко верил в Христа и отличался чрезвычайной проницательностью. «За его очками без оправы и плотно сжатыми губами таился мозг, для которого все было прозрачным, как стекло». Фон Рённе добровольцем отправился на Восточный фронт, был серьезно ранен, и его перевели в военную разведку, где он сделал стремительную карьеру, разработав свою собственную разведывательную технику, которая включала в себя составление образа противника (Feindbild) из крохотных обрывков информации. В результате он приобрел почти мистическую репутацию человека, способного проникать в намерения союзников. Миф о безошибочности предсказаний фон Рённе был во многом надуманным, но этому мифу, что очень важно, верил Гитлер, который ценил фон Рённе чрезвычайно высоко: когда весной 1943 года освободилась должность начальника FHW, фюрер лично назначил на нее малорослого умницу аристократа родом из Латвии. Фон Рённе всего два месяца возглавлял западное направление немецкой военной разведки, когда на его стол в Цоссене легли документы операции «Фарш».
Подполковник барон Алексис фон Рённе, главный аналитик германской разведки и участник антинацистского заговора.
Монтегю был прав, предсказывая, что немцы будут исследовать такую разведывательную находку с особой придирчивостью и чрезвычайным тщанием. Испанцы передали им только два ключевых письма, но немцы, кроме того, получили полный перечень и описание всего, что было в чемоданчике, бумажнике и карманах мертвеца: «Немцы с огромным вниманием изучили каждую фразу писем, содержавших существенную информацию, и были также полностью осведомлены о личности майора Мартина, образ которой складывался на основании документов».
Первый материал немецкой разведки, содержащий полную оценку документов, датирован 11 мая и подписан самим бароном фон Рённе. Он был адресован оперативному штабу Верховного командования (Wehrmachtführungstab), который возглавлял генерал Альфред Йодль, и многозначительно озаглавлен: «Обнаружен английский курьер». Доклад начинался так: «На трупе английского курьера, который был найден на испанском берегу, имелись три письма от крупных британских военачальников высшему командованию союзных войск в Северной Африке… В письмах содержится информация по поводу решений, принятых 23 апреля 1943 года и касающихся англо-американской стратегии ведения войны в Средиземноморье после завершения тунисской кампании». Майор Мартин назван «опытным специалистом по десантным операциям».
Далее фон Рённе пункт за пунктом изложил ложную информацию, которую подготовили Чамли и Монтегю: «Предполагается осуществить крупномасштабные десантные операции как в Западном, так и в Восточном Средиземноморье. Намечаемая операция в Восточном Средиземноморье под командованием генерала Уилсона должна быть направлена на окрестности Каламаты и на участок берега южнее мыса Араксос. Кодовое название высадки на Пелопоннесе — „Хаски“… Упомянута также операция в Западном Средиземноморье под командованием генерала Александера, но цель ее не названа». Фон Рённе, однако, обратил внимание на упоминание о сардинах. «Одно шутливое замечание в этом письме указывает на Сардинию, — пишет он. — Кодовое название этой операции — „Бримстоун“». Атака на Сардинию, предположил он, должна быть «сравнительно небольшой операцией в стиле „коммандос“», поскольку Маунтбеттен попросил вернуть майора Мартина после ее окончания. «Это замечание наводит на мысль скорее о вторжении на остров, чем о крупной военной кампании… Это еще один довод в пользу Сардинии».
Что не менее важно, фон Рённе транслировал мысль, что Сицилия — не реальная, а отвлекающая цель союзников: «Предлагаемая операция прикрытия для „Бримстоун“ — Сицилия». Эта ложная идея будет в последующие месяцы неизменно находиться в центре немецкого стратегического мышления: атак надо ждать на востоке (в Греции) и на западе (вероятнее всего, на Сардинии); любые данные о готовящемся вторжении на Сицилию можно спокойно сбрасывать со счета как дезинформацию. Единственная неопределенность, предостерегал фон Рённе, связана с выбором момента. Если две дивизии, упомянутые в письме Ная, — 56-я пехотная, которая должна атаковать Каламату, и 5-я пехотная, нацеленная на мыс Араксос, — будут брошены в бой не в полном составе, то «операция может начаться немедленно» и десанта можно ждать в любое время. Однако две бригады 56-й дивизии, заметил фон Рённе, все еще «задействованы» под Энфидавиллем. Если же использовать в операции предполагается всю дивизию, то эти войска «должны сначала получить отдых и лишь потом быть погружены на суда. Этот вариант, который предполагает определенный временной интервал перед началом операции, является, судя по характеру писем, наиболее вероятным». Согласно тщательно обдуманной оценке фон Рённе, у Германии все еще было «как минимум две или три недели», чтобы укрепить греческое побережье перед атакой.
С другой стороны, британцам этого времени было достаточно, чтобы изменить планы, на что они вполне могли бы решиться, если бы узнали, что информация просочилась к немцам. Фон Рённе теперь обратился к этому важному вопросу. «Британскому штабу известно, что послания майору Мартину [sic], найденные у курьера, попали в испанские руки, — пишет он, — но британский Генштаб может и не знать, что мы ознакомлены с письмами, поскольку британский консул присутствовал при обследовании этих писем испанскими официальными лицами». Письма были вложены обратно в конверты и возвращены британцам, и один из старших офицеров мадридского отделения абвера лично осмотрел конверты до их передачи Алану Хиллгарту. Британцы могут что-то подозревать, но доказательств, что письма прочитаны и, тем более, что они передавались немцам и фотографировались, у них не будет. «Можно поэтому надеяться, что британский Генштаб будет продолжать подготовку намеченных операций, благодаря чему станет возможным блестящий успех абвера». Чтобы убедить британцев в сохранности их секретов, немцы, предложил фон Рённе, могли бы проводить в жизнь свой собственный дезинформационный план: не подавая виду, что опасаются одновременной атаки в Восточном и Западном Средиземноморье, «принять к исполнению план обманных действий, который введет врага в заблуждение, рисуя картину растущего беспокойства держав Оси по поводу Сицилии». То есть немцы должны делать вид, что укрепляют Сицилию, в действительности ничего подобного не предпринимая.
Фон Рённе окончил доклад предупреждением о секретности: «Сведения об этом открытии следует держать в строжайшем секрете, круг осведомленных о нем должен быть как можно более узким». Текст, написанный бароном, замечателен во многих отношениях. Фон Рённе включил в доклад все, что англичане хотели внушить немцам, и даже предложил свой собственный план дезинформации, лишь подкрепляющий британский обман. Но, возможно, самое поразительное — звучная фраза, которой он сопроводил документ: «Обстоятельства этого открытия, наряду с формой и содержанием посланий, служат абсолютно убедительным доказательством подлинности писем». Главный аналитик военной разведки с ходу решительно отверг возможность фабрикации.
