— Белояром меня кличут. Так, молвил ты, кабанчика мне для вас заколоть? Счас, сделаем…
Крепыш направился к полотнищу у дальней двери, из-за которой пахло вареными овощами.
— Постой! — спохватился Олег. — Так про княжну ты не досказал, Белояр. Не вышла она, стало быть, за Владимира?
— Вышла, — ненадолго задержался у полога хозяин. — Заявился Владимир с ратью, посады все пожег, башню подъездную развалил, стену в трех местах проломил, город силой взял. Опосля на Киев ушел. И Рогнеть увез. Хоть не снасильничал, женой честно назвал, и то ладно. А мы вот… Строимся…
— Ага… — Теперь ведуну стало понятно, отчего Радул не рвется в гости к здешнему правителю. Он взял со стола кружку, допил до конца, поставил обратно. — Пожалуй, в здешних краях про киевского правителя лучше не упоминать.
— Я тебе очень благодарна, ведун, — тихо сообщила от стола Рада.
— За что? — не понял Олег, мысли которого были сейчас заняты совсем другим.
— За упырей на болоте. Ты мне живот тогда спас, от участи страшной уберег.
— Ничего, — пожал плечами Середин. — Это долг мой. Ты женщина, я мужчина. Значит, я должен тебя защищать.
— Да, боярин, — кивнула Рада. — Я тебе очень благодарна, ведун. Я для тебя на все готова.
— Спасибо, конечно, за благодарность. В общем, коли что, можешь и впредь на меня полагаться.
— Я совсем-совсем на все для тебя готова.
— Спасибо, я буду про это помнить.
— Надо бы перину проверить в светелках наших. А то вдруг боярыне Пребране не по нраву придутся?
— Так проверь. Надо только у хозяина или мальчишек его спросить, которые наши комнаты.
— Я для тебя на все готова, ведун, — повторила Рада. — Очень тебе благодарна.
— Хорошо, — согласился Середин. — Спасибо на добром слове.
Через комнату стремглав промчался Белояр и выскочил во входную дверь. Холопка же, угрюмо повесив голову, продолжала стоять на месте. И тут вдруг в мозгу у ведуна, раздумывающего о том, как это великий князь из-за одной женщины вдруг решился затеять целую войну, что-то перещелкнулось. Он повернул голову и окинул Раду совсем уже другим взглядом. Забавные конопушки, маленький вздернутый носик, карие глаза, тонкие, высоко изогнутые брови и пухлые выпяченные губки. Сарафан, перехваченный пояском чуть не под самыми плечами, многообещающе оттопыривается на груди. А чтобы узнать о прочих достоинствах, способ имеется только один.
— Какая ты сегодня красивая, Рада-Радуница… — прошептал он. Девушка мгновенно вскинула голову, и глаза ее сверкнули, как два крохотных зеркальца. — Давай-ка я тебя наверх провожу. А то мало ли что может в пустых комнатах случиться?
— Всякое… — многообещающе ответила Рада и, взяв его за руку, повела к лестнице.
Позади распахнулась дверь, внутрь шумно ввалились мужчины, сопровождаемые радостным голосом хозяина:
— В нашем дому гостям завсегда рады! Сбитеньку горячего с дороги отопьете, али пивка налить? Щец можно холодненьких, вчерашних, налить, али убоину запечь на вертеле…
Внезапно запястье левой руки ощутило теплое прикосновение. Ведун замер.
— Ты чего? — обернулась девушка.
— Подожди…
Олег оглянулся на новых гостей. Молодые, лет по двадцати-двадцати пяти. Обветренные загорелые лица, на всех войлочные и кожаные поддоспешники, мечи на боках. Кое у кого за пояс заткнуты кистени. Но не такие, как у Середина, а боевые — на коротких деревянных рукоятях. На него внимания никто не обращал. Да и не похожи были эти ребята на магов-знахарей. Скорее — на варягов, ищущих прибыльной службы, али ратников, вернувшихся после долгого похода.
— Всё тащи, что есть на печи! — громко рассмеялся один из гостей, звякнув о стол кожаным кошелем. — Настал твой счастливый час: мы так голодны, что готовы сожрать быка.
— И выпить бочку пива! — добавил второй.
— Подожди… — Ведун высвободил руку, пересек зал, вышел на крыльцо, огляделся. Нет, больше никого..
Он дошел до конюшни, опасаясь за коней, — но тут исходящая от креста теплота спала. Середин остановился, поймал за плечо пробегающего мимо мальчишку:
— Сумки мои где?
— Дядя Белояр в светелку наверх отнести повелел.
— Какую?
— А первая самая от лестницы, по левую руку.
Олег разжал пальцы, повернул к дому, опять пересек трапезную, поднялся по ступеням.
— Боярин… — широко улыбнулась ожидавшая его наверху Рада.
— Сейчас…
Середин толкнул первую слева дверь, ступил в комнатку метра три на четыре с одним топчаном и двумя лавками возле узкого стола, увидел свои сумки, провел над ними рукой. Нет, ничего. Никакой порчи, поклада, прочей магии не ощущалось.
— Боярин… — проникла следом девушка.
— Подожди…
Середин вышел из светелки, спустился вниз. Ощущая жар крестика, снова оглядел трапезную постоялого двора. Кроме ратных путников, более никого. Ведун прошел к отгораживающему кухню пологу, чуть приоткрыл. Две бабы, две простоволосые девицы лет по тринадцать.
Середин заколебался. Разумеется, присутствие колдовства еще не означало, что оно направлено именно против него. Но всё равно — если опознать источник магического воздействия, будет намного спокойнее.
«Может, кикимора или рохля местные? Или баечника кто занес? — подумал он и тут же поправил себя: — Не может такого быть. Дом новый, нежити тут обосноваться рановато. Старый двор киевский князь спалил, а нечисть огня не переносит, должна была разбежаться».
И тем не менее — ведь нашел же он на Себежской гати поклад в обозе! Если маг после обратной порчи отбился, то вполне мог предпринять новую попытку.
— Чего ищешь, гость дорогой? — спросил из-за спины хозяин.
Середин вздрогнул, оглянулся:
— Проголодался я чего-то. Как там насчет кабанчика?
— Освежевали уж, мил человек. Сейчас на вертел, да и в печечку. Может, грибков пока соленых принесть? Печень кабанью пожарить можно да почки на вертел насадить. Это быстро, оглянуться не успеешь.
— Печень? — переспросил ведун. — Ладно, давай печень. — Тут с грохотом распахнулась дверь, ударилась о стену, прыгнула вперед, сложилась пополам и рухнула на пол.
— Ты здесь, ведун? — пригнувшись под высокой притолокой, вошел в дом боярин Радул. — Всё, сполнили мы свое обещание! Теперича и дух перевести не грех. Хозяин, меду хмельного неси! Маковой росинки с утра во рту не было.
Богатырь перебросил ногу через ближнюю лавку, уселся за стол, оперся локтями. Что-то с легким потрескиванием заскрипело. Лавка прогнулась. Если бы у нее были глаза — то наверняка бы выпучились от натуги. Середин увидел, как уголки рта у хозяина поползли вниз, а лицо, быстро бледнея, заметно вытянулось. Олег вздохнул, полез в карман, вытащив золотой дирхем, оставшийся еще со времен поездки через Булгарию:
