Как-то около семи вечера Эдди объявил, что они с Фридой отправляются в постель.
— Эдди, мы должны быть в эфире в девять, — шепнул Рид, когда пара проходила мимо него. — Не забудь.
В 20.00 Рид на цыпочках поднялся по лестнице и осторожно постучал в дверь.
— Эдди, у тебя еще час, — сказал он.
Ответа не было.
В 20.45 Рид заколотил в дверь:
— Эдди, у тебя пятнадцать минут!
Чапмен высунул голову из-за двери:
— О нет, как пятнадцать минут? — пробормотал он и вновь скрылся в спальне.
Рид уже опасался, что ему придется беззастенчиво прервать сексуальные утехи парочки, когда из спальни наконец-то вышла взъерошенная Фрида.
К окружающим ее загадкам Фрида относилась с удивительным безразличием. За ее любовником постоянно наблюдали один или два крепких парня, не упускавшие его из виду ни на шаг. Другие люди, по большей части в гражданском и один в потрясающих клетчатых штанах, приходили и уходили в самое неподходящее время, при этом Фриде зачастую предлагалось подольше погулять с ребенком. Иногда она слышала, как Эдди учит немецкие слова. В кухонном буфете хранились какие-то странные химикалии. «Фриде пришлось привыкнуть к множеству странных вещей, происходящих вокруг, — сообщал Бэквелл. — Но она никогда не задавала вопросов». Когда она жила с Чапменом на Стерндейл-Роуд, в доме также появлялись и исчезали странные люди, присутствия которых, равно как и дел, по которым они приходили, ей никто не объяснял. Возможно, нынешний быт напоминал ей прежние времена. «Хотя она не знала, что происходит, она принимала происходящее без вопросов и привыкла к тому, что мы трое почти никогда не разлучаемся», — писал Тус.
Настроение Чапмена изменилось мгновенно. «После встречи с Фридой и ребенком Эдди пребывал в отличном настроении и то и дело говорил, что его представления о будущем изменились. Теперь у него появился, как он выражался, „raison d'être“, смысл жизни. Он потерял интерес к другим женщинам и поездкам в Уэст-Энд и заявил, что теперь готов оставаться на месте, работать над легендой прикрытия и готовиться к возвращению во Францию». На фоне прежнего Чапмена, унылого и брюзжащего, нынешний Эдди казался на удивление позитивным и оживленным. Он души не чаял в своей дочери, живой девчушке, наполнявшей шумом и гамом весь дом. Мрачный нигилизм Чапмена уступил место столь же безудержному оптимизму и безграничной вере в себя. Временами он даже стал заговаривать о том, чем бы он мог заняться после конца войны: раньше подобных мыслей у него не наблюдалось. Он рассуждал, что, возможно, осядет с Фридой в Польше и откроет там кабаре, а может, просто вернется к своему криминальному ремеслу, поскольку сомневается в своей способности жить «как законопослушный обыватель». Он даже поинтересовался, не найдется ли для него места в рядах секретной службы: эта работа удовлетворяла бы его «тягу к сильным эмоциям».
Тус весьма сомневался, что МИ-5 захочет видеть Чапмена в своих рядах в качестве постоянного сотрудника, однако он отметил, что молодой человек наконец-то начал мыслить позитивно: «Раньше он не верил в свое будущее и не хотел его». Достигнув одной цели — воссоединившись с Фридой и ребенком, — теперь он стремился добиться следующей: организовать фальшивую диверсию на заводе «Де Хавилланд».
«Что за человек! — писал Рид, узнав об ошеломляющем успехе операции „Фрида“. — Удивительно, насколько очевидным кажется решение задачи после того, как она уже решена. Включение в схему этой женщины сняло практически все проблемы, кардинально изменив его эмоциональное состояние и отношение к жизни». По странному совпадению, в это же время выяснилось, что развод Чапмена с Верой Фрейдберг был окончательно утвержден еще в то время, когда тот был в тюрьме. Он тут же сделал предложение Фриде, которая благоразумно попросила подождать до того момента, как он закончит свою армейскую службу.
Сотрудники МИ-5 радовались позитивным изменениям в жизни Чапмена отнюдь не из чистого альтруизма: поскольку теперь у Эдди Чапмена в Британии были невеста и ребенок, вероятность того, что он переметнется на сторону немцев, значительно снижалась. Конечно, с учетом его предыдущей биографии, сделанное сегодня предложение могло быть благополучно забыто уже на следующий день, однако, как глубокомысленно заметил Рид, «для него это серьезный стимул для возвращения на территорию стран-союзников». Британские разведчики, руководившие Чапменом, были, безусловно, честными и благородными людьми, однако, получив в свои руки подобный рычаг воздействия, они знали, как его использовать. Немцы держали в заложниках Фарамуса ради лояльности Чапмена, — МИ-5, в свою очередь, брала на себя заботу о Фриде, однако лишь пока Чапмен исправно выполняет свои обязанности. Разумеется, никто никогда не описывал это в столь прямых выражениях. В подобной грубости не было нужды.
Что касается Фриды, она, вероятно, так и не поняла, сколь важную роль сыграла в разворачивающейся драме, и не догадывалась, что у обходительных джентльменов, обращавшихся к ней со всей возможной вежливостью, были для этого какие-то скрытые мотивы. Возможно, она никогда не задавала вопросов лишь потому, что так ничего и не заподозрила. Хотя, с другой стороны, Фрида с рождения училась выживать в любой ситуации, и, даже если она понимала, какая роль ей досталась, она была слишком осмотрительна, чтобы заговаривать об этом.
16
Абракадабра
Убедить немцев в том, что на заводе «Де Хавилланд» была совершена диверсия, не нанеся при этом предприятию каких-то видимых повреждений, мог разве что волшебник. Что поделать, пришлось привлечь к делу волшебника. Знакомьтесь, Джаспер Маскелайн: фокусник, звезда Уэст-Энда, самое необычное секретное оружие Британии. Маскелайн происходил из старинной династии фокусников, алхимиков и звездочетов (его дед был знаменитым иллюзионистом во времена викторианской Англии). Уже в начале 1930-х годов он прославился в качестве мастера, обладающего непревзойденной ловкостью рук, а также разоблачителя жульнических трюков медиумов-духовидцев. Кроме того, он был искусным изобретателем. Одним из его наиболее значимых подарков человечеству стала дверь туалета, отпирающаяся с помощью брошенной в щель монетки: так что всякий раз, когда вы тратите пенни в уличной уборной, вы делаете это во славу Джаспера Маскелайна. Он выглядел как типичный фокусник: с напомаженными волосами на прямой пробор, усиками как у кинозвезды, в цилиндре и с волшебной палочкой, — и был при этом чрезвычайно умен и чудовищно тщеславен.
Джаспер Маскелайн, профессиональный фокусник, вовлеченный во время Второй мировой войны в деятельность по дезинформации немецкой разведки.
Когда его впервые попросили послужить своей магией делу победы, он, бросив свое шоу, отправился развлекать войска фокусами. Однако генерал Арчибальд Уэйвелл, изобретательный командующий британскими вооруженными силами в Северной Африке, придумал, как можно применить таланты Маскелайна в военных целях. Фокусника отправили в Ливийскую пустыню, где он собрал «банду колдунов» — возможно, самое эксцентричное военное формирование в истории, среди членов которой были химик-аналитик, мультипликатор, преступник, декоратор, реставратор картин, плотник — и единственный профессиональный солдат, который отвечал за всю бумажную волокиту.
