— Все, убедил, — усмехнулся генерал. — Ты извини, что я во все лезу, просто, кроме тебя, у меня тут ничего нет. Не беспокойся, танками твоими через твою голову командовать не собираюсь. Продолжай разгрузку, утром выдвинешь свою разведку, а мы поедем с тобой позицию выбирать.
Лелюшенко поднялся, надел каску и вышел в ночь, полковник выглянул вслед за ним: разгрузка шла своим чередом и его присмотра не требовала. Он вернулся в автобус и раскинул на склад ном столике карту — километровку: прежде чем куда-то ехать, надо хотя бы приблизительно изучить местность.
4 октября 1941 г.
— Командир, подъем! — Петров вывалился из сна мгновенно, он уже привык переходить от сна к бодрствованию за секунду.
Утро 4 октября встретило старшего лейтенанта все тем же холодным пронизывающим ветром, хорошо хоть дождь прекратился.
— Капитана Гусева и ротного вызвали к комбригу. — Безуглый был непривычно серьезен. — Похоже, скоро начнется.
Экипажи спали в полуразрушенном станционном бараке, дававшем укрытие от дождя и ветра, люди лежали, тесно прижавшись друг к другу, чтобы сберечь тепло. Один за другим танкисты выбирались из-под брезента, что служил им и постелью, и одеялом, кто-то грел руки над костром, другие приседали, размахивали руками, чтобы разогнать кровь. Петров посмотрел на серое небо — тучи, кажется, поднялись выше, и это беспокоило командира: погода постепенно становилась летной, а значит, им придется нелегко. Мимо, печатая шаг, прошла рота красноармейцев, и Петров на минуту прервал упражнения, привлеченный необычным видом бойцов: в новеньких шинелях, ладном, отлично пригнанном снаряжении, они выделялись какой-то особенной аккуратностью. Многие были вооружены СВТ, пулеметы и минометы присутствовали в количествах, точно положенных по штату, впрочем, «Дегтяревых», кажется, было даже больше, чем по одному на отделение.
— Тульский батальон, — сказал подошедший комиссар Бурды, старший политрук Александр Загудаев, — курсанты оружейно-технического училища. Хорошо идут, и вооружены добро.
— Выходит, с нами воюют? — спросил старший лейтенант.
— Похоже на то, — кивнул старший политрук. — Так, товарищи, зарядку заканчиваем, вон наш ротный сюда бежит.
Вдоль путей могучей бычьей побежкой несся старший лейтенант Бурда, перескочив через пути, он рысью вылетел на площадку перед бараком.
— Командиры машин — ко мне! — рявкнул комроты.
Судя по всему, дело предстояло серьезное, и командиры немедленно окружили ротного, ожидая разъяснений и приказа.
— Получен приказ провести разведку в направлении Орла. Наша рота вместе с одной ротой мотострелкового батальона должна выйти к восточной и юго-восточной окраине города и установить количество немецких войск в городе. — Он посмотрел на командиров. — Это задание чрезвычайной важности, причем вернуться не менее важно, чем разведать силы немцев. В головном дозоре идет взвод Ивченко. Мотострелки сейчас подойдут, сажаем по отделению на машину. Товарищ Петров!
— Есть! — отозвался старший лейтенант.
— Случалось водить танки с десантом?
— Да, — ответил молодой командир, — и неоднократно.
— Здесь все зависит от мастерства водителя, — заметил Бурда. — Ты уверен в своем? А то молод он…
— Осокин любому из твоих фору даст, — спокойно сказал Петров. — Я его видел в деле, он на двадцати километрах в час ни одного десантника не стряхнул.
— Ну хорошо, — кивнул комроты. — Экипажам построиться перед машинами.
Две минуты ушло на то, чтобы снять с танков Нехитрую маскировку, затем Бурда и командир мотострелковой роты распределили 11 отделений между одиннадцатью машинами. Бурда коротко объяснил поставленную задачу и выразил надежду, что рота выполнит ее как должно. Безуглый не мог упустить такой случай и поспешил заявить о себе:
— Так точно, товарищ старший лейтенант! — рявкнул неугомонный москвич. — Ждем только момента вонзить клыки в фашистское мясо!
Петров вздохнул: Безуглый был неисправим, и если в батальоне Шелепина к его выходкам привыкли, то еще неизвестно, как отреагирует Бурда. В строю танкистов и пехотинцев послышались смешки.
— Что касаемо клыков, могу сказать следующее. — Комроты был абсолютно спокоен: — У нас в Донбассе есть поговорка: «Трусливая собака звонче гавкает». В лице сержанта Безуглого мы наблюдаем удивительное исключение из этого правила: кобель храбрый, но и брешет громко.
Строй затрясся от хохота, даже Петров не смог сдержать смех, улыбнулся и сам Бурда.
— Ладно, посмеялись и будет. — Лицо старшего лейтенанта стало серьезным. — По машинам.
Экипажи полезли в танки, мотострелки занимали места за башнями и на бортах.
— Упирайтесь ногами в зарядные ящики на боку, держитесь друг за друга, — сказал Петров молодому сержанту, командиру их десантников, — будет трясти.
Затем старший лейтенант повернулся к Безуглому:
— Да, Сашка…
— Знаю-знаю, — нагло ответил москвич, — три наряда вне очереди.
Петров хмыкнул: сержант оставался самим собой, и ничего тут не сделаешь. Будь это кто-то другой, такое нахальство и наплевательство на нормы Устава вызывало бы лишь раздражение, но командир видел своего Сашку в бою. Бесстрашие, мастерство и холодная ярость молодого танкиста с лихвой перекрывали все проблемы с дисциплиной.
Над командирским KB взвилась ракета, Петров сполз на сиденье и крикнул водителю:
— Заводи!
Две роты, двадцать четыре танка, две сотни пехотинцев двинулись на юго — запад, на Орел, в неизвестность.
* * *
— Ну что, лучше вряд ли найдем? — Полковник опустил бинокль, в который обозревал окрестности, и повернулся к начальнику оперативного отдела.
— Наверное, товарищ полковник, — ответил Никитин. — По крайней мере, река ограничивает места возможного прорыва мостами.
Он быстро набросал кроки местности и теперь намечал позиции мотострелкового батальона и танковых засад.
— Что Кульвинский? — спросил Катуков.
Начальник штаба остался на станции руководить разгрузкой эшелонов, которые продолжали прибывать.
— Разгружен зенитный дивизион и ремонтная рота, сейчас занимаются артиллерией и вторым танковым батальоном, затем транспортная рота, полк НКВД ожидается к вечеру. — Никитин говорил, словно читал из блокнота: — В настоящее время мотострелковый батальон следует сюда пешим порядком.
— Двадцать с лишним километров, — подумал вслух Катуков. — Будут тут через четыре часа. Пусть сразу начинают окапываться. От разведгрупп есть что-нибудь?
— Бурда молчит. Гусев докладывает что-то непонятное — вышел к окраинам, один танк поврежден, два ворвались на окраину Орла, после чего связь с ними была потеряна.
Полковник с раздражением убрал бинокль в футляр.
