— Ясно. Тогда мы — на паровоз.
Железнодорожники быстрым шагом направились к локомотиву. Шелепин повернулся к комиссару:
— Сборный пункт будет вон там, в автопарке. Михаил Владимирович, поставьте регулировщиков перед поворотом и перед воротами. Машины сразу маскировать брезентом. Надо постараться управиться за час-полтора. Черт, погано, что мы ехали сами по себе! Хоть бы взвод пехоты дали! Командиры рот, ко мне!
В этот раз ротные явились пред светлые очи комбата почти мгновенно. Майор последний раз, в деталях, разъяснил, что от них требуется, указал пункт сбора танков после спуска. При этом Шелепин пристально смотрел на Иванова, который не знал, куда деваться. Покончив с разъяснениями, комбат спросил, есть ли вопросы. Иванов, набравшись смелости, сообщил, что у половины его механиков опыт вождения «тридцатьчетверки» — всего несколько часов. Лейтенант очень хотел бы знать, как ему избежать аварии в такой ситуации. Комбат кивнул и сказал, что вопрос правильный. В случае, если командиры не уверены в опыте водителей, им следует самим занять место за рычагами. Отличникам боевой и политической подготовки не составит труда свести танк на землю. Иванов покраснел.
— Запомните, вы лично наблюдаете за разгрузкой своих танков. Как только танк спущен — даете отмашку флажком в мою сторону. Один раз. Запомнили? И не дай бог, кто-нибудь воткнет машину. Буду рассматривать это как сознательное выведение из строя со всеми вытекающими. Все, приступайте.
Командиры рот бегом бросились к своим платформам.
— Надеюсь, не напортачат, — пробормотал Шелепин.
— Смотри, Юра, накаркаешь, — усмехнулся комиссар. — Послушай старого политработника, майор. Все, что мог, — ты сделал. Теперь просто стой и смотри. Курить хочешь?
— Махорка?
— Обижаешь. Папиросы у меня.
— Хорошо живут старые политработники, — майор достал из протянутого портсигара папиросу и вынул из кармана зажигалку.
— Дай посмотреть? — Комиссар перевернул плоскую серебряную вещицу. — «Командиру взвода Шелепину за отличную стрельбу от…» Юрка, ты что, с ума сошел?
— А в чем дело? — спокойно ответил комбат, забирая зажигалку и пряча ее в карман. — Он мне ее вручал за то, что я пятью снарядами пять мишеней выбил.
— Он же враг народа.
— Враг не враг, — комбат глубоко затянулся. — Поди, разберись. У нас вон комдива посадили и начштаба. И комиссара, кстати, тоже. А весной он мне писал — выпустили, извинились, в звании восстановили. А тоже был враг народа.
— Слушай, кончай мне тут контру разводить!
— Молчу, молчу. Всё, они, похоже, готовы.
Комбат вынул флажок из чехла и резко отмахнул вниз. Взревели моторы, механики стали разворачивать танки на месте. Первым управился водитель Т-26 из взвода Иванова. Аккуратно въехав левой гусеницей на съезд, он начал короткими рывками подавать правую. На мгновение показалось, что последняя опорная тележка зависнет в воздухе с другого края, но тут механик дал газ, и танк медленно въехал на импровизированный пандус. Подрабатывая тормозами, водитель осторожно провел машину по спуску. Внизу танк все так же аккуратно развернулся на месте. Командир машины торопливо отмахнул флажком и вместе с заряжающим полез на башню. Т-26 медленно перевалился через пути и направился к месту сбора.
— Хороший водитель, — кивнул комбат.
Водитель Турсунходжиева все делал в точности по наставлениям. Повинуясь взмахам руки своего командира, он в два приема подал танк с платформы, затем очень медленно съехал вниз, развернул танк, чуть проехал вперед и остановился. В башню полез только заряжающий, а Магомед, похоже, решил остаться и присмотреть за своим взводом. Хуже всего дела обстояли у Бурцева. Механик сгружаемой машины, судя по всему, был совсем зеленый. Танк успел дважды заглохнуть на платформе, затем, при попытке развернуться, часть левой гусеницы оказалась в воздухе. Командир машины резко замахал руками над головой, потом подбежал к раскрытому люку механика и, видимо, приказал выметаться, сопроводив свои слова недвусмысленным жестом. Водитель неловко выбрался наружу, и командир нырнул на его место. Осторожно газуя, он свел машину вниз, отогнал в сторону и вылез из танка. Механик понуро подошел к танку, но разбор оказался коротким. Командир рубанул воздух рукой прямо перед носом незадачливого танкиста, сказав что-то, по-видимому, весьма нелицеприятное, и яростно полез на башню.
— Водитель — дрянь, — подытожил Шелепин. — Как подумаю, что с такими в бой идти…
— Зато командир, похоже, ничего, — спокойно заметил комиссар.
— Ну и что, мне его за рычаги сажать?
— Ты чего кипятишься? — Комиссар невозмутимо закурил. — Пойдем в бой с тем, что есть.
— Мне бы хоть месяц — я бы этих гавриков в минимально человеческий облик привел, — в сердцах махнул рукой комбат.
— Нет у нас месяца. У нас даже недели нет, — Беляков глубоко затянулся. — И ты это не хуже меня понимаешь. Так что кончай жаловаться, ненавижу это. Ты коммунист, в конце концов.
— «…и мотор взревел с новой силой», — не удержался майор. — Ты бы лучше не меня, а начштаба нашего воспитывал.
— Его теперь пусть Особый отдел воспитывает, — помрачнел комиссар. — Никогда себе не прощу, что проглядел…
— Ладно, не казнись. Ты его не знал. Так, похоже, первую порцию сгрузили.
С шестнадцатой платформы лихо скатилась ремонтная летучка. На мгновение показалось, что фургон перевернется, но шофер виртуозно развернул машину на пятачке, перевалился через пути по заранее настеленным доскам и укатил к стоянке.
— Напомни мне переговорить с этим лихачом, — заметил комбат и дважды махнул флажком в сторону паровоза.
Трифонов ответил двумя свистками, затем эшелон плавно тронулся и почти сразу остановился, передвинувшись вперед ровно на одну платформу.
— Ас! — восхитился комиссар. — Надо будет ему благодарность куда-нибудь записать.
— Нужна ему твоя благодарность. Ты ему лучше портсигар подари.
— Может, он не курит.
Дверь паровоза открылась, и из нее свесилась маленькая фигурка. Сева резко повел флажком и снова скрылся в кабине. Комбат отмахнул танкистам, и разгрузка продолжилась. В этот раз сплоховал водитель из взвода Турсунходжиева. Т-26 бестолково дергался на платформе, наконец двигатель заглох, и командир машины подбежал к танку, судя по всему, кроя механика, на чем свет стоит. Внезапно на платформу вскочил маленький танкист и принялся что-то втолковывать командиру.
— Турсунходжиев, — определил комиссар. — Интересно…
Узбек что-то горячо говорил подчиненному, наставив на того указательный палец, затем решительно отодвинул его в сторону и, опершись животом на лобовой лист, начал объяснять водителю, делая странные движения руками.
— Да он ему показывает, как рычагами отрабатывать, — изумился комбат. — Ай, молодец узбек! Не дергай, говорит.
