Однако она вскоре поняла, что я только вожу ее за руку. И тогда я решил, что срок стажировки окончился и пора моей ученице переходить к практической работе.
Десятка три фашистов уничтожила только при мне эта симпатичная, отважная девушка. Сейчас она живет и работает в Ленинграде.
В гостях у кировцев
Первого мая 1942 года меня и Ивана Добрика вызвали в штаб дивизии. Еще в полку нам сказали:
— Явитесь к начальнику политотдела дивизии Матвееву.
Невысокого роста, худощавого полкового комиссара Матвеева, с выправкой старого кадрового военного, с красивыми чертами лица, умным и строгим взглядом, мы с Иваном знали давно. В полку Матвеева видели часто, у нас его уважал и любил каждый боец и командир. Он был требователен, но всегда справедлив. Был прост в обращении, любил бойцов, и они отвечали ему тем же.
— Пойдете представителями от дивизии на наш подшефный Кировский завод: вас пригласили на торжественное первомайское собрание, — поздоровавшись, сказал Матвеев. — Быть там надлежит в четырнадцать ноль-ноль. Возможно, придется выступить. Отправляйтесь сейчас же, иначе опоздаете. Там долго не задерживайтесь — время не то… О возвращении доложите. Вот ваше командировочное предписание. Николаев — старший.
За два часа нам предстояло прошагать около четырех километров, отделявших КП дивизии от Кировского завода. И путь этот был, прямо скажем, не из легких: фашисты то и дело обстреливали шоссе и все вокруг него.
Ни одна машина не обогнала нас за все время пути. Редко-редко встречался одинокий путник, направлявшийся в сторону передовой, — то были либо командиры связи, либо такие же командированные, как мы. Чаще всего мы обгоняли направлявшихся в тыл раненых бойцов и командиров, с помощью санитаров добиравшихся до медсанбата.
Чем ближе подходили мы к городу, тем чаще встречались на пути КПП — контрольно-пропускные пункты, на которых приходилось каждый раз предъявлять командировочное предписание вместе со своей красноармейской книжкой. На посту у КПП стояли бойцы и командиры в фуражках с зеленым околышем — из погранвойск НКВД. Они тщательно проверяли наши документы, а проверив, желали счастливого пути, предупреждая о наиболее опасных местах по дороге.
Не доходя метров пятьсот до знаменитого Кировского завода, мы с Иваном привели себя в порядок: сняв гимнастерки, стряхнули с них окопную грязь. Сразу же подшили и свежие подворотнички — из сложенного вчетверо куска марли, израсходовав индивидуальный санитарный пакет из моего НЗ. При помощи песка и земли, поплевав, старательно надраили ременную пряжку и пуговицы. За неимением обувной щетки травой пообтерли от пыли свои «кирзачи». И только тогда, еще раз критически осмотрев друг друга, нашли, что каждый выглядел вполне прилично.
С волнением подходили мы к проходной, через которую когда-то шли на завод и Киров, и Калинин, где несколько раз бывал великий Ленин.
Мы пришли чуть раньше назначенного времени и теперь, остановившись на противоположной стороне улицы, остывали от быстрой ходьбы, ожидая провожатого: он еще не появился.
Мимо нас, едва передвигая ноги, шла сухонькая старушка, покрытая, несмотря на теплый день, шерстяным платком, перевязанным на спине крест-накрест. Глаза ее были печальными, а лицо морщинистое, серое. Вдруг остановившись и внимательно посмотрев на нас, она спросила:
— Сынки, за что же это такие ордена красивые у вас?
— Снайперы мы: фашистов бьем, бабуся, — ответил я.
— И много ли вы их уничтожили?
— Хотелось бы больше. Вот он — сто пятьдесят два, а я — сто двадцать четыре.
Услышав это, бабуся как-то нараспев запричитала:
— Миленькие вы мои, спасибо вам! Если бы каждый солдат-то так! Тогда и мой Витюшка жив бы остался…
— Отомстим мы за вашего Витюшку обязательно, бабушка!
— Ведь, поди, и вас матери ждут домой? — спросила она.
— А как же иначе — ждут, конечно! Ну, извините нас, опаздываем!
— Что ж, счастливого вам пути и удач! — И, помахав нам на прощание, пошла своей дорогой. Мы же, закинув за спину свои снайперские винтовки, поспешили к проходной.
В помещении, куда привел нас провожатый, было людно. Зная, что территория завода непрерывно обстреливается противником, я спросил:
— Не опасно ли для вас собираться в одном месте в таком количестве?
Мне спокойно ответили:
— Немножко есть! Да мы привыкли — научились, как и вы, не бояться обстрелов. Имеются и у нас укрытия, и щели мы отрыли, да только не всегда кировцы ими пользуются, — работа не ждет! Если бы мы отсиживались в бомбоубежищах, кто тогда делал бы вам снаряды, ремонтировал танки?!
Нас усадили за стол президиума, накрытый кумачовой скатертью. Мы огляделись. Перед нами сидели одетые в промасленные ватники, с противогазами через плечо и винтовками в руках делегаты от цехов завода, пришедшие прямо от станков. Лица их — худые, серые, изможденные — были суровы даже в этот праздничный день.
Собрание открыли сразу же, как только мы с Иваном уселись за столом. Будто только нас и ждали.
— Товарищи! Сегодня на торжественном собрании, посвященном дню Первого мая, присутствуют дорогие гости — лучшие воины подшефной нашему заводу двадцать первой стрелковой дивизии войск НКВД, знатные снайперы Ленинградского фронта замполитрука Евгений Николаев и Иван Добрик. Каждый из них уничтожил более сотни фашистов. О том, как они этого добились, они расскажут сами. А пока поприветствуем дорогих наших защитников!
Все собравшиеся в зале дружно встали, зааплодировали.
— Разрешите мне зачитать текст телеграммы, присланной командиром этой дивизии полковником Папченко, в которой от имени командования и личного состава он приветствует и поздравляет всех нас с праздником, — сказал председатель собрания и под гром аплодисментов зачитал телеграмму, заранее переданную мной в президиум.
Торжественное собрание прошло по-деловому. Оно было по-фронтовому коротким и содержательным.
Мы с Иваном не знали фамилий товарищей, сидевших рядом с нами. Один из них, видимо парторг завода, вместо доклада о Первомае сжато доложил собравшимся об итогах, с которыми кировцы встречали этот праздник. Говоря о трудностях в работе, созданных условиями военного времени, он сказал, что коллектив завода с успехом справился с поставленной ему задачей, справится с любым заданием и впредь.
Завод находился рядом с передним краем. Десятки бомб и снарядов ежедневно разрушали цеха и оборудование, выводили из строя людей. Отсутствие необходимых специалистов, большинство из которых были вывезены на Урал, острая нехватка топлива и сырья, голод и холод не сломили оставшихся в Ленинграде рабочих. Они были уверены в победе.
В разбитых вражескими снарядами цехах ремонтировались танки, гаубицы и пушки, делались снаряды для фронта. Случалось, что в отремонтированные уже танки садился экипаж, составленный из рабочих завода, и отправлялся прямо на передний край, вступая с ходу в бой с фашистами. Специально созданные ремонтные бригады отправлялись на передний край и там, в ходе боя, ремонтировали танки и орудия. А если было надо, члены бригады тут же становились заряжающими и подносчиками снарядов, а то и водителями танков. Многие кировцы, уйдя в ополчение, давно уже сражались на фронте. Женщины и дети становились к станкам, заменяя ушедших на фронт мужей и отцов. Докладчик, обращаясь к собравшимся, призвал приложить максимум усилий для полного разгрома фашистов.
