– А что, им разрешают переписываться?
– Разрешают один раз в два месяца. Только писать надо на немецком языке. Петр этот язык знает, а отец нет. Ему письма сына товарищ читает, он же и за отца пишет.
– Та-ак! Сколько же в его группе людей?
– Теперь больше пятидесяти человек. На этих ребят положиться можно, – уже от себя добавил Ушияк. – У него, Юра, и фамилия правильная. Одно слово Подземный. То значит – он под землей пройдет, когда надо, а задание выполнит. Со Всетинского военного завода оружие и динамит доставал, с Пражским подпольным центром связь устанавливал. Здесь, в Валашском крае, он большим доверием пользуется у руководителей центра. Не смотри, что молодой. За брата и за отца мстит бошам…
Подземный поднялся с табуретки и стал застегивать пуговицы потрепанной куртки, собираясь в обратный путь. Ушияк стал его отговаривать. Нарвешься в ночное время на немецкий патруль, потом не выкрутишься.
– Верно, верно, – поддержал Ушияка Мурзин. – Пусть раздевается, сейчас чай вскипятим. Вместе поужинаем…
Подземный согласился.
Далеко за полночь затянулась беседа. Молодой чех расспрашивал о жизни в Советском Союзе, поделился своей мечтой – после окончания войны пойти учиться в Пражский университет. Умолкли они лишь тогда, когда Ян Ушияк сердито пробурчал, что ему надоела роль переводчика и хочется спать.
Украинский штаб партизанского движения одобрил деятельность командования бригады имени Яна Жижки по расширению партизанской борьбы на территории протектората Чехии и Моравии. В последней радиограмме генерал Строкач и Сланский поздравили Мурзина и Ушияка с награждением орденом Чехословацкий военный крест I степени. Предлагалось также немедленно отыскать в горах площадку для приема грузов с Большой земли. Самолеты должны были доставить партизанам новое питание для рации, взрывчатку, радиомины, противотанковые ружья и медикаменты.
Стояли последние дни бабьего лета. В прохладном воздухе солнце светило по-особому ярко. По ночам небо было чистым, звездным.
Чтобы не упустить благоприятную погоду, площадку для приема грузов необходимо было отыскать немедленно.
Густые сумерки опустились в горах, когда Ушияк и Мурзин вошли в огромную землянку, до отказа забитую партизанами. Здесь разместилось около ста человек. Вместе с вечерними сумерками землю окутал холод, который загнал сюда всех, кто был свободен от караульной службы и очередных диверсий.
Большая железная бочка из-под бензина, приспособленная под печку, раскалилась почти докрасна. Вокруг нее на нарах, на патронных ящиках плотным кольцом расположились партизаны. Одни сушили портянки, другие штопали износившееся белье, третьи просто курили. Над трехъярусными нарами, под самым потолком, висел плотный слой сизого махорочного дыма, перемешанного с копотью самодельных керосиновых ламп.
Завидев своих командиров, партизаны потеснились, уступая им место поближе к печке. Усевшись поудобнее на предложенный кем-то ящик и перебросившись парой шутливых фраз, Ушияк первым завел деловой разговор:
– Судруги! Кто из вас знает поблизости большую поляну, где можно принять грузы с Большой земли?
После недолгого молчания посыпались предложения. И сразу разгорелись жаркие споры, потому что каждый считал свое предложение лучшим. Мурзин молча прислушивался, взвешивал все «за» и «против». Многие из предложенных мест он знал и сам, о некоторых слышал впервые. Наконец партизаны единодушно признали, что лучшей площадкой для приема грузовых парашютов является та самая поляна на горе Княгиня, где когда-то английские самолеты бомбили их первый лагерь.
– Что ж, место, пожалуй, подходящее, – проговорил Мурзин. – Поляна большая. Кругом лес. И высота подходящая. Летчики издалека сигналы увидят.
Ушияк тоже согласился с этим предложением.
– Спасибо, судруги, за совет. Пойдем, Юра, на рацию, – сказал он Мурзину. – Надо теперь же сообщить в Киев координаты. Может, завтра ночью первые самолеты прилетят.
Попрощавшись с партизанами, они выбрались из землянки и тут же лицом к лицу столкнулись с надпоручиком Дворжаком.
– Добже, пан велитель! Я вас по всему лагерю разыскиваю, – обратился он к Ушияку. – В штабе сказали, что вы в землянку к партизанам пошли. А в какую, никто не знает. Я все обегал…
– Вернулся наконец, – перебил его Ушияк. – А мы уже беспокоились. Я думал, может, ты к бошам попал.
– Нет. Этого не случилось. Но до Праги добраться не так легко. Кругом немецкие патрули. В каждом поезде проверка документов. Во всех городах развешаны приказы Франка. Он за вашу голову большие деньги обещает. Нате вот, посмотрите. Я одно объявление со стены сорвал. – Дворжак передал Ушияку свернутый лист.
Но даже при ярком свете луны невозможно было что-либо разглядеть.
– Пойдем к нам в землянку, – предложил Ушияк, – там посмотрим.
Втроем они отправились по лесной тропинке. По дороге Дворжак рассказал, что встретился с представителями Пражского подпольного комитета компартии.
– Пражские товарищи хотят переговорить с вами лично. Прислали троих. Они остановились в селе Дольная Бычва у знакомого, – сказал Дворжак. – А завтра в восемь утра придут к стыку трех туристических троп возле опушки леса у замка на горе Княгиня.
– Та-ак! – Мурзин пристально посмотрел на Дворжака, но на непроницаемых очках того отражались лишь блики луны. – Послушай! А ты сам сходи туда утром и приведи этих людей куда-нибудь в другое место.
– Почему в другое? – торопливо спросил Дворжак. – Вы не хотите с ними встречаться? Я давно уже чувствую, что вы отвергаете любую связь с местными подпольными организациями.
– Постой, постой, – прервал его Ян Ушияк. – Я запрещаю тебе разговаривать с капитаном в таком тоне. – И, уже обращаясь к Мурзину, добавил: – Юра! Зачем в другом месте? Нам все равно надо пойти на гору Княгиня. Посмотрим площадку для грузов, наметим, где выставить людей, где разложить сигналы…
Разговаривая, они подошли к штабной землянке и в сопровождении Дворжака спустились в нее. Мурзин чиркнул спичкой, зажег фитилек светильника. Пламя тускло осветило землянку. Ушияк развернул принесенное Дворжаком объявление. Статс-секретарь протектората Чехии и Моравии доводил в нем до сведения жителей, что на территорию Моравии пробралась партизанская банда, которая совершает диверсии в районах Злина, Всетина и Моравской Остравы. Далее перечислялись страшные кары, ожидающие каждого, кто посмеет укрывать или поддерживать бандитов. А в конце объявления Карл Герман Франк обещал награду в сто тысяч крон тому, кто живым или мертвым доставит в руки германского командования партизанских командиров – надпоручика Ушияка и советского офицера Мурзина.
– Смотри-ка, Юрий-братор! Немцы уже и фамилии наши знают, – удивился Ушияк.
– Теперь им остается только узнать, где наша база, и тогда можешь с уверенностью ждать «гостей», – хмуро проговорил Мурзин.
