Следом, сверкая броней, приближалась полусотня, во главе которой, развернув плечи и красуясь бархатным дуплетом, подбитой соболем шапкой с высоким пером и золотой цепью на шее, скакал большеносый щеголь с короткой бородкой и густыми усами. Впрочем, дело было не в нем — стремя в стремя с красавчиком, запахнув меховой плащ, мчалась сосредоточенная, погруженная в себя Верея.
— Ква… — Ведун шагнул к ближнему дубу и уперся в него лбом.
— Что с тобой, боярин? — кинулась следом Даромила.
— Ничего. Упарился маленько. Голову хочу остудить.
Запястье опять кольнуло теплом. Олег встряхнулся, повернулся к дереву спиной и привалился к шершавой коре. Верея со своим князем как раз промчались мимо, за ними следом скакал странный тип в длинном волчьем плаще, легко заменяющем попону, поскольку он полностью закрывал круп скакуна и свисал почти до уровня стремян. На голове его был нахлобучен и вовсе бесформенный меховой блин непонятного происхождения.
— Зато ему, надо думать, тепло… — пробормотал ведун, понимая, что человек, которому безразлично, как он выглядит, почти наверняка углублен в нечто иное, отвлеченное от реального мира.
Верея с князем Керженецким Рюриком проехала мимо ворот, по большой дуге обогнула святилище и остановилась у самого обрыва. Вместе с дружиной жениха, естественно. А от города подъезжали всё новые и новые отряды. Одни насчитывали больше сотни ратников, другие, как у иноземцев, — всего несколько воинов. Но при каждой из таких маленьких дружин неизменно присутствовал некто, на кого примотанный к запястью крест реагировал легким или сильным нагревом.
— Собственно, так и должно быть, — оглядывая всё прибывающих и прибывающих конкурентов, пригладил шею Олег. — Потому-то сюда к весне вся Русь и не собралась. Через заколдованную реку без магии не перебраться, без крепкой охраны сокровища не увезти. Так что всем желающим тут делать явно нечего. Только тем, у кого есть в кулаке и сила, и магия, готовые принять волю хозяина. Пожалуй, ребята с Руяна примчались сюда зря. Им тут ничего не светит…
Сказал — и рассмеялся, представив себя со стороны: один да еще две девицы, как хомут на шее. Вот уж кому точно тут делать нечего — так это…
— Открываю-ю-ю-ют!!!
Ворота дрогнули и поползли вперед. Масса конницы всколыхнулась, двинулась к ограде, сошлась в общей давке, потом чуть подалась назад, давая возможность дохнуть скакунам и открывая перед святилищем свободное место для самих створок и для тех, кто сейчас выйдет и прояснит, что же происходит с храмом, внезапно отгородившимся от смертных.
В этот раз Олегу повезло — могучий дуб прикрыл и ведуна, и его спутниц своим стволом, не дав лошадям раздавить прижавшихся к дереву людей. К этому времени возле храма собралось уже никак не меньше двух, а то и трех тысяч всадников — однако в первом ряду по воле богов оказался именно ведун.
Створки ползли и ползли вперед. Наконец на почти вытоптанную молодую траву упал яркий белый свет — по ослепляющему лучу и выступили вперед трое волхвов, каждого из которых за прошедшие дни Олег видел много раз. Правда, сегодня посланцы с далекого острова вышли не просто со словом Святовита на устах, но и сжимая в руках оружие: высокие, в полтора роста, бердыши, на сверкающих стальных полумесяцах которых темнели нанесенные тонкими, скупыми черными линиями изображения вставших на задние лапы безгривых львов и женских ликов, окруженных птичьими перьями. Средний храмовый воин шел в тунике и с пустыми руками, а двое других двигались рядом, повернув лезвия в разные стороны, отчего главный из них оказывался как бы в центре сверкающего круга — пусть и неполного.
— Вы пришли сюда с единой целью, други мои, — шевельнул губами бритый волхв, и его еле слышные слова неожиданно четко прозвучали в ушах всех присутствующих. — Вы пришли сюда с целью корыстной, но не грешной. Вы ищете злато, утратившее хозяина и лишенное покровителя. Однако же все вы знать должны, что взято оно, милостью Святовита, в честной битве с черной силой. По закону земному и божьему, десятая часть богатства этого храма принадлежит Святовиту, чьей милостью и одерживаются победы воинами русскими.
Собравшиеся начали недоуменно переглядываться, однако вслух никто пока ничего не говорил.
— Посему, милостью богов, реку я волю высшую, что избрана предками нашими, принята богами и открыта нам, смертным их служителям. Десятая доля добычи, сокрытая князем Черным в здешних землях, принадлежит богу. И только тем, кто закон этот примет, будет открыт путь к тайной реке. Волею предков наших, принятой богами и открытой нам, их смертным служителям, каждому из вас, кому будет открыта тайна, надлежит расплатиться за милость Святовита и передать ему еще десятину всего, что будет найдено. Сверх того, что ему и без того принадлежит.
«Двадцать процентов получается, — мысленно отметил Олег. — Сиречь, пятая часть клада — храму. Губа у них, однако же, не дура».
— Не жирно будет дикарям северным чужое добро делить? — низким басом осведомился воин из свиты «восточного» гостя. — Молитесь и радуйтесь подаркам, язычники. И не лезьте в чужие дела. Не вам добро каганское хапать!
«Если „каганское“, — прикинул Середин, — то наверняка хазары. Но вот с язычниками ругаться только мусульманам с руки. Тогда, значит, и впрямь булгары».
Между тем главный из руянских повернул голову вправо, кивнул — и уже знакомый Олегу по позавчерашнему разговору храмовый воин, вскинув бердыш, двинулся вперед.
Всадник презрительно хмыкнул, взмахом руки сцапал рогатый шлем, пришлепнул на голову, мясистыми пальцами застегнул ремень, тронул пятками коня, потом еще. Скакун вырвался из толпы, начал набирать скорость. Иноземец подтянул расписанный голубыми капельками верховой щит, ухватил его левой рукой, одновременно удерживая поводья. В пяти шагах от волхва он рванул из ножен саблю, вскинул над головой, готовясь опустить с лихим посвистом на дурную голову северянина — как вдруг, когда до столкновения оставался от силы шаг, храмовый воин упал на колено. Бердыш, упершись подтоком в землю, вскинул остроконечный полумесяц лезвием вверх, а кончиком — вперед. Ратник еще успел увидеть случившееся, но конь его — нет, и со всей скорости налетел грудью на острую сталь. Иноземец попытался достать врага саблей — но волхв ловко скользнул под брюхо уже падающего коня, выждал, пока скакун с распоротым почти до задних ног брюхом улетит вперед, сделал шаг вперед, выдернул оружие из земли и невесть откуда взявшейся тряпицей отер древко.
— Ах ты, тварь подколодная! — уже совершенно по-русски взвыл кувыркнувшийся по земле хазарин, вскочил на ноги и кинулся к бритому служителю Святовита. Тот расставил ноги, перехватив левой рукой древко под косицей, у самого обуха, а другой — чуть ниже. — А-а-а!!!
Напирая всей массой, воин попытался удариться в волхва щитом — храмовый воин спокойно принял толчок двумя руками на бердыш, одновременно перекрывая верхним его краем возможность для удара саблей, а потом резко отступил, утягивая бердыш за собой. Длинное лезвие врезалось в верхний край щита, вгрызаясь в дерево, увлекая его за собой. Щит дернулся вперед, открывая для врага лицо хазарина и верхнюю часть его тела — волхв внезапно толкнул бердыш в обратную сторону, и его острый кончик легко вошел противнику в горло.
