Храмовые воины простояли в избе день и две ночи, после чего опять забрались в ушкуи и двинулись дальше вверх по реке. Все держались настороже: по уму, князь, сторожа покой своих земель и крестьян, должен был поставить крепость на реке ближе к устью, чтобы перекрыть основной, если не единственный подход к княжеству. Сухопутной дороги от здешних малых деревенек к Мурому или в иные места могло и вовсе не быть, а река — она всегда проезжая. Кроме разве ледохода — так ведь и он ненадолго.
— Еще дом… — негромко отметил Явор, демонстративно не обратив внимание на куда более важный знак: клубы сизого сырого дыма, что поднимались к низким осенним облакам. Стража предупреждала жителей и правителя о приближении врага. Значит, верст десять всего осталось, а то и менее. Дальше в здешних холмистых местах дым не заметишь.
Храмовые воины разобрали бердыши, оставив на веслах всего по четыре гребца на каждой ладье. Теперь в любой момент можно ожидать засады: лучников, цепей поперек реки, а то и камнеметов. В любой момент нужно быть готовыми выскочить и вступить в схватку.
Река запетляла, словно пытаясь замести следы, и ушкуи застряли, за час пути пройдя, если считать по прямой, не больше километра. Зато за очередной излучиной впереди открылся очищенный от леса холм — на нем возвышались рубленые стены твердыни, над башнями которой развевались вымпелы с золотой птицей. Дошли! Ушкуи радостно рванули дальше, метров за триста от вражеского селения с ходу налетели на песчаную косу и накрепко застряли. Как оказалось, это было сделано специально: с обеих лодок на мелководье попрыгали воины и, помахивая бердышами, двинулись вперед.
На полноценный город у князя Рюрика денег, естественно, не хватило. Поэтому закрепился он по упрощенному варианту: прочная твердыня размерами всего сто на двести метров, куда могло спрятаться от ворога ближнее население. Стоявшие под холмом дома хозяевам приходилось в таком случае бросать на произвол судьбы — но живот дороже. Были бы руки — избы всегда срубить можно, благо лесов вокруг вдосталь.
Вариант и впрямь упрощенный — но нападающим от этого не легче. Склоны холма, слегка подрытые но кругу для крутизны, поднимались метров на десять, сверху вздымались еще стены почти такой же высоты. Высота, на глазок, как у девятиэтажного дома — попробуй, возьми! Лестницы такой не свяжешь. А коли свяжешь — то не поднимешь. А если и поднимешь — пока по ней заберешься, тебя десять раз убить успеют или вниз скинуть. Пороком холм долбить — затея бессмысленная. Разве камнеметы собрать, да пролом хороший в стене сделать — тогда шансы есть. Но только занятие это больно долгое, да и камней в землях здешних немного, возить издалека придется.
— Сколько их там, как мыслишь? — поинтересовался Явор.
— На Смородину Рюрик полста ратных привел, — почесал кончик носа Олег. — Всех забрать с собой он не мог, кто-то должен был за крепостью присматривать, за княжеством. Пожалуй, дружинников сто у него. Ну, и селяне. Вон, домов тридцать вокруг. В каждом по мужику точно, да еще дети подрасти могли. Считай, еще полсотни.
— Значит, всего полторы сотни, — подвел итог храмовый воин. — Получается, никакой возможности спастись у него нет. Хорошо…
Он двинулся вперед, подошел к холму — туда, где, закручиваясь вдоль склона, тянулась к воротам дорога, вогнал бердыш подтоком в землю и громко провозгласил:
— Слушайте меня, люди! Я, милостью богов старший волхв великого Святовита Явор, пришел сюда во имя совести и справедливости! Я пришел сюда, чтобы учинить суд над князем Рюриком Керженецким! Чтобы призвать его к ответу за предательство людей русских, земли отчей, долга княжеского! Пусть он выйдет сюда в смирении своем и отдастся в руки Белбога справедливого.
— Ты мне не хозяин! Я вам не слуга! — закричал кто-то в ответ со стены.
— Слушайте меня, люди! Я, милостью богов старший волхв великого Святовита Явор пришел сюда во имя совести и справедливости! — опять провозгласил храмовый воин. — Упреждаю вас, люди, чья совесть еще чиста пред богами, кто не погубил души своей подлостью и предательством! Не должны вы волею своей защищать предателя, богов русских отринувшего! Ибо гнев богов страшен и неотразим! Не поднимайте мечей против прародителей своих, внуки Сварога! Не нарушайте воли их священной! Не обороняйте князя-предателя — и не судимы будете!
В воздухе коротко шикнула стрела и по самое оперение вошла в землю у ног волхва. Еще одна впилась в дорогу.
— Последний выбор пришел к вам, братья и сестры мои! Последний выбор, внуки Свароговы. Воля Святовита великого прислала меня выкорчевать семя Чернобогово из здешней земли. Семя черное, ядовитое. Не тоните во мрак со слугами его! Спасите чистоту для себя и детей ваших!
Явор отвернулся, не спеша приблизился к своим соратникам:
— Не забывайте, братья. Не ратники мы, а слуги божии. Кто на милость нашу отдается, тот Святовиту судьбу свою вверяет. Посему безоружных не карать. Опустивших меч не карать. Напрасной крови не лить. А уж кто против воли божией пойдет, тот, стало быть, сам смерти ищет.
— Когда брать-то крепость станем? — поинтересовался ведун, еще раз оглядев ее от подножия холма до зубцов на стене.
— А сейчас и станем, — кивнул храмовый воин. — Веревки где?
«По веревкам на этакую высоту? — не поверил своим ушам Середин. — Да это еще больший бред, чем лестницы! И не забросишь, и не залезешь. Налегке не залезешь, не то что с оружием!»
Однако волхвы принялись деловито разматывать бухты канатов на ровных улочках пустой деревни.
Каждый конец — метров сорока в длину. На одном краю веревку сложили буквой «Т», на другом — извилистой змейкой. Явор прошагал вдоль них, опрыскивая какой-то бурой жидкостью. И тут до Олега дошло…
— Я первым пойду! — крикнул он, подбегая к волхву. — Чур, я пойду с первыми! Да? Можно?
— Иди, — согласился Явор.
— Отлично! Щит… Мне нужен щит.
— С борта ушкуя сними.
Пока ведун бегал за щитом, волхвы уже начали читать заклинание. Когда Олег вернулся, они уже поднимали канаты, оценивая результат. Веревки обрели твердость чугуна, почти не прогибаясь на концах, когда их брали за середину. Однако оставались такими же теплыми и шершавыми, и такими же легкими. Десять веревок — десять воинов заняли места у переднего конца, крепко ухватившись руками за перекладину буквы. Олег — тоже, прикрыв грудь щитом и пока оставив палаш в ножнах.
— Откройте нам ворота, братья, — напутствовал их Явор. — Во имя Святовита… Вперед!
— Свя-ят! — резко выдохнули храмовые воины и побежали вперед.
В крепости зашевелились, наблюдая за непонятными манипуляциями врагов. Зашелестели, прорезая воздух, стрелы. Одна из них с глухим стуком впилась в щит ведуна, но не пробила — только самый кончик острия высунулся с внутренней стороны. Послышались тревожные крики — всё происходило слишком быстро для защитников.
Опираясь на перекладину, Середин добежал до склона холма, помчался по обрыву, потом по стене.
