Из вновь предложенных названий несколько одиозными можно признать только три: ул. Итальянская, ул. Немецкая, ул. Румынская. Пожалуй, только эти названия можно считать политизированными, так как в них упомянуты народы, принимавшие участие в войне на стороне гитлеровской коалиции. Впрочем, тогда не понятно, почему нет финской улицы, венгерской улицы? Может быть, потому, что этих войск не было в Крыму? Но и итальянцев в Крыму тоже не было, но зато были словаки!
И все же главная достопримечательность всей номенклатуры названий улиц оккупированного Симферополя — это отсутствие в покоренном городе ул. Гитлера, ул. Геббельса, ул. Манштейна и т. д.
Увы, но спустя три года в освобожденных (покоренных?) Румынии, Болгарии, Германии сразу же появятся ул. Карла Маркса, ул. Ленина, ул. Маршала Толбухина, ул. Маршала Конева…
Думаю, что тому, что в покоренных крымских городах не появилось улиц Гитлер или Геббельсштрассе, есть два обоснования. Первое заключается в менталитете немцев, не имеющих привычку без особой нужды менять названия улиц.
Вторая же причина заключается в том, что немецкое командование было более дальновидным, чем мы привыкли о нем судить, и без нужды стремилось не будоражить народ.
Наряду с этим вынужден отметить, что в оккупированной Одессе были ул. Гитлера; ул. Маршала Иона Антонеску; ул. Е.В. Короля Михаила; ул. Муссолини; ул. Генерала Василиу… [91, с. 56]. Столь разительный подход к вопросам топонимики оккупированных городов, видимо, кроется в том, что Одесса была полностью передана Румынии, а вот Крым — Готланд предназначался Германии.
В 1944 году по поводу возвращения прежних названий никаких решений не принималось. Считалось, что немецких переименований будто и не было. И лишь спустя девять лет выяснилось, что некоторые произведенные немецкими оккупантами переименования оказались чрезвычайно близки по духу и в точности были повторены советскими властями. Точно также, как и фашистские оккупанты, коммунистические власти не захотели иметь в Симферополе переулки Еврейский, Крымчакский, Цыганский.
Вот два блока переименований. Один сделан национал-социалистами Германии, другой — коммунистами СССР.
1. Еврейский - Одесский; Крымчакский - Восточный; Цыганский - Днепропетровский
2. Еврейский - Пассажный; Крымчакский - Безымянный; Цыганский - Качинский
Угадали? Правильно. 1-е — коммунистический вариант, так как переулок Днепропетровский восходит к видному государственному деятелю СССР Григорию Петровскому, в честь которого и был переименован город Днепропетровск (Екатеринослав).
Невольно возникает вопрос о том, как симферопольцы относились к переименованию оккупантами улиц, к восстановлению дореволюционных названий.
Автор задавал этот вопрос неоднократно. Спустя десятилетия людям уже трудно было воспроизвести те чувства, которые владели ими в те годы. И хотя оккупация Симферополя длилась долгих три года, но большинство опрошенных сошлось на том, что это их мало волновало. Названия практически не играли никакой роли в их жизни: почта почти не работала. Письма получать было не от кого, а знать свой адрес надо было только для полицейских проверок. Возвращение же дореволюционных названий воспринимали как что-то само собой разумеющееся. В этом, кстати, кроется и ошибка всех пишущих об оккупированном Симферополе, так как люди искренне были убеждены в том, что «немцы вернули прежние названия!»
В этом плане характерна еще одна история. В 1991 году к автору этих строк обратились из Международного Красного Креста. Гражданка ФРГ просила разыскать русского солдата, с которым она подружилась летом 1945 года. Ее друг оставил ей такой адрес: Симферополь, Кладбище, 6, Смирнов Костя.
Первоначально в Симферопольском горисполкоме, куда попало письмо, подумали, что солдат зло пошутил над девушкой, дав шутливый адрес, что-то типа: «Лондон, Сити, на углу спросите!»
Но когда письмо попало ко мне, как специалисту по названиям улиц, то адрес Кладбище, 6, не показался невероятным. Вполне возможно, речь шла об улице Кладбищенской, которая еще до войны была переименована в ул. Субхи, а в настоящее время называется ул. Крылова. Во дворе по адресу ул. Крылова, 6 мне удалось найти женщину, которая в девичестве была Смирновой. Она рассказала, что у нее есть дядя, который проживал с ними до войны, а сейчас он находится в Новосибирске.
В этой истории примечательно то, что солдат дал девушке не новый адрес: ул. Субхи, который функционировал с 1930 года по 1942 г., а почему-то старый — улица Кладбищенская! Причина столь странного на первый взгляд поступка заключается в следующем. В момент оккупации Симферополя немецко-румынскими войсками Косте Смирнову было 14 лет. С 1942 по апрель 1944 года он жил на улице, носящей название Кладбищенская. Это же название могли употреблять бабушка, родные, что было вполне обычно для коренных горожан, и поэтому, когда в конце войны он знакомится с девушкой, то совершенно непроизвольно называет ей формально несуществующий адрес.
С.П.О. — Симферопольская подпольная организация
О деятельности Симферопольской подпольной организации написано очень много и потому я приведу только два очень знаковых документа, которые не известны не только широкому кругу читателей, но и специалистам. Первый — это наградной лист на А.Н. Косухина, составленный в августе 1944 года, который излагает официальную версию высшего партийного руководства Крыма в конкретный период времени — август 1944 года.
«Косухин Анатолий Николаевич, 1925 г.р., русский, проживает Симферополь, ул. Дорожная, 16.
Отечественная война застала учеником 9-й школы 9 класса. В комсомол вступил в августе 1941 г. Мать — учительница, отчим — учитель. Эвакуироваться не успели из-за отсутствия транспорта. С момента оккупации немцами Симферополя тов. Косухин начал встречаться со своими товарищами по школе и выражали недовольство приходу немцев.
В конце декабря 1941 г. тов. Косухин монтирует радиоприемник и регулярно принимает по радио сводки Совинформбюро. Первое время собирались только слушать, потом стали писать от руки сообщения Совинформбюро и распространять среди населения города, а с марта 1942 тов. Косухин пишет и распространяет патриотические листовки и другие материалы.
В марте 1942 г. тов. Косухин через отца Николая Долетова — партизана Григория Долетова устанавливает связь с партизанами, но вскоре связь теряется, так как Николай Долетов и его отец погибли. До июня 1943 связи с партизанами нет, и группа в составе 23 человек молодежи занимается агитационно-прапагандистской работой.
В июне 1943 вновь устанавливает связь с партизанами, но вследствие ареста гестапо связного связь вновь теряется. В июне 1943 тов. Косухин монтирует у себя на квартире типографию и 8 июня 1943 г. выпускает первую листовку тиражом 200 экз. С этого времени начинается регулярный выпуск листовок. Всего вышла 21 листовка общим тиражом 15 тыс. экземпляров.
Кроме того, распространил свыше 25 000 советских листовок и газет, получаемых от партизан и подпольного областного партийного центра.
