– Ты пойдешь за мной. Не возражай.
Благодаря Хелене, эсэсовская охрана беспрепятственно пропустила их в бункер. Но врачей здесь не оказалось. Накануне фюрер отпустил своего личного доктора. Магда Геббельс, мужественно приняв на себя роль сестры милосердия, сама взялась сделать Лауфенбергу перевязку, благо нашлись свежая вода и кое-какие лекарства. Едва сопроводив Лауфенберга и Хартмана в бункер, Хелене снова собралась уходить.
– Куда ты? – остановил ее Эрих.
– Искать Эльзу, – спокойно ответила она.
– А где она?
– Никто не знает, – сокрушенно пожала плечами Хелене и тяжело вздохнула, – вчера была в бункере, а с утра – исчезла. Никому ничего не сказала.
– А как же ее покровитель? – Эрих вспомнил о Мюллере.
– Я думаю, его давно нет в Берлине, – ответила грустно Хелене, – Магда сказала мне, что Гиммлер покинул столицу, а вместе с ним – все начальники Управлений его ведомства. Я боюсь, как бы Эльза не придумала последовать за ним. Это может плохо для нее кончиться. Всю ночь она плакала. Магда не отважилась беспокоить ее. А теперь, теперь ее нет. Ты понимаешь, я не могу бросить свою сестру.
– Понимаю, – ответил Эрих, – и где ты намерена ее искать?
– Схожу домой.
– Ты знаешь, что там сейчас, в вашем доме? И цел ли он? Возможно, там уже большевики.
– Не знаю, – Хелене равнодушно пожала плечами, – но какое это имеет значение, если там Эльза?
– Я не отпущу тебя.
– Майор, пока еще приказываю я, – Хелене сказала с нарочитой строгостью в голосе.
– Тогда я пойду с тобой.
– Спасибо, милый, – она впервые назвала его этим нежным словом. Никогда прежде она не говорила ему вслух «любимый», «милый», «дорогой». Ему казалось, что эти слова навсегда умерли для нее с тем, другим, который единственный остался в ее сердце. От наплыва радостных чувств ему стало жарко. Ему хотелось обнять ее, прижать к груди, но вокруг было много людей, а она, действительно, пока еще оставалась его командиром. Глаза Хелене, покрасневшие от дыма и усталости, от невыплаканных слез, смотрели на него с благодарностью и любовью. Какими глупыми и совершенно беспочвенными показались ему сейчас все его прежние обиды и переживания. Лена, родная моя, единственная…
Разрушенный снарядами дом, с полуобвалившимися стенами, черный, обожженный пожаром, высился над объятыми пламенем руинами, как остов обезображенного волнами корабля посреди бушующего моря. Казалось бы, мертвое здание упорно огрызалось огнем. Автоматы и минометы строчили из выжженных окон, ставших бойницами, из подвалов, из каждой щели – в доме засела эсэсовская пехота, превратившая здание в крепостной бастион. Русские, окружив дом со всех сторон, то и дело поднимались на штурм, но все их атаки отражались. Увидев эту картину, Хелене в ужасе закрыла лицо руками: неужели это тот дом, в котором она жила?.. Господи, за что же все это!.. Но как пробраться к нему?
– Вряд ли Эльза там… – размышляя вслух, заметил Эрих. Хелене не ответила. Приподнявшись на локте из-за груды битого кирпича, она молча, широко открытыми глазами глядя на горящий дом. Потемневшие от горя ее глаза, как подернутые дымкой печали зеркала, отражали пляшущие языки пламени. Перед Хелене сгорала вся ее прежняя жизнь, весь прежний мир. Поняв ее состояние, Эрих без слов обнял ее за плечи. Со стоном она, повернувшись, уткнулась лицом ему в грудь.
– Сволочи! Большевистские сволочи! Вы никогда не войдете в мой дом! Никогда! Убирайтесь, проклятые азиаты!
Кто это кричит? Сестра Хелене, Эльза Аккерман, в распахнутом эсэсовском мундире, с растрепанными светлыми волосами появилась на ступенях осажденного дома. В одной руке она держала автомат, в котором больше не было патронов, в другой… открытую бутылку шампанского. Глотнув из горлышка, она, шатаясь, спустилась по лестнице.
– Будьте прокляты! Стреляйте! Стреляйте в меня! Я здесь жила! Я здесь умру! – прокричала она невидимым врагам. Наступило зловещие затишье.
– Лиза! – вскрикнула Хелене, увидев мелькнувшую на пороге замолкшего здания хрупкую фигурку женщины, – Эрих, это она!
Русские, вероятно, поняли, что полуразрушенный бастион больше не может оказывать сопротивления. Из-за соседнего дома донесся угрожающий гул моторов, и вскоре появились танки с красными звездами на башнях. Выстроившись, как на параде, они подползали все ближе и ближе. Из стволов почти одновременно, как по нотам, вспыхивало ослепительное пламя. Одна из стен дома с грохотом обрушилась. Здание обреченно молчало. Вдруг какой-то мальчишка, невеличка ростом, – автомат, висевший у него на шее, болтался почти до земли, – в каске не по размеру, отважно бросился навстречу головному танку с фаустпатроном. Пламя расплескалось по улице… Взрыв, дым полностью окутал все вокруг. Ошеломленные неожиданным нападением, танки замедлили свое движение. Между ними засуетились пехотинцы. Ударила пушка. Потом еще. В громе разрывов потонули редкие человеческие вскрики.
– Идем, идем вперед! – воспользовавшись тем, что за дымовой завесой их не заметят, Эрих и Хелене подобрались к дому настолько близко, что за чудом уцелевшей каминной перегородкой разрушенного соседнего жилого дома они явственно услышали русскую речь – большевики были повсюду. Когда дым рассеялся, Эрих взглянул на площадь перед домом и обомлел. Он увидел Эльзу. По открытому пространству, легко простреливаемому, она ползком тащила в укрытие мальчишку-фаустника, подбившего советский танк.
– Лиза! – не помня себя, Хелене бросилась на помощь к сестре. Понимая, что задержать ее уже невозможно, Эрих едва поспевал за ней, стараясь прикрыть ее автоматными очередями. Заметив Хелене, Эльза радостно приподнялась, и в этот момент пулеметная очередь сразила ее. Не вскрикнув, она ткнулась лицом в щебенку.
– Лиза! – подбежав, Хелене упала на колени рядом с сестрой, изо всех сил тряся ее за плечи. – Лиза, дорогая моя!
Но Эльза не отвечала. Глаза ее были закрыты, лицо смертельно побледнело, губы сжаты, по белой блузке разливалось темно-багровое кровавое пятно.
– Эльза! – в слезах Хелене прислонилась лицом к ее груди.
– Уноси ее в укрытие, – приказал Эрих – Я прикрою вас.
Задыхаясь от рыданий, Хелене поползла к подвалу, волоча за собой тело сестры. За ней, отстреливаясь из автомата, Эрих уносил мальчика. Несколько оставшихся в живых эсэсовских солдат, оборонявшихся в доме, помогли доставить Эльзу и юного солдата до бункера.
– Вряд ли кто-то сможет ей здесь помочь, – Магда Геббельс огорченно покачала головой, склонившись над телом Эльзы, – мне кажется, она еще жива. Надо послать в Шарите, может быть, там остались врачи. Я слышала, сегодня всех эвакуировали. Но нет никакой уверенности, что к Шарите удастся пробиться. Возможно, там уже русские, – предположила она.
– Я схожу, проверю, – вызвался Эрих.
– Нет, – решительно воспротивилась Магда, – отдыхайте, майор. Пошлем кого-нибудь из охраны. Только скорее.
