Слыша неумолимо приближающиеся чужие голоса, яростный лай собак и поминутно пригибаясь под свинцовым ливнем, они оба, каждый про себя, уже понимали, что все решено — вырваться им не удастся. Но надо, надо идти. Сдаваться нельзя.
За густой порослью молодой осины открылась широкая поляна. На ней — разбитая немецкая техника, брошенная отступающей армией. Едва ступив на пожелтевшую осеннюю траву, Ральф с хрипом упал на землю лицом вниз.
— Все, — прошептал он, — я больше не могу. — Маренн склонилась над ним, перевернула его на спину, приподняла голову. Лучик холодного осеннего солнца скользнул по его мертвенно-бледному лицу. Он открыл потускневшие глаза и, с трудом разжав искусанные до крови губы, произнес:
— Иди. Уже осталось недалеко. Ты знаешь куда.
Маренн отрицательно покачала головой:
— Одна я не пойду.
— Маренн, не глупи, — упрекнул ее Фелькерзам. И несмотря на то, что сознание едва держалось в нем, он даже рассердился. — Вместе нам не дойти. Иди. Я прикрою тебя. Скорей. Тебе надо пересечь поляну, пока они не приблизились настолько, чтобы простреливать ее прицельно. Иди, Маренн. Возьми карту.
— Нет, — снова отказалась она. — Мы пойдем вместе, Ральф. Держись за меня. Вот так, — она помогла ему подняться на ноги.
— Маренн, — он попытался возразить ей, но она не дала ему договорить.
— Если надо, я понесу тебя… — заявила уверенно.
Он очень плохо чувствовал себя, но, услышав ее слова, рассмеялся. Почти волоча Ральфа на себе, Маренн с трудом дошла до ближайшей разбитой машины. Русские уже появились на краю поляны — показались силуэты солдат в защитного цвета гимнастерках и пилотках, брызнувшие автоматные очереди заставили Маренн и Ральфа укрыться за автомобилем.
Понимая, что дальше он уже не сможет идти, Ральф, пристроившись в проеме между кабиной и разбитым кузовом, начал отстреливаться короткими очередями.
— Уходи, — приказал он Маренн, — немедленно. Пока я могу еще удержать их.
Маренн молчала. Но в ее зеленоватых глазах он прочел решимость и протест.
— Иди, — настаивал Фелькерзам, — и если тебе удастся дойти до наших, скажи там, в Берлине, чтобы они не волновались — Ральф фон Фелькерзам не сдался в плен. Последнюю пулю я оставлю себе. Не промахнусь.
Маренн отвернулась. Без слов она перезарядила автомат и начала искать место, где можно было бы лечь, чтобы при стрельбе экономичнее расходовать патроны. Случайно взгляд ее упал на кабину автомобиля, скользнул по опрокинутым приборам. В первый момент она не обратила на них внимания: все брошено, разбито — что здесь могло сохраниться?
Но какой-то внутренний толчок побудил Маренн присмотреться: в самом деле, она не ошиблась — рация! В разбитой штабной машине — портативная рация! Еще не отдавая себе отчета, чем это может помочь им, Маренн бросилась к прибору — проверить, работает ли…
Включив его, к своему удивлению и радости, она услышала… эфир: немецкий радист настойчиво вызывал какого-то «Кондора».
— Они окружают поляну! Иди! — крикнул ей Ральф, оборачиваясь. Но взглянув на нее, осекся. — Что ты делаешь? Зачем?
Маренн не ответила ему. Она вдруг вспомнила, как в Праге весной 42-го Хелене Райч сказала ей при расставании: «Я знаю, Вы часто бываете на фронтах. Если Вам когда-нибудь понадобится помощь, запомните мой позывной — я всегда помогу Вам. Мой позывной "Орел-1"».
Надев наушники, Маренн взяла микрофон: «Орел-1, Орел-1, — дрожащим от волнения голосом произнесла она. — Ответьте. Орел-1». Где сейчас Лена? Быть может, она услышит ее… Орел-1… А если Лены и нет поблизости… Или эта рация слишком слаба…
Лена… Орел-1… Маренн с отчаянием вслушивается в молчащий, потрескивающий эфир. Автоматная очередь просвистела над ее головой. Ральф фон Фелькерзам короткими очередями строчил из «шмайсера» и недоуменно поглядывал на нее: он не понимал ее намерений — только зря тратит время!
Уже потеряв всякую надежду, Маренн решилась выключить рацию, и вдруг в наушниках отчетливо прозвучало:
— «Я — Орел-1. Слушаю». Это был голос Лены. Услышав его, Маренн вздрогнула. Ей показалось, она ослышалась — так велико оказалось захватившее ее отчаяние. Но твердым, серьезным голосом Хелене Райч повторила: «Я — Орел-1. Прием». Сказала так, как будто была рядом. — Лена! — крикнула Маренн в микрофон, едва сдерживая готовые прорваться слезы. — Лена!
Райч сразу узнала ее. Спросила коротко:
— Где ты?
— Ральф, где мы? — Маренн дернула Ральфа за рукав. Эфир затрещал. Маренн испугалась, что потеряет Райч.
— Лена!
— Я слушаю, — донеслось до нее сквозь шум.
— В каком мы квадрате?
Ральф быстро показал ей на карте.
— Лена, ты слышишь! — Маренн отчаянно пробивалась сквозь помехи. Голос Райч захлебывался в волнах эфира.
— Я — Орел-1. Вас поняли. Летим. Держитесь, — последние слова растаяли, как будто канули в пропасть. Снова какой-то радист безуспешно вызывал «Кондора», доносились раздраженные голоса на чужом языке. Затем все стихло. Наверное, кончилась батарейка. Но это уже было неважно.
— Они летят, — радостно сообщила Маренн, сжимая локоть Фелькерзама. — Они летят за нами. — Слезы катились по ее щекам. Оглянувшись, штурмбаннфюрер грустно улыбнулся и удрученно покачал головой.
— Они не успеют, Маренн. У нас мало патронов. Поздно.
— Но теперь мы не имеем права умирать!
Вытерев слезы, Маренн решительно взяла автомат и легла на траву рядом с Ральфом.
— Мы должны продержаться. Здесь. Иначе они не найдут нас.
* * *
— Госпожа полковник, — голос начальника радиоцентра в телефонной трубке звучал взволнованно, — только что один из разведчиков принял по рации сигнал. Передают с неизвестной радиостанции из оперативного тыла русских. Видимо с одной из брошенных, наших. Разведчик поймал Ваш позывной «Орел-1»…
— Сейчас приду, — Хелене Райч быстро встала из-за стола, — принят сигнал из тыла русских, — сообщила она Скорцени. — Мой позывной. Я думаю, это они. Идем.
— Из какого квадрата передают сигнал? — спросила она начальника центра, когда вместе со Скорцени они пришли к радистам. Майор указал ей на карте предполагаемое место передачи.
— Не так уж близко от линии фронта, — задумчиво произнесла Хелене и тут же потребовала:
— Дайте мне разведчика.
Надев наушники, спросила:
— Я — Орел-1. Где Вы сейчас находитесь? Что видите в квадрате? Можете подлететь ближе? Я понимаю, что зенитки, но постарайтесь подлететь ближе.
Потом она обратилась к начальнику радиоцентра.
— Мы можем поймать эту радиостанцию в эфире? — спросила она майора. — У нас хватит мощности?
— Очень трудно, — покачал головой шеф радистов, — Но попробуем. — Подойдя к своим подчиненным, он дал указание. Напряженно тянулись минуты ожидания. Наконец сквозь треск помех до них донесся слабый голос: «Орел-1, Орел-1».
