Вообще непонятно, все пятеро приезжих себя какими-то тюремными кличками именуют. Старший — Бес, напугал, глаза пустые, мертвые, говорил с ней холодно, сквозь зубы, смотрел зло, неодобрительно. На ее вопрос сказал, как отрезал, ожег острой сталью взгляда: «Клички у собак, у нас — позывные. Как представились, так и зови. Дальше не твое дело!» и зашагал вперед, никого не сторонясь и никому дороги не уступая. Расступались перед ним неосознанно, чувствовали что-то недоброе, старались быстрее мимо пропустить, чтобы шел себе подальше своей дорогой, не задерживался.
Еще один удивил, его между собой Маэстро звали. Этот сразу подлетел, затараторил что-то бестолковое, смешное и нелепое. По имени ее не называл, все Солнышко, да Зайка. И дай сумочку помогу нести, и позвольте Вашу ручку здесь ступеньки крутые. Так и решила бы, что бабник типичный, если бы в глаза вовремя не глянула, ой нехорошие глаза оказались, еще похуже, чем у старшего — холодные, рыбьи. Губы в улыбке тянутся, так и щебечет, очередную хохму рассказывая, а глаза, будто сами по себе на лице живут, прищурены хищно, всю ее с ног до головы, словно пальцами липкими ощупывают. И не на тот предмет, чтобы раздеть да до женского сокровенного добраться, а скорее, куда бы нож воткнуть, так, чтобы и пикнуть не сумела. Вспомнилась как-то сама собой читанная в детстве древняя легенда, да в ней говоренное, о том, что если человека вслух по имени зовешь, то убить его уже больший грех, чем незнакомца. Сразу его Зайки, да Солнышки по-другому зазвучали. Вырвала руку из тонких, но неожиданно сильных пальцев:
— Зовите меня Ириной, пожалуйста.
— Как скажешь, Зайка, как скажешь…
И улыбка прямо в лицо, тонкая, не разжимая губ, гремучая змея бы так улыбнулась, если б вдруг решила радость показать.
Остальные особого впечатления не произвели: мрачный здоровяк с вечно склоненной набок, будто к чему-то прислушивается, головой и парень лет двадцати не больше, самый обычный телок переросток, телом вроде бы уже мужчина, но до настоящей мужицкой стати еще расти и матереть как минимум лет десять.
Ирина перед этой встречей от волнения ночь не спала, все гадала, какие они будут, ведь должно же быть что-то особенное, что-то романтично-героическое, заметное с первого взгляда в людях такой профессии. Раньше, когда жила в России она, честно говоря, никогда не задумывалась о том, чьими руками вершатся военные перевороты и лихие операции множества локальных войн полыхавших практически по всему периметру ее многострадальной родины. Да и то сказать, солдаты удачи в России в основном выступали героями однозначно придуманных типами с больным, накачанным психоделиками воображением сюжетов бульварной прессы. Там их никто всерьез не воспринимал. Не то здесь, в черной Африке. Тут о «диких гусях», «спецназе по вызову» и «белых слонах» говорили почтительным шепотом, оглядываясь по сторонам, суеверно сдувая в подветренную сторону с ладони дорожную пыль «слова под ветер, землей прикрываю, не услышь меня тот, кого помянул». И наслушавшаяся страшных сказок, а может и не совсем сказок, Ирина, ворочаясь в постели бессонной ночью, представляла себе эдаких суперменов: не то ангелов, не то демонов. Тем сильнее оказалось разочарование — мужики, как мужики, средний возраст, средний рост и вес, все среднее, обыденное. Если не знать, что именно они должны сыграть ключевую роль в готовящемся свержении диктатуры президента Дагонии черного полковника Теодоро, то ни в жизнь не поверишь. Глаза, правда, у всех кроме молодого странные, больные какие-то, то жалкие, усталые, а то будто льдом покрытые, пустые, равнодушно-жестокие. Нехороший взгляд, непривычный, лучше не встречаться с таким, мурашки по кожи сами собой, так и бегут. Только Кекс смотрит нормально, по-человечески, хотя и у него, если присмотреться, в безмятежной синеве глаз нет-нет да мелькнет что-то тенью, что-то такое, что отчаянно не хочется подробно рассматривать, страшное. «Психи какие-то на мою голову свалились, ну спасибо Совету директоров, подобрал бойцов-профессионалов!» — как должны выглядеть профессионалы по проведению военных переворотов и вооруженных восстаний Ирина описать бы затруднилась, но что вот этим приехавшим, она не доверила бы даже выгулять собаку, так это точно, уж больно внешний вид ненадежный.
Однако таможню, несмотря на опасения Ирины, прошли легко и быстро. Таможенник — как и положено, фанг по национальности, с лицом коричневым и сморщенным, как запеченное яблоко, вяло порывшись в спортивных сумках приезжих и не обнаружив там стандартного набора запрещенного к ввозу в страну, пролистал документы и печально скуксившись вбил в них разрешительные штампы. Ирина даже вздохнула чуть разочарованно, так все прошло буднично и гладко. И тут же выругала сама себя, а ты чего же ждала, глупая курица, что они в багаже припрут с собой автоматы и базуки и устроят войну прямо в аэропорту? Так все и должно быть — прибыли по туристической визе поощренные начальником сотрудники ее фирмы для заслуженного отдыха в экзотической стране, после утомительных маркетинговых битв российского бизнеса. Так что никакой отсебятины, продолжай и дальше играть роль радушной хозяйки.
На выходе из аэропорта их уже дожидались. Странная пара — фанг и буби, насколько было известно Ирине эти два основных местных народа друг друга, мягко говоря, недолюбливали, а вернее терпеть не могли. Но, видимо, совместная служба в Управлении Внутренней Безопасности сближает, а высокое по сравнению с нищей ставкой простых рабочих жалование позволяет смириться с соседством извечного врага и конкурента.
— Белый господа не желают иметь проводник и экскурсовод? Моя и вот этот мужчина, может все показать и рассказать за маленькие деньги, — фанг обращался к ним на принятом здесь ломаном пиджин-инглише.
— Спасибо не нужно, — не останавливаясь, отмахнулась Ирина.
Но отвязаться от агентов внутренней безопасности было не так то просто. Фанг загородил дорогу шедшему впереди Бесу и быстро залопотал на совершенно дикой смеси языков, мешая английские слова с испанскими и щедро разбавляя это все каким-то малопонятным африканским наречием. Даже поднаторевшая за несколько лет в местной манере общения Ирина с трудом его понимала. Бес с высоты своего роста рассматривал, казавшегося рядом с ним карликом фанга и хмуро молчал. Сочтя это за добрый знак к нему с другой стороны подскочил и буби, тряся ритуальным костяным ожерельем, начла совать под нос искусно вырезанную в форме полового члена палочку.
— Черный девочки, сладкий, вкусный, много, дешево. Господин такой не видел, много лучше, чем тот, к которому прилетел господин, — быстрый взгляд в сторону Ирины, Маэстро хмыкнул в кулак, а молодой теленок, звавшийся Студентом откровенно заржал. — Я отвести господин и все показать. Совсем мало денег надо. Вкусный девочки, тот, который никто еще не пробовал. Он продлит молодость и силу господина.
Бес все также молча без улыбки слушал, хотя остальные мужчины уже расслабленно и дружелюбно скалились искоса поглядывая на зардевшуюся Ирину. Наконец фанг, окончательно обнаглев, попытался перейти к конкретным действиям по закреплению их трудового договора, который он уже считал делом решенным.
— Сто франков надо. Настоящий франк французский надо. Дай сейчас, и моя все тебе покажет.
