— Однако добра сколько взяли, — отвел в сторону руку с ковшом Олег. — Теперь, похоже, спать вовсе стоя придется.
— Да, изрядно, хозяин, — оглянулся Твердята, и ведун в тот же миг одним поворотом кисти наклонил ковш, выплескивая его содержимое. Потом поднес к губам, опрокинул в рот, крякнул, отер свои тонкие усики:
— Хорошо! Знатное вино везли разбойники.
— Еще принести, хозяин?
— Неси, сегодня можно.
Пока моряк бегал, Олег перешел чуть в сторону, оперся спиной о борт. Теперь, когда ведун, сделав вид, что отпил несколько глотков, отвел в сторону руку, корец повис и вовсе над морем.
— Ты сам-то откуда будешь, Твердята?
— Новгородские мы. Пока мал был, по Ильменю плавал, а ныне, от, в иные земли хожу.
— Понятно… — Олег, глядя на кормчего, прищурился. Моряк повернул голову в ту же сторону, и вино немедленно полетело за борт. Ведун поднес пустой ковш к губам, опрокинул, зевнул: — Чего-то разморило меня сегодня. Пойду.
В каюте было уже совсем сумрачно. И пусто. Олег запер дверь на задвижку, провел рукой по топчану, нащупал под шкурой тонкое тельце.
— Ты чего прячешься, малышка?
— Тут… Чужие сюда приходили, господин…
— Не бойся, это варяги, скандинавы. Они совсем не страшные, когда на твоей стороне.
— Уже вечер, господин? Ты пришел ко мне спать?
— Вообще-то да. Но сперва мне нужно кое над чем подумать…
Середин расстегнул пояс, вытащил из ножен кинжал, а все остальное с грохотом положил на пол. Пару раз стукнул ладонью по топчану, потом отступил к двери, присел рядом с задвижкой и приготовился к ожиданию.
Ждать пришлось недолго — у пьяных моряков терпение кончилось раньше. В щель между дверью и косяком просунулось лезвие ножа, поддело задвижку, чуть сместилось, приоткрывая ее, снова опустилось, поддело… После десятка таких маленьких движений задвижка оказалась открыта полностью, дверь бесшумно отворилась, внутрь, пригнувшись, стал проникать человек — Олег, тоже осторожно, поднес к его горлу кинжал и тихонечко уколол:
— Не спится?
— Нет, хозяин… То есть да, хозяин… — захрипел моряк, боясь шелохнуться.
— Как ты думаешь, Твердята, я образованный человек?
— Да, хозяин… Конечно же, хозяин…
— Так вот, ты ошибаешься. Я полнейший неуч и считать умею только до трех. Один был после отхода от Углича. Два на острове на Ахтубе. А сейчас сколько?
— Не нужно считать, хозяин.. — сглотнул моряк. — Я все понял, хозяин… Больше не повторится, хозяин…
— Смотри, Твердята… — Олег ослабил нажим, и моряк отпрянул обратно.
За стенкой громким шепотом рассмеялись, начали обсуждать случившееся, отпускать насмешки. Похоже, только что был предотвращен настоящий антихозяйский заговор.
— Господин… — позвала с постели Урсула. — Ты все время говоришь, что я маленькая. Скажи, а если бы ты спал и им удалось влезть, я стала бы уже достаточно большой?
— Но ведь они не влезли, — закрыл задвижку ведун.
Легкая добыча
Насколько помнил Олег из школьного курса географии, Урал впадал в Каспий примерно на двести, двести пятьдесят километров восточнее Волги. Любоводу он сказал — сто пятьдесят верст, и купец, уже привыкший полагаться на своего друга, повелел ладьям всю ночь идти под парусами, выиграв таким образом еще день пути. Дно северного окончания Хазарского-Персидского-Каспийского моря неглубокое, но ровное, рифов нет, и потому новгородец никаких особых бед не опасался. Чай не река — при неожиданном повороте в обрывистый берег не влетишь, среди деревьев на излучине не застрянешь. Отмели, правда, среди волн гуляют. Но днище на них не разобьешь, а сниматься с мелководья команды умеют. Сколько раз во время путешествий к подобным берегам причаливать приходилось!
Однако ночью корабли двигались все же вдали от берега, и только с первыми утренними лучами повернули на север, чтобы потом пойти вдоль побережья на безопасном удалении в три-четыре версты. Берег колыхался камышовыми просторами, лишь изредка разрываемыми протяжной песчаной косой или усыпанным лилиями болотцем.
Ветер дул с севера, так что кормчему приходилось прикладывать немало стараний, чтобы удержать ладью на нужном курсе. И парус увязали под углом примерно в сорок пять градусов к курсу, и рулевое весло, прихваченное самой короткой петлей, выгибалось в воде слева от борта, бурля глубокими водоворотами, но не давая ветру повернуть судно на юг, на привычный маршрут, которым, что ни весна, уходят многие тысячи ладей с мехами, салом, полотном, клинками, бронями, воском, привозя обратно шелка, самоцветы, восточные сласти, индийские слябы, медную чеканку. Пожалуй, только недавняя добыча помогала кораблям устоять перед неутомимой стихией. Сильно перегруженные, ладьи сидели корпусами глубоко в воде, и сорвать их на боковое скольжение было совсем, совсем непросто.
— Мыслю, верст сто прошли, — щурясь на жаркое южное солнце, сообщил Ксандр. — Ты же колдун, хозяин. Вызвал бы дождь. А то упарились мы все.
— Зачем он тебе? Люди все вымокнут. Спрятаться-то негде
— Ерунда. Парусину над палубой натянут.
— Да ну, — отмахнулся ведун. — Пеленой все затянет, устья не заметим. Давай лучше вызову, когда в реку войдем.
— Э-э, нет, — покачал головой Коршунов. — Весь валежник намокнет — как костер развести? Опять одними сухарями с капустой питаться? Это в море все равно, тут в любую погоду на солонине сидишь.
— Гляди, устье! — Среди камышей промелькнула широкая чистая брешь.
— Парус долой!!! — выкрикнул кормчий, скидывая петлю с кормового весла, и судно тут же начало заворачивать носом в море. — Шевелись, малохольные, потом самим веслами работать придется. Балку вниз, но пока не крепите. Малюта, команду на весла!
Ладья начала было весело разгоняться, но упавший парус ослабил ее ход, и она продолжила пологий поворот, поворачиваясь уже носом к замеченному проходу. Инерция еще сохранялась, и судно медленно двигалось к берегу.
— Весла на воду! Поспешать не надо, дно здешнее нам не ведомо. Малюта, двух человек с веслами на нос!
В этот раз судно не мчалось под ударами весел, а кралось, словно заметившая неосторожного мышонка кошка. Вторая ладья, тоже спустившая парус, отставала саженей на триста, а потому нагоняла Детку довольно смело, отмелей не опасалась. Чистый проход между камышами приближался, за ним соблазнительно маячил водный простор.
— Что за электрическая сила? — Ведун потер запястье, на котором стремительно нагревался примотанный тряпицей крестик. Это означало близкое присутствие некой нехристианской магии. — Давненько я ничего подобного не ощущал. Пожалуй, что с прошлой осени.
— Чего не ощущал? — не понял Коршунов.
— Ты вперед смотри, кормчий, не отвлекайся, — посоветовал Олег. — Могут случиться сюрпризы.
