07.12.99 г.: генерал Казанцев заявил, что слов «ультиматум» и «штурм» он вообще не употреблял. По словам Казанцева, среди разбрасываемых листовок — «Обращение» Верховного главнокомандующего Ельцина (в нём говорится: «Те, кто случайно попал в бандформирования, будут амнистированы»). Казанцев дает понять, что за происходящее в Чечне отвечают не только военные.
«Матери ни слова не проронили…»
Александр Куклев:
— В начале декабря получил задачу прибыть на КП 15-го мотострелкового полка, организовать силами разведчиков опрос местных жителей, выходящих из Грозного. Естественно, совместно с ФСБ и МЧС. Шли в основном женщины, дети, старики. Дети с голодными глазами.
Чеченцы, как и следовало ожидать, ничего не рассказывали, боялись. Кто-то ненавидел. Весь сухой паёк, что был в запасе, отдал. Матери ни слова не проронили. Ненавидят. Бабушку русскую помню. На шею мне бросилась со слезами, всё благодарила. Спрашиваю, как к ней чеченцы относятся, говорит: «Хорошо, не обижают». Мужчин всех допрашивали. В основном среди беженцев были молодые ребята. Они шли пешком от самого Грозного, это около 10 километров. Все обессиленные…
Два с половиной месяца разведбатальон, всё дальше продвигаясь в горы южной Чечни, воевал без потерь. Но все понимали, что рано или поздно беда случится. Иллюзий никто не строил: за Грозный бои будут упорными и кровавыми, как и в первую кампанию.
Дмитрий Горелов, заместитель командира батальона по тылу, подполковник:
— Первая неделя нахождения в Чечне — был даже испуг. Когда точно не знаешь задачи — плохо. Когда её знаешь хорошо — это успокаивает. Ощущение усталости началось месяца через два-три. Стали люди отпрашиваться в отпуск, на 10 дней. Как раз пошли первые потери, раненые, в середине декабря. Многие контрактники стали уходить. У нас в батальоне было три повара, и все трое — Яшки, и все трое тогда ушли. Ребята приехали за деньгами, а тут, оказывается, могут и ранить.
Помню, как один из разведчиков, когда в те дни довелось побывать в батальне, рассказал про этих поваров: «Готовят так, что убивать пора, зато вечером считают на калькуляторе, сколько за день заработали, и галетами хрустят, как мыши…».
Яков Чеботарёв, командир разведывательного взвода наблюдения:
— Из дневника: 10 декабря. Сопровождал «Икарусы» с ОМОНом в Урус-Мартан. Дорога очень плохая, ехали долго. Урус-Мартан ещё не зачищен. Останавливался с омоновцами у подорвавшегося на фугасе танка, нашли оторванную руку нашего солдата. Омоновцы разглядывали эту руку и разбитый танк. Вернулись поздно вечером.
«Тоскливо. Хочу домой»
Сергей Ахмедов, прапорщик:
Из дневника: 1 декабря. Вот и осень прошла. Два полных месяца боевых. Сегодня ни с того ни с сего — переезд. Цель с каждым днем всё ближе. Ещё одно перемещение, а сколько их было, теперь, наверное, не счесть. Целый день грузились, полбатальона уже ушло, мы завтра с утра. Тоскливо. Хочу домой.
— В Моздоке мы получили на батальон походный туалет, двухочковый, из хороших досок. Возили его в машине чуть не два месяца, держали в нём консервы, соки, как в складе. Потом снял этот туалет из машины, сделал из него склад. Вдруг комбат вспомнил: «А где у нас туалет?» — «Так вот же, я из него склад сделал!» — «А какого хрена? Чтоб завтра вот там на бугре стоял туалет!». Я к утру его построил, а к обеду мы отсюда уехали, так он и остался на этом бугре, ни разу никто не сходил…
2 декабря. Переехали на 16 км. Холодно. Мороз. Понаехали начальники, опять началось — простыни давай, наволочки, полотенца. Опять перевернул всю машину. У бойцов забрали палатку. Кругом стреляют. Привезли пленного. Роты ушли в разведку.
3 декабря. Тоскливо. Хочу домой. Климовича со Старым (Евгений Лобанов — авт.) представили к наградам. Приготовил плов, получилось отлично, а они даже не налили.
4 декабря. С утра на разводе комбат вручил им медали. Все равно хочу домой.
Комментарий:
Евгений Лобанов, командир автомобильного отделения взвода материального обеспечения, старшина:
— Как наградили… Я только вернулся из рейса, из Моздока. Утром — построение батальона. Я и не знал, что меня наградят. Вдруг комбат вызывает меня, встал перед строем. Медаль первым в батальоне — это было неожиданно и приятно.
«Всех сейчас домой отправлю!»
Сергей Ахмедов, прапорщик:
— Был период, когда из тыловиков в батальоне я остался один, вся нагрузка на меня одного. Горелов и Климович в отпуске, в палатке остались я да поварята. Вещи, продукты — все на меня. Целый день носишься, как угорелый, а по ночам как начнётся стрельба… Кто, куда, зачем? Все занимали круговую оборону. Только успокоились, легли спать — начинают «Грады» пулять. Всю ночь — стрельба, сон — не сон, всё время в напряжении. Я когда домой приехал, сижу, курю на кухне, и ловлю себя на мысли, что сел напротив окна — опасно. Потом понял: я же дома!
Тоскливо стало, когда другие стали уезжать в отпуск. Работать приходилось не только за себя, но и за другого. Климович занимался ГСМ, Дмитрий Иванович — вещёвкой, на мне было продовольствие. А тут уехал Дмитрий Иванович — мне вещёвку добавили, уехал Климович — мне ГСМ добавили. Всё хозяйство было на одном, всё надо было тянуть. И от этого ещё тоскливей было, что товарищи дома, а я один. Нервы сдавали, бывало.
5 декабря. У Старого день рожденья. Сварил плов в большом казане, получилось отлично. Накормил 50 человек. Приходил медбат в гости.
6 декабря. Опять ездил в Алхан-Юрт. Взял отопительную систему для бани. Замерз, зуб разболелся. Но баню завтра буду строить. Задумка классная. Посмотрим, что получится.
7 декабря. Строил баню. Вечером сделал манты. Приходил опять медбат.
8 декабря. Построил баню. Помылся, клёво. Выдавал вещёвку, сигареты. Устал, болит спина. Лысый, наверное, уехал. Отпуск мой опять в тумане.
9 декабря. Ездил в ОБМО. Колонна с продуктами не пришла. Бельё грязное не сдал. Приехал большой начальник. Пугал отправкой домой.
— Приехал какой-то генерал и спрашивает подполковника Горелова: «Где у вас зам по тылу?» — «Я зам по тылу». А он стоит небритый, в «горке», в растоптанных сапогах, они смотрелись, как валенки. — «Почему вы без знаков различия? Всех сейчас домой отправлю! Почему у ваших бойцов руки чёрные?» — «Так бани не было уже недели три!». Ни помыться, ни побриться, лезвия у всех закончились, автолавки к нам не приезжали.
10 декабря. Опять ездил в ОБМО. Получил продукты. Комбат дал нагоняй, что на первое и второе перловка. Сказал — расстреляет. Готовимся к перемещению.
11 декабря. Чемоданы собраны. Готовимся к переезду. Переезд отменили. В батальоне первый погибший, с РДР.
12 декабря. Чуть не уехал в отпуск ни с того, ни с сего. Но уехал Климович. Зарезали барана, готовили манты.
13 декабря. Тоска. Остались вчетвером в палатке. Скучно. Все хандрят.
