— А то, что это он. Сибирцев, лез в мой дом и угрожал
пистолетом!
Маруся где стояла, там и села.
— Не может быть, — простонала она.
— Выходит, что может. И какова наглость — ввалиться в
квартиру, где я… где ты… где мы…
Я была вне себя от ярости. Слова буквально застревали в моем
горле.
— И главное, сожрать всю закуску, — наконец нашла я точные
слова. — И осквернить обо мне всю память.
— Бог их за это накажет, — пообещала Маруся.
— Ну конечно, накажет, да я-то осталась без ликера и без
ужина. Зато Алиска произвела разведку.
Зачем она приходила? Думаешь, просто так?
— Теперь уже так не думаю, — вздохнула Маруся и с сожалением
посмотрела на опустевший стол.
— А я точно знаю — она хотела удостовериться, что меня здесь
нет. Видимо, не только Нина Аркадьевна, но и Алиска хочет видеть свидетельство
о моей смерти. А ты приваживаешь ее, подлую, к нашему дому. Увидела молодого
мужика и сомлела, и отдала все. Все! И свое, и мое! И ликер в придачу! Ты бы
еще распахнула шкаф и показала меня, приросшую к стене: нате, мол, убивайте…
Долго я бушевала, да и было от чего. Маруся спряталась за
чувство вины. Она сидела, опустив голову, и молчала. Потом со вздохом поднялась
и принялась мыть посуду. Пустые тарелки из-под закуски.
Качественно отругав Марусю, я удалилась в спальню, чтобы в
такой знаменательный день заснуть голодной.
Маруся еще долго топталась по комнатам, охала и вздыхала, но
позвать меня, дура, не решалась.
Не помню, как я погрузилась в тревожный сон, но зато на всю
жизнь запомнила пробуждение. Проснулась я от странных трубных звуков,
доносящихся из гостиной. Мгновенно вскочила с кровати и выбежала посмотреть,
нет ли там умирающего слона. Тут же выяснилось, что звуки издавала Маруся. Она
сидела на полу и, прижимая к уху телефонную трубку, стонала, точно
тяжелобольной слон.
— Что случилось? — спросила я, чувствуя, что на мой
позвоночник ложится иней.
Маруся сердито отмахнулась и всхлипнула:
— Какой ужас! Я прямо вся упала!
Так вот почему она на полу.
Ни секунды не медля, я выхватила трубку из ее руки и прижала
к своему уху. Оказалось, что ужасами пичкает Марусю Нелли.
— В чем дело? — закричала я. — Почему Маруся стонет, как
одинокая роженица?
— Мне только что из Питера позвонила Ольга и сообщила, что
Алиса при смерти, — выпалила Нелли. Я издала стон, не уступающий Марусиному.
— Она что, уже успела смотаться в Питер? — тем не менее
поинтересовалась я.
— Нет, она здесь, в Москве. Ольга просила, чтобы я
отправилась в больницу и узнала обо всем подробно, но у меня с утра прием.
Может, Маруся сможет?
Вот они, родственники! Родная сестра, называется! Алиса при
смерти, а Ольга, вместо того чтобы, бросив Кирю, мчаться в Москву, звонит
черт-те кому и просит черт-те о чем. Я всегда знала, что с Алискиной Ольгой
любая игра лишь в одни ворота.
— Да что же случилось-то с Алиской? — уже с сомнением
спросила я. — Еще вчера она сидела у нас на кухне, обжиралась балыком и
тискалась со своим хахалем. Не он же затискал ее до смерти.
Нелли всхлипнула. Подумать только. Ей уже жаль эту убийцу.
— Я звонила в больницу, — сказала Нелли. — Алиса в
реанимации в очень критическом состоянии. Она отравилась каким-то ореховым
ликером.
— Не каким-то, милочка, а твоим, — все еще не веря в
серьезность обстановки, заметила я. — Я тоже намеревалась попробовать этого
ликера.
— Что ты мелешь? — рассердилась Нелли. — Чувствую, вы там
пьете беспробудно. Совсем спятили. Не знаю никакого орехового ликера.
— Как это не знаешь, когда сама принесла его вчера и
оставила Марусиной соседке.
— Ничего я не приносила!
И тут у меня ноги подкосились.
— А кто же тогда его принес? — упавшим голосом спросила я.
Маруся, внимательно слушавшая наш разговор, сорвалась с
места и понеслась в прихожую. Я, забыв о том, что покойница, понеслась за ней.
Допрос соседки добил нас. Я, стоя на лестничной площадке
босиком и в ночной рубашке, долго не хотела верить, что Нелли — высокая,
стройная, кареглазая блондинка.
— Нет, — утверждала я, — она маленькая, толстенькая,
голубоглазая брюнетка.
Но соседка стояла на своем, и нам с Марусей пришлось
убедиться в том, что ликер принесла не наша Нелли, а какая-то другая, не
знакомая нам.
— Вообще-то описания слишком напоминают саму Алиску, — входя
в квартиру, сказала Маруся.
— Не думаю, что Алиска стала бы травить себя и своего
хахаля. Ведь он тоже пил ликер. Конечно, насколько мне было видно из шкафа.
— Пил, пил, — подтвердила Маруся. — Еще как пил. Он-то его
весь и высосал, Алиска так, чуть пригубила, бедняжка.
Пронизывающая телефонная трель заставила нас кинуться в
гостиную. Снова звонила Нелли.
— Ну что, — строго спросила она. — Едет Маруся или не едет?
— Едем обе, — сообщила я.
— С ума сошла! — испугалась Нелли. — Не забыла, что ты
покойница?
— Мне слишком часто об этом напоминают, но к Алисе я все
равно поеду.
— А как же конспирация?
— Дорогая, как ты думаешь, если высокая, стройная блондинка,
назвавшись твоим именем, приносит Марусе двухлитровую бутылку орехового ликера,
хотя все знают, что она пьет только водку, может это показаться нормальным?
— Нет, конечно.
— А если эта блондинка приходит как раз в тот момент, когда
Маруся на работе?
— Да, что-то здесь не так, — послушно подтвердила Нелли.
— А если эта блондинка передает ореховый ликер, который
люблю я, Марусе и обязательно через соседку? Что ты скажешь на это?
— Когда это было?
— Вчера!
Нелли выдержала паузу. Видимо, она занималась какими-то
сложными психоаналитическими размышлениями.
— Черт, кто-то нас раскусил, — очень мудро заключила она.
— Что бы я без тебя делала, — не удержалась я от сарказма. —
Тут и коню ясно, что этот кто-то отравить собирался никак не Марусю, и уж, конечно,
не Алиску. Бедняга пострадала случайно, но зато теперь я точно знаю, что к
убийце она не имеет никакого отношения. Знаю так же хорошо, как и то, что
сидеть мне в этой квартире нет никакого смысла.
