Нелли — с выражением лица: дураков пруд пруди — покачала
головой. Ее не убедили мои аргументы. Она имела свои.
— Не скажи Алиска, что ликер принес ее хахаль, и Герман
никогда не узнал бы о существовании Сибирцева, — с видом триумфатора заявила
она.
Ну да, верно. Алиске значительно безопасней сказать правду.
Тогда Сибирцев оказывался случайной жертвой и «пытать» стали бы меня и Марусю.
Теперь же начали интересоваться личностью покойного и даже допросили Германа.
Выходит, выгораживая нас, Алиска подгадила себе. А зачем?
Мне стало обидно: пришла такая умная мысль и не в мою
голову. Сразу захотелось возразить.
— Ты намекаешь на то, что поведение Алиски продиктовано не
только благородством? Нелли неожиданно разозлилась.
— Ах, перестань болтать глупости, — одернула она меня. —
Причем здесь благородство, когда речь идет о серьезных вещах. Раз Алиска пошла
на неприятности с мужем, значит, она хотела избежать гораздо больших
неприятностей. Уверена, то же и с Клавдией. Эти фантазии о любви неспроста.
Я пожалела, что дурочка Алиска лишена возможности слышать,
какие дифирамбы поет ей Нелли. Вот было бы радости.
— По-моему, ты преувеличиваешь умственные способности нашей
подружки, — заметила я. — Зачастую она не ведает, что творит. Как она могла
подумать о Германе, когда в ее голове уже была мысль обо мне? А две мысли
одновременно — это не для Алискиной головы. О фантазиях уж и речи быть не
может. Бестолковое вранье — да. А фантазии — вряд ли. Слышала ты, какие на ночь
сказки рассказывает Алиска своим племянникам?
— Нет.
— Тебе крупно повезло. Я не могу понять одного, как Ольга
позволяет своим детям слушать такое. И как они до сих пор не стали умственными
калеками, вот что непостижимо, но психическое расстройство им обеспечено. Все
же Киря женился на очень бессердечной женщине. Неудивительно, что человек пьет.
— Ты могла его спасти, отдав руку и сердце, — ехидно
вставила Нелли.
Я пропустила шпильку мимо ушей.
— Дело не в этом, — продолжила я. — Алиска неспособна свести
две мысли в одну, а ты заподозрила ее в том, что она сочинила целый рассказ про
Клавдию. Даже мне не всегда такое под силу.
Но Нелли никак не хотела согласиться со мной. Она долго
приводила всевозможные аргументы, пока я не уморилась и не воскликнула:
— Хорошо, зачем нам ломать голову, когда можно поехать к
Клавдии и спросить напрямую: влюбилась она или нет. Ты знаешь Клавдию. Она вся
на принципах и лгать не станет.
Нелли такое предложение не понравилось.
— И чего мы этим добьемся? — спросила она.
— Узнаем, кто из нас прав. Между прочим, на меня сегодня
было совершено еще одно покушение. Если Алиска к этому причастна, тогда, убей
меня, она гений. Лежа на больничной койке…
— Как? — завопила Нелли. — На тебя совершено покушение, а ты
талдычишь мне об этой умалишенной Алиске?
Я удивилась такой невоздержанности.
— Ну да, покушение, а о чем здесь рассказывать? В метро
какой-то идиот намеревался бросить меня под поезд. Я чудом осталась жива. Что
тут интересного?
— Влюбленность Клавдии, естественно, гораздо интересней, — с
издевкой произнесла Нелли. — Прекрасный образец полного отсутствия логики.
— Почему это? — обиделась я.
— Потому. Непосвященному может показаться, ты сотрудничаешь
с собственным убийцей. Другого объяснения твоему халатному поведению я дать не
могу. Где эти придурки?
— Ты имеешь в виду Марусю с Акимом?
— Да. Почему они отпустили тебя одну? Я всегда терпеть не
могла эту хабалку, а теперь и вовсе ее возненавидела.
— Когда вы вместе пили, а я сидела в шкафу, твоя неприязнь
была незаметна, — демонстрируя оскорбленное самолюбие, вставила я.
— Да, пить с ней можно, и с ней можно только пить. Поэтому
она так быстро нашла общий язык с алкоголиком Акимом. Вообще не понимаю, что
тебя связывает с этими разложившимися личностями. Неужели не видишь, какая они
гнусность?
— Напрасно на них вызверилась. Они оба философы. Аким
больше, Маруся меньше, но тоже философ не только по образованию. Это я заметила
в последние дни. Ты что думаешь, Диоген только в бочке сидел? Наверняка любил
выпить и пожрать не хуже Маруси. И до баб жаден был не меньше, чем Маруся до
мужиков. И почему я не должна дружить с Марусей? Зря, Нелли, заносишься.
Образование у нее получше твоего: аж целый кандидат философских наук, В прошлом
доцент кафедры, в общем, не хухры-мухры.
— Причем тут образование? — взвилась Нелли. — Никакое
образование не изменит натуры. По натуре Маруся — буфетчица. Это было видно
даже тогда, когда она была доцентом. Об Акиме я и вовсе говорить не хочу.
Конченый человек, на самом дне. Таким могла заинтересоваться только Маруся. И
на кой фиг они тебе нужны, когда в нужный момент ты одна должна пилить на
другой конец города?
— Я попросту сбежала от них, и очень хорошо. Зато теперь
точно знаю, что дело не в Алиске, и вообще, ты почему-то перестала брать во внимание
Нину Аркадьевну. Эти покушения доконают меня. В любом случае я должна принять
меры. Нелли насторожилась.
— Какие меры? — поджимая губы, спросила она.
— Самые решительные, — начала было я развивать свою
сокровенную мысль, но Нелли нетерпеливо оборвала меня.
— Нет, — заявила она, — меры начну принимать я. Посажу тебя
в чулан и отправлюсь в милицию. Пусть они займутся своим прямым делом, а ты
пока посидишь и подумаешь о неудавшейся жизни. Это лучше, чем бегать по городу
и вводить в искушение незадачливых убийц.
— Еще чего, — возразила я. — Все будет не так. Сейчас мы
сядем в твой «жигуль» и поедем к Клавдии, а по пути заглянем к нотариусу.
— Зачем?
— Я напишу завещание. Если кому-то захотелось моей смерти,
пусть знают, что в результате все достанется Саньке и тебе.
Секунд двадцать Нелли растроганно хлопала глазами, а потом
подперла руками свои пышные бока и завопила:
— Так ты хочешь, чтобы следом за тобой на тот свет
отправились и мы?
— Не думаю, что на том свете до такой степени скучно, —
невозмутимо отпарировала я.
— Нет, мне таких подарков не надо, — продолжала возмущаться
Нелли. — И чего ты мне желаешь? Подумай сама, если, не дай бог, тебя все же пристукнут
где-нибудь, я буду первой подозреваемой. Нет, только этого мне не хватало.
— Не беспокойся. Еще ни разу не пытались пристукнуть меня в
твоем присутствии. Так что алиби у тебя наверняка будет, — заверила я.
— Нет. Нет, нет и нет. Даже не заикайся ни о каком
наследстве. Мне? Такие неприятности? Тут уж вышла из себя я.
