«Вот здесь она хранит свои девичьи секреты, — с
удовлетворением отметила я, прислушиваясь к характерному скрипу, который может
издавать только левая створка ее платяного шкафа. — Непременно надо посмотреть,
нет ли там писем».
Минутой позже Клавдия вернулась, держа в руках портретный
снимок.
— Это мой Дима, — умиляясь, протянула она снимок.
«Как же, твой», — подумала я, чувствуя непривычные уколы
зависти.
Боже! Как красив этот мужчина! Ведь именно о таком я мечтала
всю жизнь! Сколько ласки в глазах. Сколько силы в руках, лежащих на спинке
стула, который он оседлал, словно лихого коня. Его непокорный вихор поведал мне
о твердом нраве. Стрельчатые брови просто убеждали в храбрости. Широко
поставленные глаза говорили о душе без берегов, а крупные, красиво очерченные
губы — о страстности натуры. А сколько женских проблем при желании можно
погрузить на его могучие плечи!
«Нет, это не фотография, это целая поэма, — уже страдая от
зависти, подумала я. — И все это богатство, весь этот набор достоинств —
Клавдии? Этой серой мышке? Какая несправедливость! Разве способна наша Клаша
оценить такое?»
— Нравится? — спросила она. Я пожала плечами.
— Ничего… И долго у вас продолжался роман?
— Год.
Год? С ума сойти, как говорит Нелли. Кстати, хорошо, что
она, с ее завистью, не видела этого Димы. Серьезно могла бы повредить свое
здоровье.
— Как же тебе все удавалось скрывать? — удивилась я.
— Это было несложно. Вы без звонка редко приезжаете. Мы
собирались пожениться.
Нет, с этой Клавдией действительно можно сойти с ума. Они
собирались пожениться! Интересно, Дима-то хоть об этом знал?
— Точнее, Дима хотел, чтобы мы поженились, — окончательно
решила добить меня Клавдия. — Но я заупрямилась: не надо спешить и т. д. и т.
п. Жалею теперь, конечно.
Ха, она еще и заупрямилась! Овечка наша. Ну что тут скажешь!
Мимо! Вся жизнь моя прошла, оказывается, мимо! Зачем мне, спрашивается, было
родиться такой красивой, если всякая серость и невзрачность, к примеру Клавдия,
буквально отбивается от красавца Димы, о каком я мечтала всю жизнь.
Где тот убийца, который никак не может до меня добраться?
Пусть придет и сейчас же убьет меня, несчастную. Я этого искренне желаю. И чего
еще желать, когда жизнь так несправедлива?
— А у вас… Как бы это сказать… Меня мучительно интересовало,
удалось ли Клавдии потерять свою девственность, но я не знала, как об этом спросить.
— Ты о сексе? — вывела меня из затруднительного положения
она.
— Ну… И о нем тоже, — уклончиво ответила я, всеми силами
стараясь не оскорбить ее целомудрия.
— У нас было все, — вспыхнув, призналась Клавдия, после чего
я поняла, что бедняжка пропала.
Теперь она не забудет этого мужчину никогда. Дожить до
тридцати семи и отдаться сразу такому красавцу. Кстати, сколько ему?
Я тут же задала этот вопрос Клавдии.
— Тридцать девять, — смущенно ответила она. Тридцать девять?
О боже! Это же мой любимый возраст! Нет, я этого не переживу!
— Где он? Говори сейчас же, где он? Клавдия удивленно
посмотрела на меня.
— Не-е по-оняла, — растягивая слова, сказала она. — Тебе
адрес, что ли, дать?
— Да нет, это я так просто спросила, — опомнилась я. —
Почему ты думаешь, что была эпизодом в его жизни? Он же звал тебя замуж.
— Ну и что? А потом забыл.
— Не забыл, раз пишет.
— А, — махнула она рукой. — Есть обстоятельства, которые
обесценивают его знаки внимания.
Я насторожилась. Что за обстоятельства? Клавдия явно что-то
недоговаривает. А если интуиция мне не изменяет, недоговаривает много чего. Мне
очень хотелось узнать все подробней, но приход Нелли прервал беседу.
Клавдия быстро спрятала фотографию под старую клеенку,
лежащую на столе. Меня шокировало такое небрежное обращение с красавцем Димой,
но я сдержалась и промолчала.
Потом мы пили чай и обсуждали предстоящую генеральную
стирку, которую, жалея слабосильную Клавдию, всегда взваливали на свои плечи. Я
обязалась принести новый отбеливатель, купленный по случаю со скидкой в
двадцать процентов.
— А я принесу «Тайд», и мы замочим твои шторы, — пообещала
Нелли. — Они изрядно запылились. Постельного белья много собралось?
— Не осталось ни одного комплекта, — виновато сообщила
Клавдия. — И полотенца все грязные. Нелли покачала головой.
— Ужас! Ужас! — сказала она и осуждающе посмотрела на меня.
— Видишь, к чему приводит твоя Разгульная жизнь?
— А что бы вы стали делать, умри я на самом деле? —
возмутилась я.
— Это другое дело, — строго сказала Нелли. — Пришлось бы
тогда выкручиваться мне одной.
— Может, ты и сейчас выкрутишься?
— Не могу. Из-за Саньки. Такая стирка часов на пять, если
без тебя. Клавдию я в расчет не беру. Какая от нее помощь.
Учитывая, что не осталось ни одного полотенца, стирку
назначили на следующий день. Нелли, как обычно, все тщательно спланировала.
— В два часа я заканчиваю прием своих психов, прыгаю в
«жигуль» и сразу к Соньке, — с оптимизмом сообщила она. — В три мы будем у
тебя. А ты, Клавдия, не сиди сложа руки, а то мы до самой ночи провозимся, а у
меня Санька.
— Да, чтобы к нашему приходу первая партия уже прокрутилась
и была готова к полосканию, — поддержала ее я. — Надеюсь, заложить белье в
машину ты сама сможешь?
— Смогу, — заверила Клавдия, хотя я не помню, видела ли ее
за этим занятием. Нелли вздохнула.
— Эх, жаль, Анна Адамовна так рано умерла.
— Почему? — удивилась я.
— Не успела купить Клавке автомат, чтобы мы не мучились.
Надо сброситься всей семьей и сделать такой подарок на Клашино сорокалетие.
— Спасибо, но надо еще дожить, — усмехнулась Клавдия.
— Доживешь, какие твои годы, — покровительственным тоном
сказала Нелли, залпом допивая чай и поднимаясь из-за стола. — Ну, по коням?
Возвращаясь от Клавдии, мы обсуждали знаменательное событие,
в которое Нелли, вопреки очевидности, никак не могла поверить.
— Ну надо же, наша Клаша влюбилась! — время от времени
выкрикивала она, яростно сжимая руль.
— Клавка втрескалась не на шутку, — подливала я масла в
огонь. — Ей уже никогда его не разлюбить.
— Почему ты так решила?
