В общем, я решила не искушать судьбу, а предупредить Нелли
заблаговременно. Я позвонила в «Гиппократ» и, радуясь, что застала ее, тут же
выпалила:
— У меня ЧП, поезжай прямо к Клавдии, я к трем буду там.
Аким и Маруся проводят.
— Очень хорошо, что ты не расстаешься с этими чокнутыми, —
ответила Нелли. — Я задержусь на час, так что начинай без меня.
— Как на час? — возмутилась я. — Не хочешь ли ты сказать,
что приедешь в четыре?
— Да, раньше не получится. У меня вызов в больницу.
— Нет, кто из нас филонит? И так всегда. Совесть, как ни
странно, проснулась в Нелли.
— Может, перенесем стирку на завтра? — виновато спросила
она.
Я разочаровала ее.
— Не выйдет. Клавдия уже замочила белье.
— Но я, честное слово, раньше четырех не смогу. Еду в
клинику снимать депрессию у смертельно больной.
Подумать только, что умеет делать наша Нелли.
На что она способна. Снять депрессию у смертельно больной.
Сам Господь Бог не взялся бы за такое, а Нелли — запросто. Легко и весело.
Только плати.
— Ладно, — успокоила я ее, — иди снимай. Мне все же легче,
чем твоей больной. Когда упаду от непосильного труда и начну умирать, не
придется бегать по психотерапевтам. Ты всегда под рукой. Просто придешь и
быстренько снимешь любую депрессию. Какое счастье умереть без депрессии!
— Иди к черту, — обиделась она.
И я пошла к Акиму. Маруся развлекала меня сценами из их
личной жизни. По дороге мы завернули в магазин и купили бутылку «Абсолюта».
Маруся не положила ее в кулек, а торжественно понесла в руках, нежно прижимая к
груди. Идущие навстречу мужчины ласкали ее взглядами, и непонятно было, кому
они больше рады: бутылке, Марусе или ее выдающейся (во всех смыслах) груди.
Какой все же хороший парень Аким, добрый и великодушный.
Увидев Марусю, он не стал кобениться и набивать себе цену, как другие, а обнял
подругу, поцеловал, взял из ее рук «Абсолют» и спросил:
— А как же буфет?
— Ты мне дороже, — призналась Маруся.
— Ребята, — сказала я, — у меня большая Клавина стирка, так
что не обессудьте, если уделила вам мало внимания.
— Мы тебя проводим, — благородно откликнулся Аким.
Меня внезапно одолела скромность.
— Я на такси.
— Мы тебя проводим до такси, — сказала счастливая Маруся.
Я согласилась и потом, уже из машины, долго смотрела, как
они махали мне вслед, обнявшись, словно два голубка: большая Маруся и маленький
Аким.
Хорошо, что я умею радоваться чужому счастью. Это очень
обогащает жизнь.
Глава 19
Во двор Клавдии такси въехало, когда на часах было сорок
минут четвертого. Не обращая внимания на столпившихся у лавочки людей, я, не
дожидаясь лифта, понеслась на пятый этаж. Минут пять безрезультатно жала на
кнопку звонка, потом раскрыла сумочку и достала ключи. Открыв дверь, я вошла в
квартиру и, к удивлению своему, застала стирку в самом разгаре. Клавдии же не
было нигде.
«Куда она могла пропасть? — насторожилась я. — И почему
начала стирку, не дожидаясь меня? На нее это не похоже. А на месте ли ее домашний
халат?»
Я бросилась в спальню, перерыла все в одежном шкафу, но в
скудном гардеробе Клавдии халата не наружила.
«Не могла же она выйти на улицу в домашней одежде, —
подумала я, растерянно присаживаясь на Диван. — И почему не оставила записки?
Значит, мучилось что-то из ряда вон, то, что вынудило нашу yравновешенную
Клавдию, забыв про все на свете, нестись бог знает куда. Может, что-то
связанное с ее Димой?»
Скрип входной двери отвлек меня от раздумий.
— А тут открыто, — услышала я голос соседки. — Проходите,
поглядите.
Я бросилась в прихожую и обмерла. Соседка не одна. Рядом с
ней топтались двое мужчин: один в гражданском, другой в милицейской форме, если
не ошибаюсь — в чине капитана.
— Кто вы такая? — строго спросил меня гражданский.
Не успела я открыть рта, как соседка Клавдии —
препротивнейшее создание — опередила меня.
— Это Сонечка, сестрица несчастной, двоюродная, —
заговорщически кивая мне, проговорила она и скорбно поджала свои ехидные губки.
Мне не понравилось, что эта неотесанная баба так фамильярно
называет мою исключительно утонченную и аристократичную Клавдию несчастной, а
меня Сонечкой. Я уже собралась одернуть ее, но строгий вопрос капитана мне
помешал.
— Как вы попали в квартиру?
Я опешила. Да что здесь происходит, в конце концов? По
какому праву такой допрос? Ох, я сейчас им покажу!
Но пока я собиралась, вредная соседка опередила меня и на
этот раз.
— Сонечка помогала Клавочке вести хозяйство, ну, прибраться
там, постираться…
— Прислуга, что ли? — спросил гражданский, скептически
рассматривая мое модное платье и туфли на высоких каблуках.
— Что-то вроде, — кивнула соседка. — Поэтому Клавочка дала
ей ключи.
Я вскипела.
— Да что вы тут городите такое! — завопила я. — Никакая я не
прислуга. У меня два высших образования, не считая прочих глупостей.
— А зачем пришли? — хитро щурясь, поинтересовался капитан.
— Стирать белье.
— Значит, прислуга, — констатировал гражданский. — Что ж,
пойдем осмотрим квартиру, — обратился он к капитану.
— По какому праву, хотелось бы знать? — возмутилась я.
Гражданский снисходительно взглянул на меня и веско
произнес:
— По праву службы. А вы, гражданочка, оставайтесь на месте и
ничего не трогайте. Ваших отпечатков в квартире нет?
— Моих? Да сколько хотите. Не удивлюсь, если вы не найдете
отпечатков хозяйки, — начала было я, но тут мне сделалось дурно.
Ну и позднее же у меня зажигание. Клавдии нет, зато пришли
эти, из милиции, а я как дура отвечаю на их вопросы вместо того, чтобы задавать
свои.
— Что с Клавдией? — спросила я.
Соседка, дико вращая глазами, взвыла:
— Дак вы не знаити?
— Нет, конечно, я только что вошла.
Капитан и гражданский посмотрели на меня совсем другими
глазами.
— Несчастный случай, — сочувственным голосом сообщил
гражданский.
