— Нет, — призналась она, — с Акимом интересно. Он такой,
такой…
От восторга она не нашла слов. Я не стала ей подсказывать, я
была потрясена неблагодарностью подруги. Герман, чистюля Герман, такой мэн и ни
в какое сравнение не идет с замызганным алкоголиком Акимом. Вот и пойми после
этого женщин. Бедные мужчины! Даже я не всегда понимаю своих сестер, так что же
тогда говорить о них?
— Мне плевать, какой Аким. Мне плевать, чем он вас всех
заворожил. Если я не приму меры, — разозлившись окончательно, завопила я, — то
скоро появится гора трупов. Учти Алиска, следующие будут на твоей совести. И
потом, хорошего понемножку, так что приготовься, милочка, к встрече с мужем.
Завтра с Германом едем в Питер.
На следующий день в двенадцать часов (мы еще толком и
проснуться не успели) примчался Герман. Я не захотела быть свидетелем
супружеского примирения и под благовидным предлогом (за покупками) отправилась
из квартиры вон.
Я опять бродила по Старому Арбату, ломая голову над чередой
покушений и убийств. Версий прокручивалось много, но каждая имела какой-нибудь
существенный изъян. Я не знала, как связать одно с другим. В конце концов
решила, что кто-то ополчился на семью Волошиновых, а на меня покушались лишь
для отвода глаз.
Я знала, что эта версия ненадежна и вряд ли долго
просуществует, но надо же было хоть за что-то зацепиться моим уставшим от
загадок мозгам.
Решив, что Алиса и Герман не молодожены и двух часов для
выяснения отношений им вполне достаточно, я отправилась домой. По пути
завернула в супермаркет купить что-нибудь в дорогу. Я застыла у прилавка с
колбасами, изучая довольно разнообразный ассортимент, когда услышала за спиной:
— Вот так встреча!
Это Павел. Я забыла о нем совершенно. Мы не виделись с тех
пор, как я променяла его на Артура.
— Как ты мог?! — с ходу набросилась я на него. — Как ты мог
спать с Нелли да еще рассказывать ей про меня такие гадости?
— Какие гадости? — опешил Павел.
— Будто я влюбилась в Артура. Он рассмеялся.
— Я не видел Нелли сто лет и, если честно, готов не видеть
еще столько же.
— И ты не приходил к ней после нашей последней ссоры в
Питере?
— Не до того было.
— И не дарил Саньке самосвалик?
— К сожалению, не догадался.
— И не ночевал у Нелли?
— Я же не приходил к ней!
— И не спал с ней?
— Боже меня упаси!
— И не пил с ней шампанское?
— Нет, слава богу, нет!
— И не ел торт?
— Такого со мной быть не может, ты же знаешь лучше других, —
напомнил Павел.
В самом деле, он же не ест тортов. Терпеть их не может. Ни
тортов, ни пирожных. Но зачем бы Нелли стала врать? И откуда она узнала про
Артура? Ох уж эти мужчины, вечно отпираются.
— Да, ты не ешь тортов, — сказала я, — но Нелли и не
утверждала, что ты торт ел, она утверждала, что ты его принес. И здесь я ей
верю.
— И очень напрасно. Она всегда настраивала тебя против меня,
— с жаром принялся убеждать меня Павел. — А меня против тебя. Она всегда ждала
подходящего момента, чтобы нас разлучить. Она только об этом и мечтает. Неужели
ты не видишь, как сильно она завидует тебе? Да она просто ненавидит тебя. Не
знаю, что придумала она на этот раз, но знаю — все для того, чтобы нас
поссорить. Я не поверила.
— Мы и так были в ссоре, — сказала я. — Зачем Нелли напрасно
стараться? Ты врешь, врешь цинично. Никто не принес на алтарь дружбы столько
жертв, сколько принесла Нелли. Она на все пойдет ради подруги, она даже
хоронила меня. Это ты мечтаешь нас поссорить. Не выйдет. Не хочу тебя больше
видеть.
С гордо поднятой головой я прошествовала к кондитерскому
отделу. Павел проводил меня удивленным взглядом, но преследовать не стал.
— Как хочешь, — невесело бросил он вслед. Слезы застилали
мне глаза. Я машинально купила каких-то рулетов и вышла из супермаркета. И
побрела домой, туда, где мирились Алиса и Герман.
«Почему, ну почему? — думала я. — Одних любят так, что
готовы прощать все без разбору, готовы нестись сломя голову с другого конца
света, а вот так, как я, даже ленятся остановить, находясь в двух шагах. Ведь
скажи Павел, что любит, что жить без меня не может, неизвестно, как я повела бы
себя. Но он бросил коротко „как хочешь“, даже не поинтересовавшись, как я
хочу».
Покопавшись у себя внутри, я выяснила, что и сама не знаю,
как хочу, но боль и обида на всех: на Павла, на Артура, даже почему-то на едва
знакомого Евгения — противная боль не становилась меньше.
— Почему ты всегда прощаешь свою Алиску, а мне никто ничего
прощать не хочет? — с порога спросила я довольного Германа.
Он, тиская вышеупомянутую Алиску, сладко промурлыкал, словно
кот:
— Потому что люблю ее.
— Почему примчался за ней с другого конца света?
— Ты имеешь в виду Питер?
— Я имею в виду: почему ты приехал?
— Потому что люблю ее.
— Но мне тоже клянутся в любви, — не унималась я. — А
результат плачевный. Стоит мне что-нибудь сделать не так, как и я, и моя любовь
уже не нужны. Забирают свою любовь и отчаливают. Я не знаю никого такого, кто
из-за меня не спал бы всю ночь, гоня машину из Питера в Москву. За последние
месяцы я любила как минимум двух мужчин, но ни один из них не оказался
способным на такие подвиги ради меня, как ты ради своей Алиски. Почему?
— Я без нее не могу жить, — признался Герман.
— Я тоже такого хочу. Алиса воспротивилась:
— Зачем тебе мой муж?
— На кой черт он мне сдался, — испуганно замахала я руками.
— Я этого хочу не с Германом, а с кем-нибудь поприличней. С кем-то вроде
Дмитрия. Как мне этого добиться? Люди добрые, подскажите.
Герман с улыбкой покачал головой.
— Даже не знаю, чем тебе помочь, — сказал он.
— Уж помоги чем-нибудь.
— А ты не пробовала любить одного и того же мужчину хотя бы
год? Я задумалась.
— Год — это много. Вряд ли у меня получится. Герман развел
руками.
— Тогда абзац. Ты обречена на одиночество. Кому нужна такая,
как ты?
Я воздела руки к потолку.
— И это говорит мне муж моей лучшей подруги! Господи, зачем
тогда нужны враги? Герман пожал плечами.
— Что с ней? Почему она так бесится? — равнодушно
поинтересовался он у Алиски.
