— Точно. Я был на автомобиле и случайно встретил Маградзе.
Он попросил подбросить его в этот самый «Гиппократ».
— Заболел, что ли?
— Нет. Там у него бева, как он выразился.
— Бева? — не поняла я.
— Ну, женщина, — пояснил Дмитрий. — Он приблатненный, любит
по фени выражаться. Мне было по пути, и я его подбросил.
— А Клавдия здесь причем?
— Маградзе из машины вылез, махнул мне рукой, мол, пока, а
Клавдия как раз в это время из двери лечебницы выходила. Ну, Лаврюха —
разбитной такой парень — возьми да и скажи: «Вот тебе попутчица». А Клавдия
услышала, подошла и попросила:
«А правда, не подвезете?» Так и познакомились.
«Все ясно, — подумала я, — надо срочно перемещаться в Москву
и сразу к Нелли. Уж она-то в своем „Гиппократе“ знает всех и про всех».
К Нелли я попала поздно ночью. Я могла, конечно, подождать
до утра, потому что у Нелли маленький Cанька и работа. Правила хорошего тона,
элементарное приличие и все такое прочее говорили мне, что надо подождать до
утра. Но мое воспитание всегда пасовало перед нетерпением, поэтому я ворвалась
к Нелли ночью.
Несмотря на позднее время, Нелли не рассердилась, как обычно
в таких случаях. Она обрадовалась и тут же принялась мне выговаривать:
— Что это такое? — сердито говорила она, целуя меня в щеку.
— Нельзя же пропадать на столько дней. То ты возишься с этой дурочкой (имеется
в виду Алиса), то забиваешься туда, откуда я никак не могу тебя достать (это уж
про Нину Аркадьевну), а то вообще пропадаешь неизвестно где.
Мне оставалось только оправдываться.
— Ты права. Виновата, — мямлила я, — но столько дел. Я и
сейчас по делу.
Нелли посмотрела на меня скептически.
— Ну, милочка, могла бы этого и не говорить, — сказала она.
— Почему?
— Да потому, что я знаю тебя едва ли не с рождения, и ни
разу ты не появлялась у меня без дела.
Неужели она права? Плохая я тогда подруга. Но в этот раз у
меня есть веское оправдание. Вопрос жизни и смерти, если я всем еще не надоела
с этим вопросом.
— Нелли, ты должна мне помочь, — сердечным тоном сообщила я.
— Ты сравнительно долго работаешь в «Гиппократе» и знаешь там всех.
Нелли мгновенно приободрилась. На лице ее появилось
вдохновение.
— Ну да, — подтвердила она. — Знаю всех. Говори, кто тебя
интересует?
— В том-то и дело, что я не знаю сама. Это предстоит еще
выяснить. Нелли изумилась.
— Странная ты сегодня, — заметила она.
— У меня сегодня и день странный.
Я тогда еще не знала, какая у меня будет ночь. После того,
что услышу от Нелли.
— Так вот, — продолжила я, — меня интересует женщина (а
такая у вас в «Гиппократе» обязательно есть, я это точно знаю), женщина,
которая знакома с Маградзе Лаврентием.
Услышав это, Нелли остолбенела.
— А ты его откуда знаешь?
Следом за ней остолбенела и я.
«Неужели эта дуреха умудрилась завести роман с уголовником?
Точно, так и есть. Видимо, он и украсил ее лицо роскошным фингалом. Что за
подруги у меня? Одна влюбилась в Сибирцева, другая — в Маградзе. Хуже они уже
никого найти не могли?»
— Выходит, знакомая Маградзе — это ты? — чувствуя, как
улетучивается последняя надежда, спросила я. — И как вы, мадам, умудрились
скрывать от меня сей предмет воздыханий?
— Да каких там воздыханий, — рассердилась Нелли. — Полгода
он мне голову морочил, пока я его не раскусила, а потом пропал.
— Куда пропал?
— А фиг его знает. Изредка объявится и опять пропадет. Мне
уже вот где такая любовь, — она провела ладонью по шее.
Я усмехнулась.
— А где он живет-то хоть знаешь?
— Не знаю, — со злостью отрезала Нелли. Действительно
странная любовь.
— А родственники у него здесь есть? — пряча oсуждение,
спросила я.
— Не знаю.
— Он местный или из Грузии?
— Не знаю.
— Это можно установить по акценту, — заметила я, поражаясь
редкостному немногословию своей разговорчивой подруги.
— Он прекрасно говорит по-русски. По-моему, от грузин у него
осталась только фамилия.
И тут я представила, что моя Нелли больше года валандается с
каким-то Маградзе, а я даже не в курсе ее сердечных дел.
— Но почему же ты молчала? — возмутилась я. — Почему
скрывала от меня?
— Потому что хвастаться тут нечем. У тебя Павел, всем
мужчинам мужчина, а у меня Маградзе какой-то — то ли вор, то ли уголовник.
— Почему ты так решила?
— Потому что он подозрительный тип. А нахал какой!
Представь, сводил меня раз-другой в ресторан и тут же полез в постель.
Что она говорит? Нахал. Нет, вы только послушайте, что она
говорит. Будто не к ней лазили в постель, вообще не доходя до ресторана.
— И Саньке моему ни разу даже шоколадки не подарил, —
продолжала о наболевшем Нелли. — И вообще, грубиян и дурак. Фингал мой помнишь?
— Умирать буду — не забуду.
— Его работа.
— Так зачем же ты с ним связалась? — спросила я, делая
«глаза».
— А как быть? Ты же знаешь — не могу я долго без мужского
общества, а тут случай свел.
— Все ясно. Ваша встреча случайна, неслучаен фингал, все,
как в песне.
— Язва ты, — обиделась Нелли. — На первых порах он мне
понравился даже, был такой обходительный. А теперь простить себе не могу этого
типа. Как вспомню, стыдно становится. Как низко я пала! «Ты еще не подозреваешь
о том, что он брат Сибирцева, — подумала я, — вот бы тогда настрадалась».
Я, памятуя о том, как дружно мы осуждали за этого Сибирцева
нашу глупую Алиску, не стала посвящать Нелли в тонкости родословной ее
Маградзе. Не стала я распространяться и о своих подозрениях насчет его
отношения к убийству Марины из Челябинска.
В том, что Сибирцев и Маградзе действовали заодно, у меня не
было сомнений. Большие сомнения в причастности к этой шайке Дмитрия. В
остальном оставалось лишь подивиться странным совпадениям. А дивиться есть
чему. Судите сами: две мои лучшие подруги, не сговариваясь, выбирают себе этих
мужчин — братьев и подозрительных типов.
А кто сказал, что этих мужчин выбрали мои подруги? Может,
все наоборот? Может, мужчины сами выбрали именно моих подруг? Зачем? Надо
подумать.
