— Так вы прямо из Ярославля?
— Да, поэтому так поздно. Не захотел сообщать эту новость по
телефону.
— Правильно сделали, что приехали.
— Ну вот, в общем-то, и все, — сказал Дмитрий, поднимаясь с
дивана.
— Как, вы уходите? Уже? — воскликнула я, не пряча своего
испуга.
— Да, мне пора. Я почти сутки за рулем, а еще хочется
поспать.
— Вряд ли вам это удастся.
— Мне тоже так кажется, — подтвердил Дмитрий. — Спокойной
ночи. Несмотря на неприятные обстоятельства, был рад вас видеть.
— Я тоже рада.
Мне хотелось сказать «безмерно рада», но я подумала, что это
уже слишком при таком равнодушии с его стороны. Зачем манил розами, когда
сидит, как истукан?
Мы попрощались у порога. Закрыв дверь, я побежала к окну и
стала смотреть на освещенный одиноким фонарем двор, пока он не вышел. Постояв
рядом с роскошным белым «БМВ», он открыл дверцу, сел и уехал. Уехал мужчина
моей мечты, потому что в жизни так чаще всего и бывает: наши принцы не видят в
нас принцесс…
А я, глупая, хотела удивить его чужим «Ягуаром». Этот
мужчина умеет жить в нашем мире, умеет заработать, умеет тратить. Все у него
по-настоящему. Какое счастье — быть с таким рядом. Хочется быть настоящей женщиной,
ох, как хочется быть женщиной рядом с ним! Удивительно, почему этого же не
хочется ему?
Я отправилась на кухню с острым желанием включить магнитофон
и спеть дуэтом с Аллой Пугачевой:
«Ты… Теперь я знаю — ты на свете есть…» Это у нас прекрасно
получилось.
Глава 29
Утром я снова удостоверилась, что жизнь в непосредственной
близости от ребенка не так прекрасна, к казалось на второй взгляд. Утром
выяснилось, что наши с Санькой режимы катастрофически не совпадают.
Он проснулся в шесть утра и тут же потребовал активного
общения. Я к этому времени только вошла во вкус сна и ни для какого общения не
годилась. Я вообще не очень ясно представляла, с кем сегодня лежу в постели.
— Встявай! Встявай! — безжалостно тормошил меня Санька.
— Любимый, не надо, — томно прошептала я и повернулась на
другой бок.
Такой сценарий Саньку явно не устраивал.
— Сьто? — спросил он, с деловым видом заглядывая мне в
глаза.
— Слушай, а ты не мог бы поспать еще.
— Неть, — серьезно ответил он.
— Почему?
— Не хотетя.
— А мне хочется, очень хочется. Что будем делать? — с
несчастной улыбкой спросила я.
Санька с пониманием кивнул головой, натянул на мое лицо
одеяло, заботливо прихлопнул его ладошками по краям и сказал:
— Сьпи.
— А ты что будешь делать?
— Кофе.
После такого сообщения мне сразу же расхотелось спать.
Пришлось идти помогать Саньке в его благородном намерении. Мы очень быстро
сварили кофе, приготовили завтрак и радостные уселись за стол. Я окончательно
проснулась, была бодра, и полна сил. С этими силами я и учила Саньку разливать
кофе по чашкам, когда зазвонил телефон. Я догадалась, что это Нелли, и
опечалилась.
— Как вы там? — явно предвкушая нытье и жалобы, спросила
она.
— Прекрасно, — похвасталась я. Нелли озадаченно хмыкнула.
— Хм… а Санька как?
— Чудесно.
— Он соскучился без меня?
— Не знаю, о тебе речи не было, — не без злорадства сообщила
я. — Мы дружно приготовили завтрак и собираемся так же дружно его съесть.
— Кто это «мы»? — въедливо поинтересовалась Нелли.
— Мы — это я и Санька, — не без гордости заявила я. —
Прекрасен наш союз.
— Это неудивительно, — принялась оправдываться Нелли. — Все
моя работа. Санька привык скитаться по чужим людям.
— Что значит «чужим»? — ревниво возмутилась я. — С каких это
пор ты меня относишь к этой категории? Я все же, как-никак, крестная мать.
— Я хотела сказать, что нормальный ребенок должен первое
время плакать и скучать по матери, а не варить кофе.
— Не волнуйся, у нас нормальный ребенок, — успокоила я
Нелли. — Плакал он вчера, но сегодня у нас полный контакт. Лучше расскажи, как
дела у тебя. Где остановилась?
— У Нины Аркадьевны. Так удобней для нас обеих. Сейчас идем
в больницу, а потом я тебе позвоню. Тетушку давать?
Я запаниковала.
— Нет, нет, не стоит ее беспокоить, да и завтрак остынет.
— Тогда отключаюсь. Поцелуй Саньку.
— Только этим и занимаюсь.
Положив трубку, я осторожно посмотрела на Саньку. Он, ничего
не подозревая, пытался поднять с пола бутерброд, упавший согласно закону
подлости. Делал он это уморительно и осторожно, словно занятие его таило в себе
массу опасностей. Растопырив испачканные маслом пальчики и высунув от усердия
кончик язычка, Санька колдовал над бутербродом, словно над каким-то неизвестным
науке зверем: опасливо дотрагивался рукой и тут же испуганно убирал ее.
— Зячем? — спросил он, когда я смела его «игрушку» в совок
для мусора.
— Пойдем помоем ручки и ам-ам, — миролюбиво предложила я.
— Не «ам-ам», а кусять, — с чувством собственного
достоинства поправил меня Санька.
Когда мы расправились с завтраком, явилась Старая дева.
— «Посмотри — над бездной голубою звездочет наедине с
собою…» Откуда у вас ребенок? — строго спросила она.
— Будто не знаете, откуда дети, — с апломбом ответила я. —
Хотя в вашем положении вполне можете и не знать.
— Не вижу, чем отличаются наши положения, — сказала Старая
дева и тут же пропела:
— «Правда жизни ложь твою срывает!»
Зная ее страсть к декламации, я выразительно указала на
Саньку, который уже держал ведерко в руках и тащил меня в песочницу.
— Простите, я вся в делах.
Мы с Санькой бежали из собственной квартиры впереди Старой
девы.
— «Ты носился по небу, как птица, разве ж на земле тебе
смириться…» — бубнила сзади она.
— Сьто тетя сказала? — уже в лифте заинтересовался Санька
содержанием услышанного.
Я вкратце пояснила ребенку смысл чаяний Старой девы. Думаю,
он правильно понял.
День пролетел незаметно. Из песочницы мы направились в парк.
Качели, карусели, машинки, моеженое, ой, простите, мороженое, обед в кафе,
опять качели, карусели, мороженое…
