Санька тем временем не стал дожидаться разрешения, а
принялся играться. Когда я выразила недовольство, он предложил «покупатя»
вдвоем. Я поняла, что если он залезет в воду, то может обнаружить там еще более
интересный предмет. Представив, сколько вопросов в этом случае получу, не зная
точных на них ответов, я решительно запротестовала.
— Куда ты! Куда! — завопила я. — Ты здесь даже с крокодилом
не поместился, а еще хочешь со мной.
— Ты меньсе, поместимса, — уговаривал он меня.
— Нет, нет. Иди лучше пописай.
Как прекрасна жизнь, когда тебе всего три года! Все в
радость, все увлекательно. Саньку мгновенно заинтересовало мое предложение.
— Сям? — спросил он.
— Ну да. Не я же за тебя это буду делать, — ответила я,
опуская в воду подвергшуюся окончательной обработке ногу и задирая другую.
Санька поверить не мог в свое счастье. Неужели ему
предоставляется такая свобода: справить малую нужду самому, без посторонней
помощи. А если мимо? А если в трусики? Ведь столько опасностей подстерегает при
этом сложном деле. Это так не просто, что вряд ли взрослая тетя доверит ему
такое важное дело. Поэтому он на всякий случай переспросил:
— Сям?
— Да, конечно, — с головой уйдя в педикюр, машинально
пробормотала я.
— А мозна?
— Тебе можно, ты же мужчина, — выразила я полное доверие.
Санька, от гордости выпятив грудь колесом, удaлился. Судя по
его долгому отсутствию, процедура проходила с осложнениями. Мне это дало
возможность обработать еще три ногтя. Когда смущенный Санька вернулся, я почти
уже покончила с педикюром.
— Все в порядке? — спросила я.
— Сьто такое? — прикинулся глухим Санька.
— Спрашиваю: все в порядке?
— Дя, — нерешительно сказал он, отводя глаза, — в полядке.
Я глянула на его мокрые трусики и подумала, что в таком
случае лужа под унитазом должна быть значительно меньше. Ничего, зато я сделала
педикюр. Интересно, а как Нелли выходит из положения? Наверное, так же. А
впереди еще маска и массаж.
Но с этой частью программы никаких осложнений не
предвиделось. Санька, когда узнал, что может принимать в деле самое активное
участие, охотно позволил не только ему, но и мне намазать лицо фруктовой
маской.
Наши лица стали ярко-красными", поскольку в маске
преобладала клубника, и тут позвонили в дверь. Пришла Старая дева с обычным
утренним обходом соседей.
— «Что ж, поэт, ты, идолу подобно, здесь стоишь, как
памятник надгробный?» — с порога заблеяла она, прикрыв глаза и театрально
выставив вперед руку.
Мы с Санькой, густо намазанные фруктами и озадаченные,
терпеливо ждали, когда она откроет глаза. И она открыла и испуганно завопила:
— И-ии! О-оо!
— Не стоит волноваться, — сжалилась я над Старой девой, —
это не кровь, а всего лишь клубника.
— И ребенка испортила, — всплеснула руками она. — «Что ж со
страхом прячешь ты усталость? Горло пересохшим оказалось?»
— Кофе я еще не варила, — на всякий случай предупредила я.
— «Пересуды ты встречаешь с гневом. Только что же гневаться
напрасно?» — вопрошала Старая дева, поворачиваясь к двери, которую я тут же
услужливо распахнула, позволив себе откровенность:
— У меня с минуты на минуту будут гости, — солгала я.
— Я это уже сообразила, — с видом высшего понимания
произнесла она, простирая вперед руки. — «Масками лицо свое скрывая, ты у них
признанье вырываешь. Но они слезам твоим не верят Все твои улыбки лицемерят…»
— Спасибо за подсказку, учту обязательно, — сказала я,
поспешно закрывая дверь и подмигивая Саньке:
— Пошли умываться?
Санька радостно захохотал и побежал в ванную. После массажа
мы подкрасились, принарядились и сели завтракать. Я ревниво изучала последствия
пребывания маски на своем лице. Оказалось, что на Санькины щечки клубника
оказала более благотворное действие, чем на мои. Это было печально, но факт
непоправимый — пришлось смириться.
После завтрака Санька не пожелал томиться в квартире, а
категорично потребовал похода в песочницу. Никакие доводы не влияли на его
решение.
— Только уговор — не пачкаться, — выдала напутствие я.
— Дя, — заверил меня Санька, но уже через пять минут от
белизны его курточки не осталось и следа.
Я сидела на краю песочницы и предавалась унынию по этому
поводу, когда увидела одиноко бредущего Акима. Он нес печаль и разочарование. Я
окликнула его, и он с печалью и разочарованием направился ко мне.
— Что случилось? — глядя в его опустошенные глаза, спросила
я.
— Горе, — сообщил Аким.
Я тут же вспомнила, что из крана в ванной вновь сочится
вода.
— Пойдем, — приказала я, решительно хватая за руки Саньку и
Акима.
— Я без чемоданчика, — застыдился Аким.
— Это неважно. Голова-то с тобой. Аргумент неопровержимый, и
вскоре мы сидели на кухне, а бутылка «Абсолюта» стояла на столе.
— Что случилось? — повторила я свой вопрос, до краев
наполняя стакан.
— Лампада встречи долго горит. Она потухает мгновенно в минуту
разлуки, — с пафосом произнес Аким, не отводя глаз от стакана.
— А если конкретней? — спросила я, придерживая стакан рукой
и не позволяя Акиму завладеть им.
— Измена! — громко выдохнул он.
Я ахнула, отпустила стакан и воскликнула:
— Пей!
Он выпил и воззрился на бутылку. В мгновение ока я вновь
наполнила стакан, и Аким так же быстро сообразил, что с ним делать. Вот теперь
можно приступать к допросу.
— Маруся? — спросила я.
— Ее прошлое.
Я покопалась в памяти и нашла в прошлом Маруси много компрометирующего,
особенно н глазах Акима, но как ее угораздило проболтаться?
— Это ошибка, — заверила я со всем пылом верной подруги. —
Маруся кристальной чистоты человек.
— Я тоже так думал, но рано утром в ее квартиру заявился
мент и развеял мои иллюзии. Река истины протекает через каналы заблуждений.
— Не верь менту, верь мне. Маруся — ангел.
— Она убийца, а меня пытались привлечь как соучастника. Еле
ноги унес.
После такого сообщения мои мыслительные процессы зашли в
тупик. Маруся — убийца? Вот уж чего не подумала бы никогда. Глупые менты, вечно
они все путают.
