— Санька где? — еле слышно спросила Нелли.
— Здесь он, спит на руках обалдевшей Нины Аркадьевны.
Принести?
— Нет, не надо, пусть спит, — прошелестела Нелли. — И ты
иди, дай умереть спокойно. Я поразилась ее мужеству.
— Сейчас уйду, не волнуйся, только ответь на один вопрос.
Ответишь?
— Отвечу, — еле шевеля губами, прошептала она. — И уходи,
уходи.
— Зачем?
— Ради Саньки, знаешь сама. Да, я знала. Я еще раз пожала ее
пухлые пальчики и вышла из палаты.
— Пришли Алису, — услышала я вслед легкий шелестящий голос
Нелли.
Мне стало обидно.
Алиса сидела под пальмой в холле отделения. Увидев меня,
вскочила и стояла, отводя глаза. Руки ее лихорадочно перебирали складку юбки.
— Иди, тебя зовет, — сказала я и отправилась к Саньке.
Он уже проснулся и не давал скучать Нине Аркадьевне, сидящей
в «Тойоте» Евгения. Вячеслав Анатольевич тоже был там. Мы поехали домой.
В подъезде у лифта мы столкнулись со Старой девой. Я больше
не хотела ее пророчеств, но она с ходу завела шарманку.
— «Пусть их несвершенные надежды Смерть одела в белые
одежды, пусть, хоть ночь вокруг еще стоит, ни одна звезда их не горит и
погасли, что сияли прежде», — зловеще сообщила она.
— Да знаю уже, — оттолкнула ее я.
Старая дева с удивлением взглянула на меня, но замолчала.
Может, ее смутило присутствие Нины Аркадьевны, умеющей иногда особенно
«приветливо» смотреть на людей.
Едва мы вошли в прихожую, зазвонил телефон.
Не разуваясь, я бросилась в гостиную, мысленно ругая Саньку
за поломанный аппарат. Предчувствуя беду, я судорожно сжала трубку, не решаясь
поднести ее к уху. Я не ошиблась.
— Соня, Нелли скончалась, — откуда-то издалека услышала я
голос Алисы.
— Что?! Что?! — как сумасшедшая завопила я.
— Нелли скончалась, — повторила Алиса.
— Приезжай ко мне, — устало произнесла я и горько заплакала.
Простившись с Евгением, я поручила Саньку тетушкиным заботам
и приготовилась к встрече с Алисой. Я очень не хотела посвящать ее в эту тайну,
но совершенно очевидно, она знает все. Откуда? Неужели сама Нелли рассказала
ей? Сколько глупостей не вытворяют люди на пороге своей смерти…
Дядюшка (завидую его нервам) завалился спать в Красной
комнате. Тетушка, ведомая Санькой в песочницу, залечивала раны общением с
внучатым племянником. Я сидела на кухне. Передо мной стояла рюмка орехового
ликера, и я впервые в жизни долго собиралась с духом, чтобы опрокинуть ее в
рот. Когда я на это решилась, раздался звонок в дверь. Я знала, что это Алиса,
а потому быстро выпила ликер, сполоснула рюмку и пошла открывать. Алиса рухнула
на мою грудь.
— Ты больше не отводишь глаза? — удивилась я.
— А зачем? Нелли сказала, что ты знаешь все, — вытирая нос о
мой воротник, всхлипнула Алиса.
— Надо же, какие у вас доверительные установились отношения,
— заметила я, увлекая Алису на кухню. — Ликер будешь?
— Ореховый?
— Да.
— Боже меня упаси! — отшатнулась она. — Я вообще бросила
пить.
И все же Алиса выпила. Я взяла грех на душу и уговорила ее.
Надо же было развязать ей язык. Несмотря на болтливость, Алиса умеет быть
честной и благородной, и уж если дает клятву, так не для красного словца, а
чтобы свято выполнять ее. А то, что она дала Нелли клятву, очевидно: слишком
хорошо знаю я своих подруг.
Но уговорить Алису выпить было легко. Она тоже жаждала
развязать мне язык, а потому старалась добросовестно составить компанию.
Таким образом мы обе, окончательно решив молчать об этом до
конца своих дней, разоткровенничались к началу второй бутылки ликера.
— Да, Нелли все рассказала мне, как на духу, — первой
сдалась Алиска.
— Зачем ей это? — удивилась я.
— Она очень переживала за Саньку, умоляла меня заменить ему
мать.
Мне стало обидно. Видимо, человек перед смертью лишается
последнего разума. Иначе поступок Нелли объяснить нельзя. Можно, конечно,
определить Саньку и в еще более худшие руки, но для этого надо иметь здоровье и
время. А Нелли умирала от множественных разрывов внутренних органов.
— Я бы тебе не доверила на воспитание и кролика, — честно
призналась я Алисе.
— Почему, детская психология — мой любимый предмет, —
обиделась она.
— А сколько раз и где ты видела настоящего ребенка в
непосредственной близости от себя? Алиса добросовестно задумалась.
— Племянников трехлетнего возраста держали от меня подальше,
— искренне призналась она. — Знаешь, в достаточном количестве и очень близко,
наверное, детей видела только в детском саду, когда мама восемь месяцев подряд
водила меня в младшую группу. Ох, и вопила же я…
— В таком случае хотела бы я посмотреть, как бы ты завопила
с Неллиным Санькой, — злорадно усмехнулась я, раненая в самое сердце
неблагодарностью Нелли и ее недоверием ко мне.
— Я, между прочим, не слишком горела желанием заменять кому
бы то ни было мать, — благородно успокоила меня Алиса. — Услышав просьбу Нелли,
я тут же сослалась на свое легкомыслие и твои добросовестность и любовь к
детям, вот после этого Нелли и рассказала мне все как на духу.
Я ушам своим не поверила.
— Как?! Прямо так сразу?! Это поразительно! — воскликнула я.
— Нет, не сразу. Сначала она долго убеждала меня просто, без
всяких тайн, а потом, когда я все ее доводы разбила в пух и прах, она сказала:
«Соньке Саньку не доверю. Сонька все равно докопается». Вот тут-то я вцепилась
в нее, как клещами, и все вытянула, но ты хитрая, пытаешь меня, а сама ничего
не говоришь, — с обидой заключила Алиса.
— А что говорить? — лениво попробовала прикинуться дурочкой
я.
— Как ты догадалась? Вот мне бы ни за что эту тайну не
разгадать. Хоть режь меня, никогда не поверила бы, что Нелли решится на
убийство, да еще кого? Своей лучшей подруги.
— Я до последней минуты не могла допустить другое: что она
убила Клавдию. Правда, первый огонек подозрения загорелся у меня, когда погибла
Марина из Челябинска. Суди сама: о том, что я направляюсь к Марусе, знали
только Нелли и Клавдия.
— Я бы скорей подумала на Клавдию, — мгновенно заключила
Алиса.
— Это потому, что ты не знала Клавдию. Правда, и я
колебалась между той и другой, но есть нюанс. Пока я не рассказала Нелли, где
хранятся мои сокровища, были только поползновения меня похитить. Когда же Нелли
узнала точные координаты тайника, меня сразу же захотели убить.
