Тогда Сибирцев получил задание смело проникнуть в мой дом
ночью. Для этого он отправился к столяру и получил эскиз калитки.
Но тут опять вмешалось мое шестое чувство. Поддавшись ему, я
спутала все карты. Я начала паниковать значительно раньше времени, что вовсе не
входило в планы Нелли. Она знала, с каким темпераментом я начну кричать,
образно выражаясь, на всех перекрестках. Поэтому после разговора со мной она
позвонила тетушке, чтобы не оставаться в стороне от моих проблем, потому что
потом, в случае благоприятного для нее исхода (я имею в виду удачное похищение
меня), всем могло бы показаться подозрительным ее равнодушие.
Еще она таким образом пыталась регулировать и держать под
контролем ситуацию, но разве удержишь, когда в этом деле главным действующим
лицом проходила я, а тетушка, что не свойственно ей, решила вдруг проявить ко
мне внимание и разбудила Алису. Алиса разбудила Германа, и началась
«революция».
Нелли даже с ее психологическим опытом никак не
предполагала, что тетушка столь серьезно отнесется к моим «фантазиям». Да и я
не понимаю, почему Нине Аркадьевне взбрело в голову звонить среди ночи Алисе.
Видимо, вмешалась сама Судьба.
Но как бы там ни было, Нелли пришлось давать Сибирцеву
отбой, поскольку Алиса сразу же помчалась в Сестрорецк. Этим объясняется его
внезапный уход с арены действий. Нелли просто позвонила ему по мобильному и
посоветовала смыться.
Совершенно очевидно, что Нелли хотелось осуществить мое
похищение именно в Петербурге. Тогда она абсолютно выпадала из числа
подозреваемых. Но теперь, когда я от страха, простите, наложила полные штаны и
шарахалась от собственной тени, затащить меня куда-нибудь было проблематично.
А тут еще Алиска взялась ходить за мной по пятам. Нелли же
не терпелось поскорей приступить к пыткам. Она точно знала, что только пытки
могут заставить меня признаться, где хранятся сокровища. Здесь она была
абсолютно права. Еще и не всякие пытки, а лишь угроза для моей внешности.
Когда же Нелли узнала, что я решительно настроена покинуть
Петербург в ближайшие часы, она и вовсе запаниковала и послала к воротам
дядюшкиного дома Сибирцева. На этот раз меня спасли телохранители банкира.
Нелли ничего другого не оставалось, как отвезти меня в Москву. Представляю, как
хотелось ей где-нибудь за поворотом пересадить меня в машину Сибирцева, но на
такое пойти она не могла, так как родственники точно знали, с кем я уехала из
Питера.
В Москве Нелли пришлось вести себя осторожно. Она прекрасно
знала, что, в случае чего, ее первую затаскают по допросам, потому что ближе ко
мне лица не найти. Она всячески демонстрировала беспокойство за мою жизнь.
Алиса облегчила ее участь, поскольку ее подозрительная связь с Сибирцевым
высветила конкретного врага. Нелли потащила меня к Клавдии.
По дороге я открыла тайну фамильных драгоценностей. Открыла
искренне, ничего еще не подозревая. Этим признанием я существенно облегчила
задачу Нелли. Теперь не нужно возиться с похищением, а достаточно просто
прихлопнуть меня.
Нелли незамедлительно приступила к следующему этапу своего
плана. Под каким-то предлогом она отказалась от услуг Сибирцева, после чего он
поступил в полное Алискино распоряжение. Кстати, Нелли даже не подозревала об
этом романе, а Сибирцев не торопился вводить ее в курс своих сердечных дел.
Дождавшись удачного момента и частично создав его открытием,
что Сибирцев — это Сибирцев и он в Питере, Нелли решила действовать только с
помощью Маградзе. Когда я, узнав об отсутствии опасности и пресытившись
обществом Клавдии, ночью и сломя голову понеслась на другой конец города, Нелли
мгновенно проинформировала Маградзе. Он с удовольствием согласился тайно меня
сопровождать, тем более что район, в котором проживала Маруся, Маградзе знал
неплохо.
Но судьба и здесь распростерла надо мной свое материнское
крыло. Сопровождение закончилось трагично, но не для меня. Смерть Марины из
Челябинска потрясла Нелли. Как раз здесь она предавалась страданиям абсолютно
искренне, но представляю, как при этом она ненавидела меня, орущую на всю
улицу. Будь я немного в лучшей форме, непременно почуяла бы ее ненависть, но и
тогда я еще не насторожилась и полностью доверяла Нелли.
По-настоящему задумалась я тогда, когда ликером,
предназначенным для меня, отравилась Алиса. Правда, тогда я подозревала и
Клавдию, и тетушку и вообще терялась в догадках.
Потом Маруся с Акимом, внезапно воспылав взаимными
чувствами, любезно согласились быть моими телохранителями. Это сильно продлило
мне жизнь. Здесь уже Нелли с трудом скрывала нетерпение, рвущееся наружу
сплошным раздражением. Правда, она поливала ядом в основном Марусю и Акима, но
меня и это насторожило.
К тому же Нелли в нетерпении своем стала терять
бдительность. Иначе я не могу объяснить случай в метро. Ведь о том, что я еду к
ней, знали только я и Нелли. При этом я успокоила Нелли, что дождусь Марусю с
Акимом. Следовательно, видя мое нетерпение, она предположила, что я поеду одна.
Маградзе же, в этом я уже уверена, постоянно околачивался в непосредственной
близости от меня. Вплотную, естественно, подходить боялся (Маруся могла
заметить его), но это и не нужно при нынешних возможностях коммуникации.
Наверняка Нелли тут же позвонила ему и сообщила мой маршрут.
Бандиту оставалось только выбрать удачный момент. Момент он выбрал в метро, но
не слишком удачный. И на этот раз Судьба простерла надо мной свое спасительное
крыло.
Судьба решила осчастливить меня Евгением, который пожалел
поезд и не дал мне под него упасть. И вот тут-то я сказала: «Стоп! Пора
принимать меры».
Я сообщила Нелли, что хочу написать завещание в пользу
Саньки. Я почувствовала, как не обрадовалась она этому. Завещание связывало ее
по рукам и ногам, потому что теперь в случае моей гибели главным подозреваемым
лицом становилась именно она, а зачем ей такая реклама?
И так и этак она пыталась отговорить меня, а когда поняла,
что давить опасно, — согласилась. Подозрения мои не оформились в убежденность,
но нутром я почуяла: покушения на меня прекратятся. Так и случилось. Нелли
сразу же перестала соваться в мою жизнь. Она вообще потеряла ко мне интерес,
поскольку слишком зла была на то, что уплыла большая часть ее наследства. Она
боялась обнаруживать эту злость, она вообще боялась меня, моего ума, моей
логики, моих чутья и проницательности. Она очень надеялась, что я умру раньше,
чем обо всем догадаюсь.
Подлянки с наследством она никак от меня не ждала, но
надежды, видимо, не теряла. Раз нет смысла убивать меня, она в тот же день
замыслила избавиться от Клавдии. Своим опозданием на стирку я только облегчила
ее задачу. Клавдию она убила бы в любом случае, потому что я об этом
подозревать пока никак не могла, а следовательно, не имела возможности предотвратить
преступление. К тому же на тот момент я была слишком озабочена собственной
персоной.
В тот трагический день она и принесла бутылки с ореховым
ликером. Пришла, зная, что я задержусь, сказала Клавдии, что ждать некогда и
надо срочно начинать стирку.
