– Мы не притронемся ни к единой мелочи, пока не решим главное. – Покрасневший Стивен упрямо выставил вперед подбородок.
– Пусть Чемберс выработает решение, которое устроит всех. Согласны? – спросил Кормак. – То, что никому не нужно, можно продать… вместе с домом. Так за него дадут гораздо больше. У тех, кому в наши дни хватает денег, чтобы покупать загородные дома, нет соответствующей мебели. – Он задумчиво огляделся по сторонам. – Кстати, я и сам подыскиваю себе загородный дом. Вот интересно… – Он пожал плечами и заметил: – Наверное, все дело в ностальгии. Я ведь тоже провел здесь большую часть жизни.
– Я хочу мамин портрет, – тут же заявила Сюзанна. – И веджвудский кофейный сервиз. Он принадлежал бабушке Фицхью.
Даньел поспешно добавил:
– А я хотел бы взять кубки, которые лошади Розамунды завоевали на скачках. Они так или иначе должны остаться в семье.
– Я не имею права ничего просить, – сказал Кормак, – но мне хотелось бы получить ружья – те, что отец привез из Ирландии. И его коллекцию тростей. Они принадлежали ему еще до того, как он женился на Розамунде, так что я в каком-то смысле имею на них право.
Сюзанна повернулась к Рейчел:
– Ну а тебе что-нибудь хочется взять на память?
Розамунда любила Рейчел, как родную дочь. Да и все они ее любили. Николас был очень к ней привязан, что бросалось в глаза, и всегда говорили, что Ричард… Сюзанна вздрогнула и запретила себе думать о Ричарде.
Рейчел опустила голову и посмотрела на бокал с хересом, который вертела в руках.
– Не знаю… Да, пожалуй, хочу! – Она подняла голову и посмотрела на остальных. – Хотя я не имею права требовать чего-либо по линии Чейни, мне бы очень хотелось взять корабли, которые вырезал Николас… его коллекцию. Конечно, если на них больше никто не претендует.
Заметив багровое от ярости лицо Стивена, Рейчел умолкла, представив, насколько черствыми кажутся ему остальные родственники – делят имущество Оливии и Николаса, которые, можно сказать, еще не остыли… Она покраснела.
– Еще и трех часов не прошло, как их похоронили! – воскликнул Стивен. – Вы все просто чудовища! Какая мерзость!
– Мы рассуждаем практично, только и всего, – возразил Даньел. – И лучше всего сразу все выяснить. Ну а ты?
– Мои вещи отсюда никуда не денутся. – Стивен крепче сжал бокал. – И я запрещаю кому бы то ни было прикасаться к вещам Оливии. Слышите? Запрещаю!
– Значит, с этим покончено, – с довольным видом подытожила Сюзанна. – И вполне мирным путем. – Она еще раз покосилась на портрет Розамунды и улыбнулась. – Мама бы гордилась тем, что мы не ссоримся.
– Ссориться-то больше некому, – задумчиво произнесла Рейчел, а про себя добавила: «Кроме тебя и Стивена, конечно. Вы самые младшие, вы носите фамилию Фицхью. Анну я почти не помню… хотя они с Оливией были так похожи, что взрослые их не различали. А я различала. Теперь Оливия тоже умерла. Конец ветви Марлоу. И оба Чейни тоже умерли, Ричард… и Николас». Рейчел приказала себе отбросить неуместные мысли, тряхнула головой и услышала, что говорит Стивен.
– Нет, еще ничего не решено! – Стивен кипел от ярости. – Если Чемберс вас не остановит, я найду других юристов. На моей стороне будет Беннет…
– Стивен, не будь дураком, – беззлобно посоветовал Кормак. – Ты все равно проиграешь. И что еще важнее, проиграет вся семья. Суд согласится с большинством – после того, как семейное грязное белье прополощут во всех газетах. Неужели ты не понимаешь?
В комнату заглянула миссис Трепол и сказала, что ужин на столе. Лицо у нее было усталое и грустное.
Стивен поставил бокал и пошел за экономкой.
– А репортеры согласятся с тобой? – спросил он, обернувшись через плечо. – Не забывай, она – О. А. Мэннинг! Она заслужила внимание. И кстати, никто из вас голодным не остался… Нельзя уничтожить национальное достояние с такой же легкостью, как обычное родовое имение!
Поставив бокал на ореховый столик рядом с креслом, Рейчел смотрела вслед родственникам. Они по очереди выходили из гостиной и направлялись в столовую. Никогда еще она не видела Стивена таким разгневанным – и таким решительным. Ей стало не по себе при мысли о том, что дело может дойти до суда. И в конце концов выиграет он… Стивен.
Стивен каким-то образом всегда выигрывал. Даже в детстве он был самым везучим из всех. Розамунда называла эту его способность «корнуолльским везением». Четыре года он провел на кровопролитной войне, получив полдюжины медалей за храбрость и репутацию отчаянного героя. На фронте говорили, что Фицхью «чертовски везет». Его называли счастливчиком.
Старуха в лесу назвала бы его по-другому: обреченный…
Глава 2
Вернувшись в Лондон в конце июня, Иен Ратлидж встретил в Скотленд-Ярде смешанный прием. Уорикширское дело нельзя было назвать полной победой. Многие считали, что его исход был предопределен скорее политическими причинами. Кое-кто считал, что успех Ратлиджа носит скандальный оттенок. На последнем настаивал лично старший суперинтендент Боулс: «Не пришли к определенному мнению, говорите? Конечно, репортеры потирают руки от радости! Статьи появились во всех газетах. Лично мне такого рода слава не по вкусу… в отличие от некоторых».
Сам Ратлидж, еще не до конца пришедший в себя – и физически, и духовно – после событий в Верхнем Стритеме, радовался, что ему, пока он выздоравливает, снова поручили дело.
Радость его оказалась недолгой. В Лондоне объявился маньяк, который набрасывался на людей с ножом. Репортеры уже окрестили его «Новым Джеком-потрошителем из Сити». Они делали смелые предположения, увеличивая тиражи своих газет. Оказалось, что мир, которого так долго ждали, принес стране больше бедствий, чем радости. В годы войны люди стойко переносили бедствия, но теперь все устали. Устали от нехватки продуктов, безработицы, забастовок, постоянных тревог. Надоели и призывы возродить ту Англию, которую все помнили до того, как воинственный кайзер вознамерился захватить власть в Европе. Любая новость, не имевшая отношения к повседневной борьбе за выживание, тут же объявлялась сенсацией. Ее смаковали и пересказывали с мазохистским ужасом. Каждому казалось: хотя рядом свирепые тигры, чавкая, пожирают соседей, их самих точно никто не тронет.
Суперинтендент Боулс, на чьей территории орудовал маньяк, обладал чутьем на сенсации. Он был не из тех, кто соглашался прозябать в тени другого. Вот почему он лично возглавил следствие.
Естественно, без посторонней помощи Боулс не обошелся, поэтому скоро дело было перепоручено Ратлиджу. Само собой, Боулсу это не понравилось, и он целых три дня не давал Ратлиджу никаких инструкций.
Затем в дело вмешалась судьба – Боулс считал, что ему несказанно повезло, а это служило признаком его правоты. Проблему можно было решить хотя бы частично. Старший суперинтендент обеими руками ухватился за новое предложение. Все играло ему на руку! Радуясь и излучая энергию, он отправился искать инспектора Ратлиджа.
