— Я все понял. — Купец развернулся, подтолкнул Олега: — Давай друже, седлай, седлай. Пора нам. Благодарю за милость, мудрый Аркаим. Ты не пожалеешь о своей щедрости!
— Да успокойся ты, Любовод! — рявкнул ведун. — Менять лошадей надобно, а не седлать! И припасы пополнить. Горожане помогут нам в этом, правитель?
— Да, чужеземец, ты получишь все, что пожелаешь, — улыбнулся активности купца новый властитель Каима. — Так и быть, я сделаю вам на прощание подарок. Щедрый, как твоя храбрость, ведун Олег. Я начну считать дни только с завтрашнего вечера.
* * *
Первую стоянку великого Раджафа спутники обнаружили только на третий день, незадолго до полудня. Свергнутый правитель даже не пытался маскировать свои следы, и черное пятно на берегу ярко выделялось на фоне кристально чистого снега.
Небольшая утоптанная площадка, рядом — вытянутая вмятина в сугробе, наметенном на нижние ветви ели. Олег спешился, положил ладонь на кострище — хотя было понятно, что оно уже давным-давно остыло. Осмотрел лошадиные катыши, следы копыт.
— Обидно. Все подковы на месте, лошади здоровы. На два дня он нас опережает. И ведь никаких шансов нагнать!
— Може, пропустили одну из ночевок? — предположил купец.
— Нет, не пропустили. — Ведун поднялся в седло и опять выехал на речной лед. — Он ведь ввечеру выехал. Ночь скакал, день. Только к сумеркам остановился. А мы только после полудня на реку выбрались, а по ночам останавливаемся. Как же нагнать-то?
Он вздохнул, пустил коней рысью. Нужно было что-нибудь придумать, чтобы наверстать упущенное время — вот только что? Позже ночью останавливаться? Так ведь лошади — не машины, им отдых нужен. Двое суток подряд скакать не станут. На ночь их не заглушишь — надобно напоить, и желательно талой водичкой, а не снегом кормить. Не то застудятся. Овса насыпать, травы под снегом поискать, коли снега немного.
Одно хорошо — у беглеца тоже живые кони, и проблемы точно такие же. Иначе Раджаф, которому ни еда, ни питье не нужны вообще, так бы вперед ушел — никогда в жизни не нагонишь. А так — шанс был. Ведь зачем-то уходит правитель в дикие земли? Сотворить что-то хочет. А чего ни делай — время всегда требуется. Может, именно столько, на сколько погоня от него отстает. Тем более что, спасибо лошадям, в скорости они сильно беглецу не уступали. Путников трое: пока один лошадьми занимается, другой костер разводит, дрова запасает, Урсула еду готовит, кулеш разводит или кашу стряпает. Перекусили, спать залегли. Утром — быстрые сборы тем же порядком. И вперед!
Горожане собрали их в дорогу честно. Сами дали меховые штаны, про которые Олег просто позабыл, уложили полоски вяленого и копченого мяса, полти курятины, несколько свиных окороков, мешок рыбы. Зимой ведь никакой запас не портится, морозильник кругом. А запеченная на углях половинка курицы, свежая рыбешка — это не ежедневная крупяная каша с сухим мясом. Разнообразие и настроение поднимет, и сил лишних добавит. Спать в меховых штанах и налатнике можно прямо в снегу, хотя овчины и Любовод, и Олег с невольницей все-таки стелили Нет хлопот с одеванием-переодеванием — каждый день лишние минуты.
Выслеживать же беглеца было просто до наивности. Уже к концу первого дня пути с реки исчезли все следы человеческой деятельности: санные полосы, вешки рыбаков, привалы сборщиков хвороста и охотников, и по реке тянулась только одна-единственная рыхлая полоса — от копыт раджафовского скакуна и двух его заводных коней.
Второй и третий день но сторонам от следов Раджафа снег сохранял девственный вид, но уже на четвертое утро путники обнаружили вокруг своего лагеря строчки лисьих следов — несколько рыжих плутовок явно почувствовали, что тут есть чем поживиться, набить поплотнее пустые в зимнюю пору животики, но подойти к людям так и не рискнули.
— Хорошо, не росомахи, — смел ближний след ногою Олег. — Росомахи тупые и наглые, страха не чуют. Обязательно сумки бы наши разорили. С завтрашнего дня придется по ночам дежурных выставлять, а то можно и вовсе без припасов остаться.
Предосторожность принесла плоды уже следующим вечером: невдалеке от костра появилась четверка поджарых остромордых волков с опущенными мордами, с жадностью приглядывающихся к богатой добыче. Дальнобойного оружия у Олега не было — но даже просто брошенные в сторону хищников снежки заставили тех отступить. Видать, серые бродяги еще не настолько оголодали, чтобы рисковать шкурой ради сытного ужина.
— И где же это племя иши, что должно обитать здесь по берегам? — спросил темноту ведун. — Зверье совсем страх потеряло, вида человеческого совершенно не знает.
Где-то около полудня Середин разбудил купца, предупредил его о серых охотниках, забрался к Урсуле под овчину. Утром и Любовод, и невольница сказали, что волки больше не приходили. Хотя следы должное впечатление на них произвели. Это было странно: обычно серые довольно привязчивы, они рассчитывают если не на добычу, то хотя бы на объедки. А тут — ушли, даже не примерившись толком. Можно подумать, о голоде никогда и не слыхивали.
Разгадка пришла уже утром. Не успели путники проехать и десяти верст — как широкий рыхлый след раджафовских скакунов оборвался, превратившись в утоптанную площадку. Исчез, как и не было.
— Это еще что за фокусы? — не понял ведун. — Морок, что ли, стоит? Так ведь намного его не хватит… Урсула, вперед скачи. Коли в пределах версты новых следов не увидишь, возвращайся. Любовод, справа по берегу пошарь. Я слева посмотрю…
Олег отвернул к ивовому кустарнику, спешился, осмотрел ветки. На них почему-то начисто отсутствовал иней, которого хватало и на кронах деревьев немного выше, и на соседних зарослях. Хотя обломанных ветвей не имелось. Словно кто-то по воздуху тут пролетел, но слишком низко, и макушки ивовые таки зацепил.
Ведун набросил поводья скакуна на толстую ветку, отступил, прошагал немного назад, выискивая удобный проход в лес, и быстро нашел щель среди ивовой стены, по которой тянулась рыхлая борозда. За стеной имелась обширная прогалина. Летом здесь, скорее всего, была топкая болотина, которую даже ивы обжить не могли, но сейчас, в мороз, место казалось идеальным. Места много, уютно, заросли со всех сторон защищают от снега.
— Опа! А это что? — Середин быстро подошел к кострищу, присел. На месте покинутой стоянки лежали чересседельные сумки. Целых три. И два вьюка. — Это что — подарок?
Трогать мешки, опасаясь подвоха, он не стал, прошел вдоль стоянки по широкой дуге.
Следы копыт, копыт, копыт… Человеческие следы — кто-то один ушел в лес. Причем шел он навстречу ровным волчьим строчкам.
— Эй, друже!!! Колдун, сюда иди!
Олег повернулся, побежал на голос, на всякий случай проверив, не примерзла ли сабля к ножнам, но оказалось, что помощь сильно запоздала. И нужна она была отнюдь не купцу.
— Следы копыт я на берегу заметил! — еще издалека начал кричать Любовод. — По ним пошел, глядь: волчьи рядом тянутся! А потом и это…
Перед ним на широкой утоптанной поляне, местами покрытой красными пятнами, лежал конский костяк с жалкими остатками шкуры. Разумеется, волки так чисто его вылизать не могли, но им, похоже, удалось наесться от души. А уж на объедки потом желающих нашлось: и песцы, и лисы, и мышки наверняка от дармовщины не отказались. Все косточки и обгрызли, и обсосали, и даже снег окровавленный подобрали, чтобы добро не пропало.
