— Паспорт вам я доставлю завтра, — сказал Антон.
— Будьте здоровы. И помните: там, у нас, помнят о вас.
Антон, проводив Радебольта ходом, сообщающимся с двором, нашел отца сидящим в кресле.
2
— Словно свежим ветром подуло, — сказал он, присаживаясь.
— Да, пронесся, и стало легче дышать.
— Очень приятно, что нами довольны, отец.
— «Довольны»! — ворчливо отозвался Петер. — Как видишь, нас даже похвалили. И зря, между прочим. Каждой извилиной мозга мы принадлежим только нашему делу, только ему, и ничему больше. Никому больше не могут быть отданы наши помыслы и наши сердца. Даже крохотные уголки сердца. — Он помолчал. — Здесь опять была фон Бельц?
— Это совсем не то, что ты думаешь, — резко ответил Антон.
— Она красива, а ты одинок, и этого достаточно для меня. Ты не имеешь права любить здесь даже самую идеальную женщину. Любовница законно потребует от тебя отчета о твоих внезапных исчезновениях и возвращениях. Если она не узнает твоих секретов от тебя, она наймет сыщиков, потому что в первую очередь подумает об измене. — Антон мрачно молчал, уронив руки на колени. — То же самое будет и с женой. Риск не наше занятие. Сейчас тем более. Гибель фирмы означает одно: там останутся без глаз и без ушей. Любовь губила многих, подобных нам. Не спорь! — прикрикнул Петер, заметив протестующее движение Антона. — Вот все, что я хотел сказать. И пора взяться за Лидемана и за Бельц. Фон Бельцы ничуть не лучше Лидеманов, скорее, наоборот. Ее отец был палачом, ее брат, как неопровержимо установлено, — шпион. — Петер помолчал с суровым видом. — Конечно, тебе ничего не стоит завоевать Марию. Только сказать ей, кто таков Лидеман. Она и без того готова вцепиться в тебя и твои богатства. В твои богатства прежде, чем в тебя.
Антон втихомолку усмехнулся.
— Сегодня ни к селу ни к городу она вдруг завела разговор о полковнике фон Штауффенберге…
— Вот как? — Петер оживился.
— …сказав, что у нее свидание с ним. По ее тону я понял, что она была бы не прочь познакомить меня с графом. Возможно, об этом и будет говорить со мной.
— Она назначила тебе свидание?
— Да.
— Гм! Что ж, пожалуй. Если свидание состоится до отъезда генерального директора концерна, ему будет не бесполезно узнать, куда гнет Мария фон Бельц.
— Я тоже думаю так. — Антон взглянул на часы.
— Ты ждешь кого-то? — спросил Петер.
— Рудольфа Лидемана. Что, если я сегодня же начну разговор с ним?
— Пожалуй. Тем более срок их закладных истекает на днях.
— Вот это-то обстоятельство я и имел в виду.
— Отлично. Поосторожней с ним, поосторожней! — Петер поднялся. — И, пожалуйста, будь повнимательнее к своей кузине. Она заслуживает этого. Потом я расскажу о ней поподробнее. — Клеменс поднялся наверх, Антон поддерживал его.
«Сдает!» — подумалось ему.
Глава двенадцатая.
ДНЕВНИК ГЕББЕЛЬСА
(Из документов, добытых Клеменсами)
8 июня (воскресенье). 1941 г.
Я получил программу о территориальном разделе России. Это требует очень объемистого аппарата. Азиатская часть России не подлежит обсуждению — это дело японцев. А европейская будет прибрана к рукам нами.
Из Румынии ничего хорошего не слышно. Народ относится к Антонеску с тупым равнодушием и презрением.
10 июня (вторник).
Обсуждал с Гуттером новые мероприятия против берлинских евреев. Прежде всего чтобы они не держали иностранцев в качестве квартирантов. Этого еще не хватало! Легализированные государством очаги пропаганды ужаса…
11 июня (среда).
Совместно с ОКВ и с согласия фюрера разрабатываю мою статью о вторжении. Тема: «Остров Крит в качестве примера вторжения». Довольно ясно.
Она должна появиться в «Фелькишер Беобахтер». И затем быть конфискована. Лондон узнает об этом через 24 часа через посольство Соединенных Штатов. В этом смысл маневра. Все это должно служить для маскировки действий на востоке. Теперь нужно применять более сильные средства. Маскировка на западе будет так сделана, что никто ничего не заметит. Во второй половине дня заканчиваю статью. Она будет великолепной. Шедевр хитрости.
13 июня (пятница).
…Тема России все больше выступает на передний план. «Тайме» помещает статью: всевозможные подозрения, и довольно точно. Это не так уж плохо. Мы в противовес выпускаем сообщения, что с Москвой якобы нашли базу для переговоров. Моя статья с надлежащим церемониалом направляется в «Фелькишер Беобахтер». Я испытываю «гнетущее чувство потери престижа». Игра идет еще хорошо. Но долго мы не можем сохранить маскировку…
Дни до поздней ночи наполнены сумасшедшей работой.
Скоро наступит развязка.
14 июня (суббота).
Вчера моя статья появилась в «Фелькишер Беобахтер». Действует, как бомба! Ночью «Фелькишер Беобахтер» конфискуется. И тогда звонят телефоны. И в Германии, и за границей дело совершается одновременно. Большая сенсация! Я совершенно счастлив этим. Английские радиостанции заявляют, что наше выступление против России просто блеф, за которым мы пытаемся скрыть приготовления к вторжению в Англию.
…Гуттер хочет отозвать из Москвы нашего пресс-атташе. Я запрещаю. Слишком прямо так делать нельзя. Даю секретное поручение передать по радио на иностранных языках английские отклики по поводу вторжения и неожиданно на середине прервать передачу. Как будто в нее вмешались ножницы цензуры…
Обсуждаем комедию с конфискацией «Фелькишер Беобахтер». Все министерство очень печалится по поводу того, что я совершил такую серьезную «ошибку». И я не иду на пресс-конференцию. Это выглядит демонстративно. Испытываю новые фанфары для радиопередачи.
Великолепно.
Моя статья в Берлине — сенсация. Телеграммы несутся во все столицы. Блеф полностью удался! Фюрер этому очень рад. Йодль восхищен.
Целый день идет дождь, но я едва замечаю: совершенно зарылся в работу. Я приказываю распространить в Берлине сумасбродные слухи: Сталин якобы едет в Берлин, шьются красные знамена. Лей звонит по телефону. Он попался на удочку. Я оставляю его в заблуждении. Все это в настоящий момент служит на пользу дела.
16 июня (понедельник).
…После обеда фюрер вызывает меня к себе. Я должен пройти через заднюю, дверь, чтобы никто меня не заметил. Вильгельмштрассе под постоянным наблюдением журналистов, поэтому уместна осторожность.
Фюрер выглядит великолепно и принимает меня с большой теплотой. Моя статья доставила ему огромное удовольствие. Она опять дала нам некоторую передышку в наших лихорадочных приготовлениях. Она очень нужна нам. Фюрер подробно объясняет мне положение: наступление на Россию начнется, как только закончится развертывание сил. Это произойдет примерно в течение одной недели. Кампания в Греции в материальном смысле нас сильно ослабила. Поэтому дело немного затягивается. Хорошо, что погода довольно плохая и урожай на Украине еще не созрел. Таким образом, мы надеемся получить большую часть этого урожая.
