Утром на построении для занятий к группе преподавателей присоединился Рапопорт. Он нас научил читать топографические карты, а без этого знания офицеру в армии делать нечего. Рапопорт занятие проводил на фоне тактики, нагрузка на нас увеличилась. Тем не менее прошли и последние три дня полевых занятий. Накануне выхода из лагеря мы узнали, что автомобильный транспорт училища задействован на заготовках харчей. Придется до училища идти пешком. Если бы только марш совершать, а то всю дорогу воевать заставят. Придется вести разведку условного объекта противника, а потом же его и захватывать. Маршрут будет проходить через село Константиново, где родился Есенин. Кстати, дом Анны Снегиной был в ведении нашего училища. Утром марш начали еще затемно. К рассвету подошли к Оке, через плотину проходили в колонну по одному. Высота ее метров восемь. За рекой сразу начиналось село Кузьминское, а далее наш маршрут проходил через колхозный сад. Урожай антоновки уже сняли, но кое-где яблоки еще висели. Значит, они наши, деревья трясли так, что яблоки на несколько метров от дерева улетали. Вот уже и Константиново, прошли мимо музея Есенина, он был еще закрыт. Да нам руководство и не разрешило бы терять время на посещение музея. За селом начались пустые поля. Вот с этого исходного рубежа и повели курсанты в который раз наступление на Рязань. То идем походным строем, то в линию отделений, а то и цепью наступаем на объект. Этими перестроениями курсанты командовали по очереди. У одних получалось лучше, другим подсказывали офицеры, но в конце концов военная баталия закончилась успешно. После небольшого разбора занятий и перекура перемотали портянки и уже через пару часов подходили походным строем к училищу. Рязанский кремль всегда служил нам ориентиром, его позолоченные купола были видны за многие километры. Кремль курсанты посещали часто. Он действительно главная достопримечательность Рязани. Через некоторое время мы входили на территорию училища, а чуть позже приводили оружие и себя в порядок. После ужина командир роты нам разрешил лечь отдыхать пораньше. Сон после такого перехода был крепким.
Наутро долгожданная встреча с Валентиной Ивановной, весь урок она ведет на английском. После иностранного идем в спортзал. Нас уже ждет подполковник Шитель, начальник кафедры физкультуры и спорта. Занятия по гимнастике. Он был в возрасте, но на перекладине вертелся, как белка в колесе. Проводил занятия по гимнастике и самбо. Среди нас были курсанты, которые с физкультурой не дружили, но таких было мало. Некоторые, несмотря на огромные физические нагрузки, все-таки добивались положительных результатов. Были и такие, правда, единицы, которые не стремились развивать себя физически. Среди них и сыновья офицеров штаба ВДВ. В нашей роте таковым был Корнюшенков. С физической немощью в нем сочеталась развязность, он старался показать собственное превосходство даже в разговоре с командиром роты. Конечно, его отца знали многие офицеры, с ними он служил вместе, поэтому и терпели выходки сына. На соседнем курсе таким курсантом был сын начальника отдела кадров штаба ВДВ полковника Григорьева. Однако в конце концов их из училища отчислили. Подобные им в войска не попадали.
Шитель был хорошим методистом. Умел подметить и подсказать, как легче и красивее выполнить гимнастическое упражнение. Он нас подолгу держал на перекладине и, только убедившись в том, что методика выполнения упражнения нами схвачена, разрешал самостоятельно тренироваться. Курсанты во время перерыва между занятиями или самоподготовкой всегда самостоятельно шли в спортзал и занимались гимнастикой или прыгали через коня.
В один из вечеров во время самоподготовки командир взвода капитан Мигин напомнил нам о том, что на ноябрьские праздники училище будет, как всегда, участвовать в торжественном прохождении и необходимо найти время для строевой подготовки. Его замом был сержант Киреев, тот самый, с которым мы вместе служили в Калварии и поступали в училище. Вот Геннадию он в присутствии взвода и поручил этим делом заняться. Замкомвзводом он был у нас более двух лет. Мы с ним находили общий язык, да и училищная система сама по себе исключала солдафонство. В училище сержантом намного легче работать, чем в войсках. Здесь учеба и учебный процесс обязывают курсанта быть дисциплинированным. Учебных часов на строевую подготовку отводилось не много. Передвижения внутри училища командиры и использовали для совершенствования строевой подтянутости. С этого вечера стали тренироваться к предстоящему прохождению торжественным маршем. Все это происходило при скоплении массы народа, под бурные аплодисменты. Кроме нас, десантников, принимали участие еще четыре военных училища: автомобилисты, связисты, училище МВД и 137-й гвардейский парашютно-десантный полк. Так что стимул у курсантов был огромный. В советское время народ всегда был рад наступлению праздников. Ждали его и курсанты, многие из которых были женаты. На выходные и праздничные дни им разрешали увольнение на сутки. Зарипов, курсант нашего взвода, женился на втором курсе. Наши кровати были рядом, и мы, само собой, подружились. Его жена была студенткой, снимала комнату в городе. Иногда я его выручал, когда ему выпадало по графику дежурство в выходные дни. Однажды он на выходной пригласил меня в гости. Я записался в увольнение, и мы поехали к нему. Домик небольшой, но ухоженный, в деревенском стиле. Хозяева были гостеприимными людьми. Юра у них был своим человеком, его с удовольствием принимали. Познакомился с ними и я. У них было двое детей школьников. Валентина, жена Юрия, накрыла на стол, пригласила хозяина и его жену и представила меня им. Они выпили за встречу и за знакомство, а я должен был возвращаться в училище, и мне не предложили. Пошли разговоры на разные темы, только не про армию. Через пару часов мне надо было уходить. Потом я частенько бывал у них в гостях. Их дом был недалеко от училища и совсем рядом с кремлем.
На ноябрьские праздники горожане больше симпатизировали курсантам нашего училища. Генералу Леонтьеву с трибуны приятно было наблюдать, что его воспитанники на параде держат лучше равнение и строевой шаг, чем курсанты других училищ. К тому же он официально являлся начальником гарнизона. Объявленная генералом благодарность смягчила души наших командиров, и они выдали увольнительных курсантам больше обычного.
За суетой учебы не заметили, как подошел Новый год. К нему готовились более серьезно. К нашим курсантам, женатикам, приезжали жены, вот уж они с особым трепетом готовились к встрече, а мы только над ними посмеивались, но ждали их возвращения, они приносили что-нибудь вкусное и домашнее. У нас было заведено: праздник праздником, а к занятиям должны быть готовыми. Поэтому без напоминания брали в руки книжки и готовили домашнее задание, а женатые иногда и подзалетали, но добрые и понимающие преподаватели на это глаза закрывали. Бывали моменты, когда английский язык нам порядком надоедал, и мы с некоторым удовольствием высматривали в расписании занятий дни заступления взвода в караул. В карауле не мед, но все же получается какое-то разнообразие на целые сутки. Это были моменты, а не система, и караульная служба была для нас своего рода панацеей. В середине января мы торопливо стали ликвидировать тройки. В зимнюю сессию тройки ставили под угрозу зимние каникулы.
Как-то рано утром командир поднял роту по учебной тревоге. В расположении началась суета, сравнимая только с паникой на поле боя. С трудом замаскировали окна, они были высокие и одним одеялом не закрывались. В каптерке толкотня за получением зимнего обмундирования. На улице в кладовке без освещения лыжи перепутали. В общем, как говорил наш Маргелов, да у вас здесь хуже, чем в румынском бардаке. Почему в румынском? Ответа и сегодня нет. Но все же рота построилась, и мы с лыжами на плечах строем через тыльную проходную училища вышли к речке Трубеж. Здесь нас уже ожидали преподаватели тактики. Нас их присутствие насторожило. Подошел и сам начальник кафедры тактики, полковник Донцов. Мы терялись в догадках. «Стать на лыжи!» — скомандовал ротный. Стали, ждем, что будет дальше. Нам сказали, что с ротой будет проведено суточное тактическое учение, а дальше озвучили тему предстоящего учения и вопросы, которые мы должны отработать. Нам предстояло вначале совершить марш как будто с площадки приземления. Дальше провести разведку опять-таки условного противника, объекта и захватить его, а затем выйти в район обороны и не допустить подхода «супостата» в определенный район. То есть заночевать в лесу на морозе, да еще и под открытым небом. «Вопросы есть?» — спросили у нас. «Конечно, есть!» — в один голос чуть было не закричали мы. — «А завтракать где будем?» — «В поле», — ответили нам. Третий взвод ушел вперед. Он должен был обозначить «супостата». Весь день воевали, друг на друга наступали, вели огонь холостыми патронами, к вечеру врага все же разбили. Вышли в район занятия обороны. Быстро стало темнеть, одновременно усиливался мороз. Вначале было весело, шутили, но надо было думать, как в лесу переночевать. Стали готовить в снегу ямы и укладывать туда еловые ветки. Скажу без преувеличения, пару часов сна в этой яме можно выдержать, но не больше. Мы все в валенках и теплом обмундировании, но без движения в снегу, на морозе очень холодно. Потихоньку бросили свои окопы, позиции и потянулись к костру. Костер большой, около него стало даже жарко. Многие курсанты решили просушить сапоги, которые за день промокли, и поставили их ближе к огню, а сами около тепла пригрелись и задремали. Как результат — у многих сапоги были испорчены, шапки и воротники курток обгорели. До утра просидели около костра, а с рассветом «боевые действия» возобновились. Правда, к нашему большому счастью, они через некоторое время закончились. Но научились мы тогда многому.
