Осторожно из-за укрытия тело кольями от палаток перевернули, подстраховали себя от гранаты под телом. Этот фокус мы часто проделывали с телами душманов. Труп поднимают — взрыв, и к этому трупу еще два-три добавляются. Ленцов со своей группой в это время тряс кочевников. Строили всех мужчин и допрашивали. Многие пытались убегать, стрельбой в воздух их возвращали и продолжали допрос, требовали свидетельских показаний. Второго разведчика искали долго. Нашли недалеко от ближнего к кишлаку кочевья. Из-за этого и пришлось применить насильственные меры в отношении мужчин-кочевников. И второй разведчик был без оружия и без обуви. Вздохнули с некоторым облегчением, потому что хоть трупы нашли, хоть как-то перед родителями оправдаться. Когда трясли последнее кочевье, подъехал Залмай. Чего таиться, пришлось ему все рассказать. Он мне говорит, мол, вон с той горы, и показывает гору, где службу несут полковые разведчики, иногда солдаты спускались за виноградом, это местным не нравилось. Кому понравится, если твое воруют. «И почему ты мне раньше об этом не сказал?» — «Просто считал это ненужным. Ладно, рафик Михаил, у меня кое-какой план созрел. На днях подъезжай, вместе его обсудим, а пока мои люди соберут информацию по одному кишлаку». — «Залмай, обрати их внимание на похороны, мои троих успели уложить». — «Хорошо, Михаил, учту». — «Залмай, когда ты будешь с собой охрану брать?» — «Да все забываю». Сел за руль «уазика» и укатил к себе в комитет.
Утром я, как побитая собака, шел на доклад к шефу, но права русская поговорка, после драки кулаками не машут. Конечно, были сделаны соответствующие оргвыводы. Родителям сообщили, что их сыновья погибли в боевых действиях. Да, это их вина, но они погибли с оружием в руках, а до этого они же участвовали в боевых действиях, и не один раз. Конечно же, было очень тяжело переживать потери своих подчиненных, что уж говорить о родителях.
Шло время, впереди было еще много трудных боевых действий. Однако воевать в Афганистане и ничего не сказать об афганских женщинах невозможно. Афганская женщина измучена тяжелым домашним трудом, плюс ко всему практически изолирована от общения. Годам к тридцати она превращается в старуху, особенно в глубинке, где витает призрак Средневековья. Наши бабушки, старушки в ситцевых косыночках, сидя на скамеечках у подъезда, смотрятся гораздо интереснее афганских женщин, не по годам ставших старухами. Мне довелось за годы пребывания в Афганистане, встретить всего лишь трех красивых женщин, на которых можно положить глаз. Уже к концу моей службы в Афганистан стали направлять для службы женщин, в основном призванных через военкоматы. Они заполняли должности санинструкторов, поваров, писарей в штабах, медсестер в медсанбатах и госпиталях. В мою бытность женщины были только в военторге, однако праздники было с кем встречать. Вот только при выводе войск с этими военно-полевыми женами стали возникать проблемы. Их надо было куда-то пристраивать, а попадались и весьма капризные особы, требовали много и, не стесняясь, вспоминали, как им клялись в вечной любви, пусть даже и в боевой обстановке. Отсюда и появилось очень много историй в военных городках.
А ведь были времена, когда из-за женщин начинались войны, уничтожались города, но это было в далеком прошлом.
Однажды ближе к осени меня к себе в штаб вызвал начальник разведки армии. С утра на бронемашине выехали в Кабул. Миновали королевский дворец, в нем был расквартирован один из наших полков, мечеть. Перед светофором остановились, кажется, он был единственный в городе. В это время по переходу спешила стайка девушек, старшеклассниц из женского лицея, который находился где-то рядом. Среди девушек выделялась своим внешним видом одна. Она была с длинными распущенными волосами, что не очень приветствовалось в мусульманском мире, с белым шарфом на шее, в кожаной короткой куртке, в сапожках, но главное — юбка еле прикрывала колени. Ноги стройные, не каждая восточная женщина этим может похвастаться. Девушка оглянулась на машину, я ее рассматривал с расстояния каких-нибудь шести метров, когда БРДМ начал движение, моя голова, словно гирокомпас, поворачивалась в ее сторону. Вот это была красавица! В Кабуле был целый квартал богатых особняков с коваными заборами и приличным уличным освещением в ночное время. Судьба подарила мне встречу с этой прекрасной восточной незнакомкой еще раз. В сентябре восемьдесят первого года в районе Баграма планировалась широкомасштабная войсковая операция по окружению и уничтожению банд мятежников, которые прибыли из Пакистана. Понадобилась свежая информация о наличии и составе банд, районах их пребывания, фамилии главарей. В таких случаях приходилось пользоваться услугами местных товарищей. Пришлось немало помотаться, пока собрал нужную информацию, а когда стал ее обобщать, оказалось этого недостаточно. Думаю, надо навестить еще одного товарища. На следующее утро заехал к начальнику кабульского аэропорта. Бывал я у него часто и по делу, и без дела. Охранник, который стоял у двери приемной, меня узнал, улыбнулся. Подарил ему пачку сигарет «Столичные», так, на всякий случай на с прицелом на будущее. Получается, что купил его. Для поездки вне гарнизона я надевал форму, подаренную мне белорусскими ментами, которые оказывали помощь афганцам в подготовке милицейских кадров (царандой), она напоминала нынешнюю форму солдат нашей милиции. Начальник аэропорта поднялся из-за стола и пошел мне навстречу, приветствовали друг друга по-мусульмански. Он неплохо говорил по-русски, сказывалась учеба в Союзе, да и разговорная практика по сегодняшний день у него продолжалась. Он мне предложил на выбор прохладительные напитки фанту, кока-колу. Начальник аэропорта часто бывал в медсанбате на медосмотрах, и это обязывало его делиться с нами необходимой информацией. Как он нас часто заверял, у него с мятежниками ничего общего нет. Возможно, это и так. Одним словом, услуга за услугу. У них с медициной было очень туго. Люди умирали, не зная от чего, и особенно в глубинке. Помню, во время проведения одной из операций, чтобы как-то изменить отношение к тем, кто вел стрельбу в кишлаках, было принято решение провести прием больных одного кишлака. Ради этого на световой день прекратили боевые действия. Больных оказалось такое множество, что наши медики были не рады такой затее, пришлось вертолетом подвезти дополнительное количество медикаментов.
Наш разговор с хозяином кабинета подходил к концу, как вдруг в дверь кабинета постучали, и на пороге появилась она, та самая девушка. Она подошла к начальнику аэропорта, тот ее обнял и поцеловал. «Это моя племянница, студентка, хочет навестить свою тетю в Карачи и ей нужен билет», — объяснил начальник. Девушка перевела взгляд на меня, поздоровалась по-английски. Это не стало для меня проблемой, недаром получен диплом переводчика-референта. Ответил ей по-английски. Мы с ней немножко поговорили о том о сем. Конечно, хотелось еще немного побыть с ней, но у меня были служебные обязанности. В кабинете зазвонил телефон, пришлось дожидаться конца разговора. Попрощался с хозяином, Адиль, так звали девушку, подала руку и проводила меня до двери. Ну, вот и удалось встретить ту, о которой иногда мечтал. Мне показалось, что на душе стало немного веселее. Позднее, бывая в аэропорту по долгу службы, я как бы невзначай интересовался учебой племянницы и просил ей передать привет от шурави.
Однажды и он от племянницы передал мне привет. Я был очень польщен этим.
