Проверив готовность офицеров и подразделений к учению, мы с комдивом выехали на полигон. Лебедев по дороге нам напомнил, что здесь давным-давно Суворов бил турок. В некоторых местах сохранились участки дорог, по которым шли русские войска, видны были фрагменты рубежей обороны, и уж совсем недалеко отсюда находился знаменитый город Измаил. До полигона было менее ста километров, по пути заехали в небольшой городок с интересным названием Веселый Кут. В городке располагался артполк дивизии. Посмотрели и здесь готовность подразделений к предстоящему учению. Уже в сумерках по полигону подъехали к лагерю десантников. Кононов сразу ринулся в войска, а я немного отстал, стараясь выяснить, где Кожушкин. «Он еще на участке местности, где будет проходить этап боевой стрельбы, но в лагере будет с минуты на минуту», — ответил дежурный по лагерю. Полевой лагерь был слабо освещен, в основном штабные палатки и столовая.
Издалека показался автомобиль с включенными фарами, через несколько минут он подъехал к штабной палатке, в которой находились Лебедев и Кононов. При свете фар я узнал Виталия, но окликать его не стал, пускай доложит командиру, потом мы встретимся в спокойной обстановке. В палатке Кожушкин пробыл долго, наш бывший комбат достал вопросами, расспросами, особенно по мишенной обстановке. Конечно, этап боевой стрельбы наиболее ответственный момент учения. Когда, наконец, комполка вышел из палатки, я его окликнул, он вздрогнул от неожиданной встречи. «Это ты? А как ты здесь оказался?» — Виталий засыпал меня вопросами. Разговорились. «Ты давно вернулся из Афганистана?» — «Да нет, в середине февраля». — «А сколько лет ты пробыл в Афгане?» — «Более двух лет, дружище». — «Да, досталось тебе там, будь он неладен. И где ты сейчас служишь?» — «В Москве, в отделе боевой подготовки». — «Так ты вместе с Кононовым приехал. Он мне сейчас всю душу вымотал этапом боевой стрельбы. Награды имеешь?» — «Да, орден Красной Звезды. Правда, все офицеры-разведчики по два ордена имеют, но на них награды оформлял я. За меня побеспокоиться некому было, а самому на себя совесть не позволяла оформлять». — «Слушай, а часто ты бывал на боевых?» — «Много, но я не считал, за полсотню это точно». — «Алена с сыном где?» — «Пока в Фергане, жилья еще нет, да и Гена учебный год должен окончить. А как ты поживаешь?» — «В Болграде у меня большой дом на земле, примерно как в Фергане у тещи. В семье прибавление, еще одна дочь родилась, Викторией назвали. Анна Константиновна с нами живет. Ты помнишь ее?» — «Конечно, помню». — «После учения зайдем ко мне, мои обрадуются. Слушай, а что мы на улице стоим, пойдем в мою палатку».
В командирской палатке было светло, чисто, уютно и тепло от буржуйки. Тут же появился прапорщик. «Ужинать будете?» — «Да, накрывай на двоих и вина красного принеси». Прапор вышел за ужином, и тотчас в палатку вошел Кононов. «Вот вы, оказывается, где, а я уже весь лагерь обошел». — «Ужинать с нами будете?» — спросил у него Виталий. «Буду, только никакого вина сегодня, завтра ранний подъем и очень ответственный день».
Дальнейший разговор в присутствии бывшего комбата не клеился, говорили, чтобы просто не молчать. Кононов подвел итог ужина по-своему: «Беседа прошла продуктивно, но на сухую», — и захихикал. После ужина Виталий проводил нас до выделенной для отдыха палатки, а по дороге шепнул на ухо: «И какого хрена он приперся».
Действительно, подъем был ранний. На скорую руку привели себя в порядок, позавтракали и выехали на площадку приземления, десантирование штабов и подразделений прошло успешно. Прямо с площадки приземления стали разыгрывать всевозможные вводные, еле успевал за полковником. То он здесь, то уже там слушает начальника службы, а затем перемещается к другому штабу, и только глубокой ночью он угомонился, и мы вернулись в палатку немного отдохнуть.
Рано утром снова на ногах — и вперед на этап боевой стрельбы. И вот началось: впереди разведка, затем боевые подразделения, каждому из подразделений своя группа мишеней. Кругом грохот, трескотня стрелкового оружия. Это мне напомнило Афганистан, только стрельба здесь велась в одни ворота по мишеням. Глубина этапа боевой стрельбы была порядка трех километров. На последнем рубеже полк отражал контратаку противника, здесь грохота было еще больше. К грохоту боя добавлялось громкое шипение противотанковых управляемых снарядов, выпущенных по танковым мишеням, которые были на большом расстоянии. Полк этап боевой стрельбы закончил, и с неплохим результатом, а затем перешел к обороне. С командиром полка встретились поздно, он выглядел усталым, не стал его задерживать, ему предстояло еще доложить свое решение на оборону. Немного поднял ему настроение тем, что процент пораженных мишеней вполне приличный для боевой стрельбы в составе полка.
Всю ночь и следующий день десантники совершенствовали оборону и решали тактические задачки. Кононов несколько прошагал по позициям, которые подготовили подразделения полка, и не только прошагал, а подсказывал и спрашивал, что надо знать солдату в обороне. Ближе к вечеру был дан отбой учению. Кононов в тесном кругу комдива и командиров полков высказал свои замечания и пожелания на будущее. Для нас на завтра уже были билеты на Москву, но сначала мы должны были своим ходом из района учения доехать до Кишинева. Уже перед самым отъездом ко мне подошел Кожушкин и сказал: «Мы так толком с тобой не поговорили, для тебя и Кононова в машину поставил хорошее вино, смотри, не забудь».
До Кишинева ехали долго, где-то за Бендерами пришлось устранять неисправность машины. Побродили по Кишиневу, посетили винные магазины, в которых купили по паре бутылок марочного вина. В полку немного отдохнули и стали готовиться к отъезду. Ехать до Москвы почти сутки. Один раз «дядька» раздобрился и угостил меня моим вином. На Киевском вокзале мы стали прощаться, но вдруг Ипполит Васильевич говорит: «А ну, давай сюда свою коробку», — и тут же ее распотрошил. Вынул из коробки одну банку вина и протягивает ее мне: «Остальные верну, когда понадобится, а то в общежитии все за выходные выпьете».
К обеду я уже был в Медвежьих Озерах, и, конечно же, афганцы, а их было в общаге четыре человека, сразу с вопросом: «Вино есть?» — «Есть». — «Сейчас зайдем». К этому времени я успел подружиться с Мокровым, старшим офицером отдела связи, он намного раньше меня приехал сюда с семьей, а до этого в Болграде был командиром батальона связи. К нашей компании присоединился и Геннадий, посидели поговорили, а что такое банка вина на пятерых человек, да ничего. Бородин, начальник ПВО войск, афганец, спрашивает: «Миша, ты что, всего одну банку вина из Молдавии привез?» — «Да нет, привез три банки, но Кононов две забрал и увез домой». Ох, и костерили же мужики моего бывшего комбата и в хвост и в гриву, а потом разошлись по своим комнатам. Вечером зашла Светлана, жена Мокрова, пригласила меня на ужин. Она частенько меня подкармливала в выходные дни, тогда столовая и магазин не работали. Подружился также с Савельевым и его семьей. Когда выпадали редкие выходные, они меня тоже часто приглашали к себе на обед. Александр до Москвы служил в Болграде командиром эскадрильи дивизии, а в штабе был заместителем начальника авиационного отдела ВДВ. Приду, бывало, к ним, а его жена Валентина говорит: «Хочешь хорошего вина?» — «Хочу». — «Тогда сначала съешь тарелку борща, а потом налью вина». Приходилось вначале есть борщ, а потом пить вино. Александр, глядя на меня, хохотал до упаду. В женской логике тоже был заложен большой смысл. У них в семье были две девочки, я им всегда рассказывал какие-нибудь небылицы, пел всякие песни, хотя у меня ни голоса, ни слуха, а петь иногда хотелось. Вот и развлекал маленьких, все равно в выходной день девать себя некуда.
