На следующий день Косса вылетел в этот же район в составе шестерки Як-1. Летчики решительно атаковали 16 Ю-87 в лоб. На глазах наших войск бомбардировщики были рассеяны и снова, беспорядочно сбросив бомбы на свои войска и частично в море, обратились в бегство. Снова летчики получили благодарность.
Также Косса отличился в наступательных боях войск 2-го Белорусского фронта по ликвидации окруженной Гдынско-Данцигской группировки немецких войск и в период прорыва обороны на западном берегу реки Одер и дальнейшего успешного наступления войск фронта. Здесь за короткий период времени летчик произвел свыше 50 боевых вылетов на сопровождение Ил-2. Во всех случаях сопровождения штурмовики потерь от истребителей противника не имели.
Летал летчик до последнего дня войны. 1 мая 1945 г., прикрывая действия штурмовиков в районе Миритц, в завязавшемся воздушном бою восьмерки Як-9 против 16 ФВ-190 Косса лично сбил один из них.
Подвиги ставшего к концу войны заместителем комэска 42-го гиап гвардии ст. лейтенанта Косса в воздушных сражениях были подведены в представлении к званию Героя: «Провел 113 воздушных боев, в большинстве случаев с превосходящими силами противника, при этом сбил лично 15 немецких самолетов, из них 8 бомбардировщиков (2 Ю-88, 4 Хе-111, 2 Ю-87) и 7 истребителей (6 Me-109, 1 ФВ-190). Кроме того, в составе группы сбил 4 и лично подбил 4 самолета противника».
Из 375 боевых вылетов на сопровождение штурмовиков и бомбардировщиков он произвел 108, на прикрытие наземных войск —162, на разведку войск противника — 58, на перехват немецких самолетов — 10. При сопровождении штурмовиков произвел 37 штурмовок. Всего на счету летчика 44 штурмовых удара по технике и живой силе противника. При этом он уничтожил и повредил до 35 автомашин с грузами, 2 танка, 13 зенитных точек МЗА, 8 повозок, убил до 15 лошадей и истребил до 60 гитлеровцев».
Несмотря на то что летчик стал Героем, пребывание на территории, оккупированной противником, не прошло для него даром. Таких лиц во время и после войны бдительные особисты ставили на тщательный учет. Многое в его истории послевоенной жизни осталось за кадром: прерванная карьера военного летчика и командира, необоснованное увольнение из ВВС. Те же ночные вызовы к работникам МГБ на допросы, где в сотый раз, он объяснял обстоятельства своего пребывания за линией фронта. Жена эти отлучки из дома в ночное время воспринимала по-своему.
Из воспоминаний генерал-полковника авиации Г.У. Дольникова
[38]
, пережившего подобное: «Пять лет — с сорок пятого года по пятидесятый — каждый месяц меня вызывали, давали ручку и говорили: пишите о плене, как и что и почему.
Навсегда я запомнил светлые сонные глаза следователя.
«Крот, что ты о свете знаешь?»
Иногда следователь клал фотографии и спрашивал: «Вы знаете этого человека?» — «Нет». — «Вспомните». Следователь уходил. Я оставался на много часов наедине с фотографией. Вглядывался в лицо абсолютно незнакомого человека (каждый раз это были разные лица), и начинало казаться, что я знаю этого человека, хотя, конечно, не знал. Рядом сидела огромная овчарка и дышала в лицо.
Я был в те годы командиром эскадрильи. Месяц мы в командировке, а потом все возвращаются домой, а меня дня на два в Хабаровске задерживают. Что жена моя должна думать, где я? Может, у зазнобы какой? Я ей не имел права правду сказать. Чего скрывать, не раз хотелось мне тогда — револьвер к виску… Но стойкий она человек, моя Валентина Михайловна. Я такую любовь, такую веру всечастно в ее глазах видел, что стыдно мне было сдаваться».
22 сентября 1949 г. Косса в очередной раз поссорился с женой. Был сильно выпивши, а на замечание супруги заявил:
«Ты все обижаешься и мной недовольна. Но запомни сегодняшнее число».
Выпив еще вина, Косса поцеловал дочь, заплакал и начал надевать новое обмундирование. Жена уговаривала и не пускала из дому, но он ее оттолкнул, взял с этажерки топографическую карту и уехал на аэродром.
В тот день с аэродрома Ротмистровка Киевской области поднялся самолет Як-9т, который вскоре перелетел румынскую границу. Из-за отсутствия горючего самолет произвел вынужденную посадку на аэродром Сучава в Румынии.
На румынском аэродроме летчик объяснил работникам румынской милиции, задержавшим его, что, получив сообщение о самолете-нарушителе, стал его преследовать, но потерял из виду и заблудилея. Протрезвевший летчик попросил выдать ему «два ведра бензина с тем, чтобы немедленно возвратиться в свою часть и скрыть свое пребывание за границей».
Уже 23 сентября допрашивают жену Коссы, Анастасию Савельевну, которая показала, что нарушитель границы «систематически пьянствовал, гулял с другими женщинами и плохо относился ко мне».
24 сентября Косса был арестован органами МГБ. Свой дикий поступок он объяснил следователю:
«— …Сесть в самолет и улететь… Куда, сам не знал. Когда сел в самолет, то принял решение лететь за границу, так как в этот момент прорвалось мое озлобление за понижение в должности, за переводы из одной части в другую, за недоверие».
В ходе следствия по его делу был допрошен бывший начальник штаба 743-го иап Герой Советского Союза АД. Догадайло, который показал, что Косса в разговорах с ним сравнивал советскую технику с техникой капиталистических стран, которая в ряде случаев была лучше с точки зрения отделки. Говорил ему Косса также, что индивидуальные проекты домов в Германии лучше советских.
В суде Косса отказался от своих показаний в том, что он в 1942 г., попав в плен, «дал подписку о сотрудничестве с немецкими карательными органами», а после плена «проводил во время войны среди личного состава антисоветскую агитацию», «пытался изменить Родине — совершить побег за границу». Он заявил, что эти показания вымышлены и даны им в результате применения к нему мер физического воздействия.
Следователь 6-го отдела 5-го управления МГБ СССР майор Овчинников, который вел дело Коссы, в обвинительном заключении предлагал дать ему 25 лет ИТЛ с конфискацией принадлежащего ему имущества.
Судьи военной коллегии под председательством генерал-лейтенанта юстиции Чепцова были неумолимы. 20 апреля 1950 г., рассмотрев дело в закрытом заседании, они приговорили его к расстрелу с лишением воинского звания «майор», конфискацией личного имущества и лишением медалей. Приговор обжалованию не подлежал и в тот же день был приведен в исполнение.
Такая суровая кара несомненно имела своей целью показать другим летчикам, чем чреваты такие перелеты через границу. Чтобы и думать не смели о такой возможности.
