Счет штурмовкам Полоз продолжил и после написания наградного листа. К началу октября у него было уже 47 штурмовок.
В феврале 1942 г. 69-й иап был преобразован в 9-й гвардейский. В составе полка П. Полоз весной 1942 г. участвовал в Изюм-Барвенковской операции под Харьковом. В одном из боевых вылетов он был ранен, его самолет подожгли. Летчик получил сильные ожоги и контузию. Во фронтовом госпитале, как Герою, ему создали особые условия для лечения. Персонально ухаживать, прикрепили молоденькую медсестру. Длительное общение переросло во взаимное чувство, и она стала его новой женой.
После излечения Петра Полоза перевели на должность летчика-инспектора 7-й воздушной армии, а впоследствии он стал летчиком-инспектором Главного штаба ВВС Красной Армии.
Войну он закончил в Берлине весьма примечательным образом. Военный совет фронта, учитывая настроение авиаторов, принял решение сбросить на почти поверженное фашистское логово в день 1 Мая не бомбы, а алые знамена. Эта задача была возложена на летчиков 2-й BA. Было изготовлено два красных полотнища. На одном из них было написано «Победа», на обратной стороне — «Слава Советским воинам, водрузившим Знамя Победы над Берлином», а на другом — «Да здравствует 1-е Мая». В полдень, после митинга, с аэродрома Альтено, вблизи немецкого городка Луккау, взлетели две группы «яков» — 16 самолетов. Ведущими восьмерок были командир 115-го гиап подполковник АФ. Косса и майор из 1-го гиап В.К Ищенко. В кабине двухместного учебного истребителя, который вел командир 1-го гиап майор НА. Малиновский, сидел корреспондент армейской газеты капитан А.М. Хорунжий со знаменем на коленях. Летчики-инспекторы Главного штаба ВВС дважды Герой Советского Союза А. Ворожейкин и Герои Советского Союза В. Буянов, И. Лавейкин, П. Песков, А Ткаченко, П. Полоз, К Трещев летели почетным эскортом 1-го гиап. Второе знамя было под посадочными щитками «яка» гвардии старшего лейтенанта В.К Новоселова из 115-го гиап. Через десять минут над Рейхстагом повисло на парашютах огромное, горящее на солнце полотнище с таким знакомым и долгожданным для всех словом. А рядом другое: «Да здравствует 1-е Мая». На следующий день Полоз, вместе с другими летчиками-инспекторами посетил поверженный Берлин, был в Рейхстаге.
Война продолжалась еще неделю. До 8 мая Полоз выполнил еще несколько боевых вылетов на прикрытие войск 1-го Украинского фронта, пришедших на помощь восставшей Праге.
Всего за войну Полоз совершил 254 боевых вылета и на боевом счету имел 7 лично уничтоженных самолетов врага.
Через два года после войны в звании подполковника Полоз из-за язвы желудка был уволен в отставку с правом ношения военной формы одежды и особых знаков отличия на погонах, а также с именным наградным оружием.
Полоз стал пилотом Гражданского воздушного флота. Жил в Киеве. Его пассажирами были высокопоставленные партийные и хозяйственные работники. Летал и за границу. Так, в одном из рейсов в Югославию на приеме в советском посольстве он буквально «украл» у сотрудника этого учреждения его супругу.
Однако новая женитьба счастья ему не принесла. Дважды Герой Советского Союза А. Ворожейкин в своей книге «Небо истребителя» так описал свою последнюю встречу с ним:
«Возвращаясь из санатория, я заехал к старому своему приятелю. Мы с ним дружили еще с Халхин-Гола, вместе воевали в Берлинской операции. В войну он служил в гвардейском полку, которым одно время после войны я командовал.
Ехал к нему домой с опаской. Я знал, что его жена — женщина неуравновешенная, властная. У них возникали частые ссоры, поэтому сразу же поинтересовался:
— А где же твоя женушка?
Он с грустью опустился на диван и показал рукой на вторую комнату:
— Там. Мы развелись. Нашла хахаля с большими деньгами.
— С тобой живет, здесь?
— Да.
Я внимательно посмотрел на товарища и только теперь заметил, как он похудел. Цвет поношенной пижамы было трудно определить, а тапочки и без того невысокого Петю делали совсем маленьким. Всегда спокойный, уравновешенный, сейчас он говорил зло и с раздражением:
— Ты бы только знал, какая это женщина! Злая. Ленивая. Я все хозяйство вел, продовольствие покупал, готовил еду, полы мыл. А она только и знала спать да красоту наводить.
Долго мы с ним сидели, он тихо и печально рассказывал свою трагедию. В один из осенних вечеров возвратился с работы раньше обычного. Жены еще не было. Приготовил ужин, взял книгу. Жена пришла поздно, застав его за чтением, зло бросила:
— Лодырь! Все читаешь, а ужин не приготовил!
— Ужин готов, а вот где ты гуляла…
— Ах ты негодник! Я гуляла?! — Она начала хлестать его руками по лицу.
Он схватил ее за руки, завел их за спину.
— Помогите! Убивают! — истошно закричала она.
В комнату ворвались двое здоровенных парней, схватили его, но Петр вырвался: в злобе силы человека неизмеримо увеличиваются. Он схватил попавшийся под руку нож:
— Зарежу! Не подходите!
Парни вышли. Жена тихо и мирно стала уговаривать:
— Петяу успокойся, — усадила на диван, взяла нож.
В этот момент в комнату вошел врач и те два парня. Не успел он опомниться, как на него одели смирительную рубашку и отправили в психиатрическую больницу…
— Ты серьезно или шутишь? Сам же говорил, что она тебя упрятала в тюрьму? — спросил я.
— Для меня психиатричка была хуже тюрьмы. Я был возмущен, ничего не ел. Всем врачам твердил, что не сумасшедший. Они поддакивали: «Хорошо, хорошо. Успокойтесь, и все прояснитсяСколько труда стоило себя сдерживать, — продолжал Полоз. — От этого у меня и появилась аритмия. Сердце к несправедливости чуткое.
— А как же ты вырвался из больницы?
— Допустили ко мне Лешу Пахомова
[75]
У него кто-то из родственников работает на самом верху. Они вызволил меня.
Мы расстались, и больше встретиться нам не пришлось. Вскоре Петр Полоз умер…»
В конце своего рассказа о судьбе друга Ворожейкин сознательно поставил многоточие. Его книга вышла в 1991 г., но даже в то перестроечное время гласности всю правду о Полозе он не стал рассказывать. Ворожейкин, который интересовался обстоятельствами осуждения Полоза, впоследствии говорил однополчанам, что «Петю очень сильно подставили в Киеве».
Петр Полоз застрелил начальника личной охраны первого секретаря ЦК КПСС Н.С. Хрущева Фомичева и его жену. Фомичев был рядом с Хрущевым много лет и был ему очень предан. Уголовное дело носило закрытый характер, как и само судебное заседание, вот почему никто долгое время не мог сказать, за какое преступление осудили Петра Полоза. Отсюда различные версии, легенды.
