— Не выскочит?
— Уголь снизу подвыгорел, вот он в пекло и провалился, — поднялся Олег и скинул халат. — Что же, вот теперь самая работа и начинается.
Половину дня он трудился кочегаром-эквилибристом: забирался на скалу, оценивая сверху, насколько ровно лежит уголь, потом спускался вниз, через стену кидал уголь, снова забирался наверх, оценивая работу, опять спускался. И так, пока домна не наполнилась почти до краев. После этого он сунул в один из продыхов гномье копье, подождал, пока оно раскалится, и, используя один из молотов как наковальню, быстро изготовил изогнутую лопатку на длинной ручке.
— Как у тебя ловко получается, — не удержалась от похвалы Роксалана.
— Это же каждый знает, пифия. Не все колдуны — кузнецы, но все кузнецы — чародеи, — подмигнул ей Олег. — Отправь Тарию в стойбище, пусть привезет пару старых, поношенных войлочных халатов, войлочные рукавицы, шаровары… И емкости для воды. Завтра утром мне понадобится очень много воды. И принеси попить. Мне отсюда отходить нельзя. За топкой нужно следить.
Почти весь день раскаленная поверхность угольной лавы шевелилась, подпрыгивала, гуляла волнами. К сумеркам движения прекратились. Однако Середин не обольщался. Разогреть несколько тонн качественной стали — это не гвоздик на горелке прокалить. Нужно время, хороший наддув и топливо. Причем хорошо бы не березовый уголек, а дубовый — но выбора не было. За плохое качество пришлось платить временем и количеством.
За ночь он прилег раза три, и то ненадолго. Уголь выгорал с пугающей быстротой, а уменьшение горячего слоя сверху означало потерю тепла внутри. И потому — бегом на скалу, оценить высоту и равномерность загрузки, спуститься, подбросить, опять наверх, опять подбросить… И так до самого рассвета. Когда же низкие облака пасмурного неба посветлели, недовольно пропуская солнечный свет, он взялся за кувалду, примерился и принялся взламывать стену.
— Она не рухнет? — забеспокоилась Роксалана.
— Не каркай, — отмахнулся Олег. — Вообще, глина давно уже в монолит спечься должна. Лучше воды и халаты принеси.
Снаружи стена его домны была просто теплой. На глубине полуметра она оказалась уже раскаленной. Ведун намочил истертые халаты, окатил себя из ведра и стал пробиваться дальше, отбрасывая розовые шипящие валуны. Когда наружу посыпались ослепительно-белые угли, он отступил, натянул на себя мокрую одежду, рукавицы, нырнул в пекло, увеличил пробоину до полуметрового диаметра, выскочил назад, скинул в корыто высохшую и начавшую обугливаться одежду, оттуда же плеснул водой себе в лицо.
— Олежка, да у тебя все брови и ресницы обгорели! — охнула Роксалана. — Гляди, и усы скрутились все.
— Скоро и волос не останется, — пообещал Середин. — Где моя кочерга? И второй халат давай. Я пошел…
Наклонившись к пробоине, он бывшим копьем стал выгребать наружу уголь, пока не добрался до покрытого окалиной продолговатого куска, похожего на тигриную лапу. Выскочил назад, стряхнул сухую одежку, натянул мокрую, окатился, молча отобрал у спутницы меч, взял кувалду и нырнул в пекло.
— Тария! К реке скачи за водой! — услышал он за спиной голос Роксаланы. — Он таким темпом за полчаса все припасы изведет.
Олег дотянулся до лапы, прислонил к ней вместо зубила меч, двумя сильными ударами отрубил кусок, выскочил обратно, кочергой подтянул добычу и тут же принялся расплющивать слиток в длинную полосу.
— Роксалана! Меч второй возьми и поворачивай его, поворачивай… Да не клинок, слиток!
— Я тебе, что, грузчик?
— Извини, милая. Но никого другого у меня нет. Не тормози, остывает!
Превратив слиток в длинную тонкую полосу, Олег сунул ее обратно в уголь, нырнул в топку, оторвал еще кусок стали, тоже расплющил. Потом третий. Кинул его в жар, выковырял первую полоску и, заставив спутницу удерживать ее на молоте, принялся быстро проковывать грани, превращая в длинный обоюдоострый клинок.
— Работа топорная, — признал он, — но и с инструментом напряг. Одной кувалдой художественной ковки не сделаешь.
Брошенный в корыто клинок возмущенно зашипел. Ведун подождал, пока он остынет, достал, сунул в руку девушки:
— Вот такой примерно у Зены и был. Попробуй, как он?
— Ой, ничего себе… Это же лом натуральный, а не меч! И рукоятка неудобная.
— Рукоятки пока нет. Это так, хвостовик. Место для ее крепления. Впрочем, какая разница? — Он перехватил у девушки оружие, несколько раз играючи разрубил им воздух, с размаху вогнал острием в валун и тут же испуганно охнул: — Ты видела?!
— Что? Что видела?
— Ты видела, как он вошел? Как в масло! На половину клинка вонзился! Это же гранит, а не суглинок какой-нибудь. Я думал, он просто в трещинке застрянет…
— Ты уверен, что в нем не осталось никакой магии? — присела рядом с мечом Роксалана и осторожно потрогала его пальцем.
— Теперь не знаю, — хмыкнул Середин. — Видать, нутро демоническое в нем все-таки уцелело. Хотя через защитную пентаграмму, говорят, сам бес проникнуть не мог.
— Да она уж сгорела наверное, линия твоя!
— Тогда почему мы еще живы? — Ведун пошел обратно к домне. — Помоги, попробуем сделать игрушку поменьше.
— Чего ты задумал, Олежка?
— Хочу тебе меч по руке сделать. Гномий тебе явно мал, человеческий зело великоват. Нужно размер и балансировку так подогнать, чтобы ты его частью самой себя ощущала, как руку или ногу. Тогда и уставать меньше будешь, и бить точнее.
— Ты же говорил, что женщинам в мужские игры играть не дано!
— И еще раз повторю, — кивнул Олег. — Женщина должна дарить жизнь, а не отнимать ее, женщина должна вызывать восхищение и поклонение, а не страх, женщина должна служить любви, а не ненависти. Но за последние дни ты уже дважды прикрывала мне спину в кровавых сварах. Раз уж так получается, то пусть у тебя будет настоящее оружие, а не схваченный в суматохе мусор. Стали у нас навалом, весь слиток надобно на кусочки расчихвостить, чтобы не сросся, как «второй терминатор». Так почему бы и не постараться?
— Олежка, я тебя люблю! — прыгнула к нему девушка, крепко обняла и поцеловала. — Скоро ты станешь настоящим феминистом! Вот оно, благотворное влияние экологически чистой местности!
Ведун помолчал, пытаясь уяснить смысл ее умозаключения — и смирился с тем, что ему этого не дано.
— Ладно, сейчас сначала клещи сделаем, с ними работать будет намного проще. А потом попытаемся снова…
К вечеру валун возле домны украшали три десятка клинков — Середина просто завораживало, с какой легкостью демоническая сталь входила в прочнейший гранитный монолит. Он был готов делать мечи снова и снова, лишь бы еще раз повторить это чудо. Вот только обратно оружие не выдергивалось. Даже скованный на конус трехгранный стилет — Олег специально для пробы отковал такой нож.
Для Роксаланы удобный клинок получился с двадцатой попытки. По виду это был натуральный шамшер: тонкий и узкий, а потому необычайно легкий. Большой изгиб клинка позволял девушке при короткой руке наносить длинные режущие удары и колоть кончиком с самого неожиданного положения. Правда, рубить им было почти невозможно — но у Роксаланы для этого все равно не хватало силы.
