— Как мы сможем объяснить это каждому охотнику в горах Агиделии, каждому кочевью в долинах Агиделии? Нет, чародей, я не приму отказа! Ты можешь подарить свое добро любому бродяге, коли чтишь скромность, ты можешь выбросить его — но от нас ты уйдешь богатым!
— Да-да, как можно! Что скажут? По совести нельзя! Нельзя не отдарить избавителя, — поддержали старейшину мужчины за столом.
— Ну, вы сами подумайте, — взмолился Середин. — Ну, как я загоню на плот табун в сотню голов на свой плотик и триста баранов туда же. Где я положу на нем юрту?
— Мы соберем для тебя повозки, посланец ворона.
— Да пребудет с вами мудрость богов, щедрые люди, — приложил ведун руки к груди, — но оставьте свои подарки у себя. Мне не нужны повозки. Я не знаю сухопутной дороги ни до Мурома, ни даже до Булгара. Я жду, пока река сама довезет меня до этих городов.
— Мы дадим тебе проводника, чародей.
— Посмотрите на меня! Я один, и я не табунщик. Как мне управиться с такими табунами, стадами, отарами и повозками? Не поручать же их женщинам!
— Мы дадим тебе пастухов. Мы дадим тебе охрану. Мы дадим тебе проводников. Мы хотим, чтобы ты продолжил свой путь в довольстве и безопасности. Чабык! Собери тех, кто желает проводить посланника ворона. Пусть готовятся в дорогу. Ты доведешь нашего гостя, дар богов, до врат Булгара и лично ответишь перед родом за его жизнь и добро. Улугей, Фтахран — посылайте женщин собирать юрту, грузить повозки. Соберите с семей наших по пять добрых коней и по двадцать овец, приставьте пастухов, дабы скотина не разбежалась. Шевелитесь! До Булгара двадцать дней пути. Я хочу, чтобы вы успели вернуться до первых желтых листьев.
— Желтых листьев? — удивился Олег. — Однако, уже пахнуло осенью. Нужно торопиться.
Для кочевников собрать юрту размером со средний коттедж было делом нетрудным. Не прошло и часа, как она уже лежала на четырех повозках — в том числе и ковры, что были расстелены на земле поверх обычной войлочной кошмы. Даже собрать лошадей в табун — и то оказалось дольше. Воины рода ворона тоже собирались недолго: вместо халатов они надели толстые, в два пальца, войлочные доспехи — на некоторых были нашиты на грудь металлические или бронзовые пластинки, — захватили в домах круглые деревянные щиты диаметром в локоть. Вот и все сборы. Короткие мечи и так постоянно висели у каждого на поясе. Спустя два часа после рассвета ведун посадил сонную Роксалану в седло — Тария предпочла ехать на первой повозке, — поднялся в стремя сам.
— Да пребудет с нами милость предков! — кривоглазый Чабык поднял деревянный бунчук, раздвоенный верх которого изображал ворона с раскинутыми крыльями. К перекладинам было приклеено изрядное количество черных птичьих перьев.
— Ворон! — чуть не сплюнул в досаде Олег.
Только теперь он понял свою ошибку. Он перепутал ворона, вполне обычную, уважаемую в мифах птицу, с Вороном, который руководил их военно-историческим клубом. Животное-тотем — с живым человеком. Хотя, какая разница? Легендой больше, легендой меньше. Останется в племени сказка о посланнике предков, который избавил людей от нежити, и все.
Возможно, не помяни он про учителя — подарков было бы чуть поменьше. Но что теперь? Путники уже тронулись вперед. Во главе шли полтора десятка юнцов — молодые ребята не упустили шанса набраться новых впечатлений. Замыкал отряд невозмутимый Чабык, поставивший бунчук в стремя вместо ноги. Рядом с ним ехал Олег, возле ведуна покачивалась в полудреме директор фирмы «Роксойлделети» по маркетингу, опоясанная кривым шамшером и двумя ножами, в свободных светло-серых войлочных шароварах и украшенных вышивкой полусапожках, в простой полотняной рубахе с завязками у горла — халат из-за жары она бросила на повозку Тарии. Видели бы сейчас Роксалану ее коллеги по презентациям!
За всадниками катился короткий обоз с единственной юртой и небольшим припасом провизии, позади бежала недовольно блеющая отара. Табун отстал метров на двести. Кочевники утверждали, что иначе лошади затопчут бяшек.
Почти целый день они двигались по зеленым лугам с сочной высокой травой. Олег подозревал, что луга — заливные. Уж очень низко лежала вся долина. Болота действительно возникали каждые полчаса — справа, слева, обширные и маленькие лужицы, полностью заросшие и всего лишь подернутые ряской. Леса тоже большей частью оказывались лиственными и довольно чахлыми: осина, ива, ольха. Изредка — липа, клен. Предпочитающие возвышенности сосны или влачили жалкую жизнь среди топей, или забирались на острые скалы, то и дело выпирающие из земли. До высоты двух-трехэтажного дома. Когда стало смеркаться, отряд остановился как раз возле одной из таких скал. Скотину напоили из оказавшегося рядом болотца и отогнали в сторону. Юрту в десятки рук поставили всего за полчаса. Олег даже возразить не успел против такой роскоши. Но раз уж поставили — ночевать отправился внутрь вместе с «женами». Юные молодцы расположились снаружи. У каждого имелась своя широкая кошма — на ней и лежать можно было хоть на земле, хоть на снегу, ей же и укрываться. Перекусили лепешками с медом и орехами. Еще Чабык выделил на долю чародея сырные шарики — но Олег их уже и видеть не мог, не то что есть.
Утром отряд тронулся дальше, через час повернул вправо вдоль пологой лесистой горы и вскоре вышел к реке, по которой сплавлялись путники. Под высоченной отвесной стеной вброд спустился по ней метров на двести, выбрался обратно на берег и двинулся по нему вдоль Агидель, повторяя все изгибы русла.
— А спрямить дорогу нельзя? — поинтересовался Середин.
— Здесь земли кочевья Бий-Юсута, — многословно ответил Чабык. — Мы из одного рода, из корня ворона, зимуем вместе. У нас большая отара и табун. Коли отвернем от берега, то потравим их пастбища, могут за обиду принять. Надобно или в гости в кочевье идти, или стороной, по порубежью. Тут выпаса нет, травить можно невозбранно.
— Значит, там, за рекой, уже чужое кочевье?
— Да, семьи Бий-Корота. Он тоже из рода ворона, с нашего стойбища.
— Ясно… И далеко кочевья вашего рода раскинулись?
— Нет, посланник ворона. Вечером мы в этой долине встанем, а поутру перейдем в земли рода куницы. За три перехода доберемся до кочевий белки. Спустя два перехода Агидель сольется с Бьярмой и потечет на запад. Там начнется порубежье Булгарии. До самого же града останется десять дней при хорошей погоде.
— При чем тут погода? Мы же не в море, от ветра не зависим.
— Коли начнется ливень, дороги размоет, посланник. Повозкам и овцам идти будет тяжело. Видишь, какие тучи?
— Ничего. У меня есть цветок папоротника. Он как раз дожди разгоняет.
— Надеюсь, он поможет, чародей.
В этот раз они встали на узком мысу в излучине реки — и Олег тут же попросил юрту не разбирать. Ветер на открытом месте сдувал комаров, а ночную прохладу ведун переносил куда легче, нежели постоянный зуд возле уха. Сделать выгонку ромашки в полевых условиях было невозможно, другие средства на диких горных комаров совершенно не действовали.
