Грузовики передвигались по песчаным холмам, которые любой человек назвал бы адскими, если бы он не приехал оттуда, где мы недавно побывали. Основной проблемой стал густой кустарник, который цеплялся за шасси и наматывался на валы. Вырванные растения скатывались в шары, которые нам приходилось убирать из-под машин руками — причем через каждые сто ярдов. Мы с Панчем ехали впереди и осматривали местность. Нашим главным оружием был пулемет марки «Брен». Проезжая мимо очередного холма, я заметил тропу, которая, предположительно, вела на равнину. Не тратя время на ужин и чай, наш отряд помчался вперед в надежде оказаться на рассвете у прохода Тебага. Там, найдя место для лежки, мы могли бы дождаться следующей ночи.
Как назло, на связном грузовике сломался подшипник. Остановившись, чтобы заменить его, мы выяснили, что два запасных подшипника не подходили по размеру. Панч предложил «взять сучку на буксир». Замерзшие и голодные, мы, как черти, петляли среди холмов лишь для того, чтобы увидеть, как тропа в конце концов уткнулась в тупик у крутого склона. Наш патруль каким-то образом потерял путь к равнине. Я понял, что если мы не выделим время для сна и отдыха, то никогда не выберемся из предгорий. Подчинившись судьбе, мы превратили это место в тыловую базу и оставили там неисправный связной грузовик под охраной трех гренадеров и пулемета «Брен». Через пару часов мой джип и два других грузовика (под командованием Колли и Панча) отправились на поиски выхода.
Рассвет застал нас под камуфляжной сетью в ложбине на склоне холма. Оттуда открывался вид на дорогу, которая, извиваясь, проходила посреди равнины. Дженкинс приготовил костерок для чая. Мы ждали, когда окрепший свет дня позволит нам зажечь огонь. В темноте он был бы виден с расстояния. Внезапно до нас донесся приглушенный и далекий звук пулеметной очереди, вслед за которым на сером небе высветилась арка трассеров.
Колли, Панч и я вскарабкались на вершину гряды, откуда просматривалась большая часть равнины. Мы услышали еще одну пулеметную очередь и вновь увидели радугу трассеров.
— Сигналят кому-то, — сказал Колли, имея в виду, что выстрелы являлись зовом о помощи, направленным в сторону дружественных сил.
Трассеры отмечали место, где находился отряд, которому требовалось содействие.
— Интересно, чья эта группа? Наша или немцев?
Панч указал на север. В миле от нас на дороге сверкнули огни квадратных фар. Я подрегулировал фокусировку бинокля. В зоне обзора появился немецкий полутраковик, лежавший на боку в канаве. Вероятно, в темноте он скатился с дороги. Неподалеку вокруг походной печки, сделанной из канистр, сидели на корточках шесть или семь военных полицейских. На песчаном пригорке выше них виднелись две брезентовые палатки, с растянутыми пологами, которые создавали дополнительный заслон от ветра для временного лагеря. Рядом стоял восьмиколесный бронеавтомобиль. На его стволе за черным крестом я разглядел зловещие цифры — «288».
Мы решили подождать, когда немцы уедут. Через десять минут с севера донесся звук моторов. Я увидел на дороге санитарную машину и второй восьмиколесный бронеавтомобиль. Они подъехали к свалившемуся грузовику и остановились. Из санитарной машины вышли двое капралов и офицер. Они направились к палаткам, где несколько солдат помогали двум раненым товарищам подняться на ноги. Похоже, эти парни лежали на брезенте около восьмиколесного броневика. Во всяком случае, я не замечал их прежде. Оба молодых солдата едва передвигали ноги. Медики помогли им забраться в санитарную машину. Тем временем из второго броневика выбрались два тощих араба. Они направились к фрицам и начали что-то тараторить им, указывая руками на холмы в нашем направлении. Офицер из первого броневика, сопровождавший раненых солдат, отошел от санитарной машины и присоединился к группе немцев, слушавших арабов. Этот высокий стройный парень был почти таким же юным, как два раненых солдата. На его внимательном, почти академическом лице поблескивали очки без оправы. На отвороте воротника виделся Железный крест — знак отличия за доблесть (немецкий эквивалент нашего ордена «За выдающиеся заслуги»).
Забыв о голоде и усталости, мы наблюдали за немцами. После того как раненых солдат разместили в кузове, санитарная машина умчалась на север в направлении Тебага. К временному лагерю подъехал ремонтный грузовик. Второй броневик расположился рядом с первым. Ремонтники начали вытаскивать полутраковик из канавы. Арабы продолжали болтать с группой немцев. Офицер с Железным крестом терпеливо слушал их объяснения. Затем он сунул руку в карман брюк, вытащил несколько небольших предметов и передал их берберам. Что бы он там ни дал им, кочевники пришли в экстаз. Через двадцать секунд они уже уходили к холмам. Ремонтники вытащили грузовик из канавы. Офицеры посовещались между собой, после чего ремонтная машина поехала на север, таща на прицепе полутраковик. Механики завели рукоятками оба бронеавтомобиля, и немецкий патруль отправился по своим делам. Через сто секунд бронемашины исчезли на юге, свернув за серповидную дюну у основания гряды. Через двести секунд наш джип и два грузовика спустились на равнину и повернули на север, пристроившись в кильватер полутраковика и ремонтной машины.
— Какие планы? — крикнул Панч.
Я указал на север.
— Следуем за ними.
8
Бывают решения, принимая которые вы с самого начала знаете, что они плохие. Присоединившись к двум немецким машинам, мы проехали пять миль по хорошо накатанной дороге. Мой план был простым: если мы плотно сядем на хвост немцам и не выдадим себя, то вражеские самолеты-разведчики, вылетающие из Габеса, примут нас за своих. При небольшой доле везения наши грузовики и джип смогут незаметно углубиться в проход Тебага.
Примерно на шестой миле пара «Джибли» прожужжала над нашими головами, не обратив на нас никакого внимания. Похоже, мой план работал. Я сверился с ужасными французскими и итальянскими картами. Справа и в миле от нас в равнину впивался северный отрог предгорий Матматы — так называемый Джебель-Мелаб. Я четко различал его ущелья. Восточнее отрога располагался приз, о котором мы не смели мечтать — проход Тебага шириной в пять миль. Если бы нам удалось пробраться в него и вернуться назад, мы могли бы рассказывать об этом своим внукам.
Как только дорога повернула на восток, воздушные разведчики вернулись. «Джибли» — это довольно медлительный легкий самолет такого же класса, как немецкий «Шторьх» или американский «Пайпер-каб». Два итальянских самолета пронеслись над нами так низко, что мы могли видеть протекторы на их колесах и солнечные очки на лицах пилотов. Мой джип ехал впереди. За рулем сидел Холден. Позади нас мчался грузовик Панча. Колонну замыкала машина Колли. Услышав его свист, я обернулся и увидел два столба пыли, которые поднимались в миле позади нас. Кто-то быстро приближался к нам.
— Бронемашины! — крикнул Колли.
Я привстал и осмотрел дорогу. Неужели нас обнаружили? Или это было совпадение? Я видел, как Колли косился по сторонам — на ближайший правый подъем, ведущий к отрогу Джебель-Мелаба, и на пологие склоны Джебель-Тебага, которые находились в пяти милях слева от нас. Между этими хребтами располагался проход. В паре миль перед нами я заметил новые столбы пыли, похожие на трех-четырех кружащихся дервишей. Они направились к нам. Один из пылевых столбов изрыгнул клуб белого дыма. Через две секунды гейзер щебня поднялся в тридцати ярдах от нас и осыпал песком наши головы. Еще один клуб дыма. Второй снаряд взорвался на той же дистанции, но уже спереди. Я указал рукой на холмы справа от дороги. Колли и Панчу только этого и требовалось. Грузовики и джип помчались к пологому склону.
