— Дрова, что ли?
— Тс-с… — опять закрутил головой богатырь. — Казну мы княжескую везем. С тиуном. А такое, сам понимаешь, всякому не доверяют.
Середин странным словам Радула тогда особо не поверил и больше ни о чем не спрашивал.
Ночевали они по-походному. Составляли на ночь телеги кругом, лошадей пускали пастись под присмотром десятка воинов, сами спали посередине. Питались казенным припасом — гречей с соленым мясом, — а по утрам разговлялись слегка хмельным медом, чтобы дорога такой скучной не казалась. На третье утро обоз миновал Богуслав — одинокую крепость размером не больше чем сто на сто метров, с восемью башнями. А вскоре после полудня навстречу попался дозор из двух десятков степняков в кожаных штанах да в рубахах — у кого из тонкой замши, у кого полотняных, а у кого-то и из тонкого китайского шелка. Некоторое время всадники скакали рядом с обозом, потом один громко спросил:
— Куда идете, русские?
— Не видишь — дрова на торг везем, — отозвался богатырь. — У вас до моря, сказывают, леса совсем нет. С вождями печенежскими у нас ныне мир, отчего и не поторговать по-соседски? Не ограбит никто, ссоры не затеет. И мы обид никому чинить не собираемся.
— Наши старейшины в Крыму лес покупают. Его там, в горах, много.
— А это как сторгуемся. Может, у нас дешевле выйдет.
— И сколько за возок просите?
— Здесь не продадим. Рубежи киевские близко, хорошей цены тут не дадут.
Степняки проехали рядом еще с версту, приглядываясь к грузу. То ли что-то им не нравилось, то ли чего-то хотели. Но против полусотни хорошо вооруженных охранников малой силой не поспоришь — и вскоре печенеги отправились своим путем.
Обоз продолжал катиться по прямой дороге. И хотя двигался он не быстро, пейзаж по сторонам менялся заметно. Рощицы деревьев, что перед Богуславом сливались в обширные леса, здесь, наоборот, рвались на все более мелкие клочки, зачастую превращаясь в колки из трех-четырех небольших деревьев, и лишь изредка, где-то далеко, удавалось различить темную полоску деревьев. Поэтому, когда справа прорисовалась, а потом стала приближаться к дороге непрерывная череда деревьев с пышными кронами, ведун немало удивился. Как оказалось — зря. Они вышли к мелкой реке с песчаным дном, вдоль берегов которой саженей на полста в каждую сторону и росла этакая «лесополоса».
Хотя до темноты еще оставалось немало времени, обоз свернулся в кольцо, половина всадников разъехались в разные стороны. Что на самом деле происходит, Середин начал понимать только тогда, когда один из дозоров привез к стоянке седоволосого аксакала с вытянутым морщинистым лицом и двух степняков помоложе, чем-то похожих на старика. Возможно, это были его сыновья.
Все вместе они присели к костру, возле которого пил вскипяченную и подслащенную медом водичку Синеус. Туда же боярин Радул потянул и Олега.
— Мир вам, добрые люди, — первым заговорил богатырь, выставляя на траву деревянные ковши. — Меду вареного отпробовать не желаете? От него и сон слаще, и на душе веселее.
Старик покачал головой, но его молодые спутники с готовностью потянулись к корцам.
— И вам мирной дороги, русские, — промолвил старик. — Куда путь держите, чего ищете?
— По делам торговым едем, — ответил тиун. — Что продаем, что покупаем. Как сторгуемся — так и выходит. Ваше кочевье скота нам продать не откажется? Честную цену заплатим. Нам слава обманщиков не нужна.
— Чего купить хотите?
— Баранов хотим. Овец тоже возьмем, коли на мясо дадите.
— Много надобно?
— Да сотен пятнадцать хватит.
Олег от такого числа невольно вздрогнул, однако старик, похоже, ничуть не удивился:
— Пригоним пятнадцать сотен, отчего не продать добрым людям? Но степь нынче сухая, отары далеко разошлись. Оттого баранина ныне в цене. Пятнадцать сотен за тридцать гривен пойдут.
— Да что ты, отец, — рассмеялся Синеус, — по златнику на овцу берешь? За пятнадцать сотен тебе никто больше четырех гривен не даст.
И начался долгий, обстоятельный торг. С сетованиями на плохую траву, с похвальбой насчет хорошей шерсти и намеками на то, что отар поблизости больше ни у кого нет. И с ответными насмешками о шерсти недавно стриженных баранов, намеками на то, что путники никуда не спешат, а вместо баранов могут у кого и просто коней больных на мясо взять. В итоге примерно к полуночи сошлись на одиннадцати гривнах.
— Три гривны в задаток дам, — сказал тиун после того, как в знак общего согласия все присутствующие сделали по глотку из ковша с медом. — Отару пригоняй сюда через четырнадцать дней. Это тебе басма моя. Скажешь, что на восемь гривен уговор. Как пригонишь — тут тебе все и заплатят.
Синеус передал степняку мешочек с монетами и продолговатую серебряную пластину. Печенеги поднялись, ушли в темноту к своим коням, и вскоре послышался удаляющийся стук копыт.
— А не обманут? — поинтересовался Олег.
— Как обманут? — не понял тиун. — Слово свое нарушить — позор для всего кочевья. Опять же где остатки серебра получат, коли отару к указанному дню не пригонят?
— А не предупредят никого про поход киевской рати?
— Зачем? — опять удивился Синеус. — У нас с печенегами теперича мир. Мы их не забижаем, не отнимаем ничего. Мы им честно серебром за все платим. Так чего им супротив нас хитрить? Опять же ныне схитрят — в иной раз с ними никто дела иметь не станет. Нет, боярин. Мы здесь не в первый и не в последний раз идем. Посему и ссор искать ни им, ни нам при этом деле ни к чему.
Поутру с телег на землю, в общую кучу, возчики сбросили по несколько охапок дров, при которых остались десяток ратников, и обоз двинулся дальше. Олег собрался было спросить Радула, не опасно ли оставлять в степи людей, но не стал. И так понятно, что затевать с ними ссору из-за кучи сухих деревяшек никто не станет. Не такая это ценная добыча, чтобы нарушать из-за нее мир с сильными соседями. Посмотрев, как разваливаются у реки, предвкушая долгий отдых, княжеские холопы, ведун с завистью вздохнул и помчался вслед за повозками.
Опять три дня подряд обоз от зари до зари тащился через душную степь, а на четвертый, около полудня, остановился возле ручья в три метра шириной. Опять дозорные умчались в стороны в поисках ближайших кочевий, и опять тиун до полуночи торговался о доставке к указанному дню полутора тысяч овец. Поутру телеги избавились от изрядного количества дров, оставив его под присмотром двух десятков ратников, и покатились дальше. Три дня пути, на четвертый — снова удобная стоянка возле широкого ручья. В то, что все это случайное совпадение, Олег больше не верил. Верил в то, что практика стремительных бросков через степь отработана за века до мелочей. Места отдыха выбраны давно и используются поколение за поколением, отношения с печенегами налажены к общей взаимной выгоде. Наверное, накладки изредка и случались — но про походы русских ратей за Черное море Середин слышал намного больше, нежели про стычки с печенегами.
