Однако уже через два часа радостным гуканьем дозорные обратили внимание на нежданных визитеров. Мимо пасущегося табуна к реке подъехали пятеро всадников. Спешившись, они оставили скакунов одному из своих, расправили халаты, о чем-то переговорили и направились к становищу. Судибей тут же поспешил навстречу, поклонился, о чем-то заговорил. Олег поднялся — как-никак, он здесь если и не главный, то, по крайней мере, один из ханов. Чабык зевнул и присел. Видимо, с той же мыслью. Степняк взмахнул рукой, к нему подбежали его преданные Кумсай и Темир, выслушали. Уже через минуту они принялись расстилать у кромки воды, немного в стороне от основного становища, ковры, принесли бурдюки, чаши. Судибей сделал в сторону места для беседы приглашающий жест.
— Однако, — хмыкнул ведун, решая: обидеться ему на такое пренебрежение или нет. Однако запыхавшийся Кумсай развеял его обиду:
— Хан приглашает тебя… гостям… И тебя, уважаемый Чабык.
Судибей и гости дождались, пока соратники подойдут, и только после этого уселись на ковры. Темир наполнил пиалы, все отпили немного. Олег искоса осматривал местных кочевников: круглолицые, скуластые, с узкими глазами почти без ресниц и с коричневатой кожей. Безбородые, но с тонкими усиками. По возрасту мужчины уже явно перевалили рубеж своего расцвета.
— Мы хотели рассказать вам о нашей долине, чужеземцы, — пригладил усики кочевник с плотно закрытым левым глазом, сидевший напротив Чабыка. — Там, за горой, стоит Стена. За Стеной живут люди, не знающие наших обычаев и не желающие их уважать. Они веруют не в богов, а в чародейство и правят на своих и окрестных землях с помощью колдунов. Эти люди злы безмерно, и творить бесчинства доставляет им удовольствие. Что ни год, раскрывают они свои ворота, и выходит в нашу землю много разбойников. Чародеи навевают на наших храбрых нукеров слабость и безумие. Мало кто после такого колдовства способен поднять меч или пошевелить пику. Разбойники же смеются над ними и ранят невозбранно, разоряют наши стойбища, уводят с собой в рабство наших детей и женщин. Потом закрывают они ворота и прячутся за Стеной, неодолимой ни для конного, ни для пешего. Сказывают путники, кои бывали по ту сторону Стены, что нет в той стране дома, где не прислуживает хоть один ребенок нашего многострадального народа. Продают они отпрысков наших по цене двух овец, а нищим писцам так и вовсе раздают бесплатно. А как входят дети в силу, так их убивают, дабы не мстили они хозяевам за прежние обиды, и берут новых, за коими опять посылают своих колдунов и разбойников.
«Скорее всего, старики преувеличивают, — мысленно прикинул Олег. — Что за рассказ, коли не приврать хоть немного? Могучие колдуны, несчастные зачарованные храбрецы. Будь это так, извели бы вас давно под корень. Но в любом случае китайцы здесь резвятся от души, не без этого».
Кто именно живет за упомянутой Стеной, сомнения не вызывало.
— Сказывают наши предки, — продолжал повествование старик, — что много лет тому назад храбрый вождь Шельду Занги решил положить конец этому позору. Направил он трех своих сыновей во все концы света: на север, на запад и на восток — с приказом найти самых сильных колдунов и обучиться у них искусству чародейства. Двое из трех сыновей сгинули бесследно, но один, именем Тлеген, вернулся и сказал, что стал он непревзойденным кудесником и новых знаний найти ужо не способен. И тогда собрались все храбрые нукеры со всех краев степи, и пришли они к вратам Стены, но сделал их всех мудрый Тлеген невидимыми. Когда раскрылись ворота и в очередной раз пустились южные гости грабить и убивать наши племена, отнял Тлеген силу колдовскую у чародеев злых, кинулись нукеры в сечу и одолели убийц и разбойников, ворвались в раскрытые ворота и пошли по землям колдовским, поражая врагов и освобождая детей наших. Испугались колдуны, разбежались, а главный из них, именем Император, сказал, что предает свою страну и самого себя на милость нашему народу, и отдал свою самую красивую дочь Тлегену в жены.
Старейшина, убедившись, что его слушают, затаив дыхание, степенно поднял пиалу с кумысом, отпил, отер усы от несуществующих капель и продолжил:
— Привел Тлеген новую жену в свой дом, накормил ее, напоил, возлег с ней на ложе. Но отравленным оказалось лоно императорской дочери, напитало оно ядом мудрого чародея Тлегена. Понял он коварство колдовского правителя, вскочил, дабы упредить друзей своих, да так и окаменел. В тот же час встали все жители страны за Стеной, и каждый убил того воина, что ночевал в его доме. Разом не стало всех храбрых сыновей нашего народа. Колдуны же, воспрянув от ужаса, вновь навели чары свои на наш народ, вышли за Стену, явились в кочевье храброго Шельду Занги, схватили, связали его и били палками до тех пор, пока он не умер. Но до того собрали всех людей племени, заставили смотреть и повелели передать всем детям степи, что так будет с каждым, кто посмеет восстать супротив воли колдунов из-за Стены. Самого же Шельду Занги кинули они в реку Или, дабы унесла она прочь его останки из кочевий наших и из нашей памяти. Но едва упал храбрый вождь в воду, как вдруг распутались путы на его теле, развернулись плечи, и встал он во весь рост и сказал…
Сказитель сглотнул, из-под прищуренного глаза выкатилась слеза. Он промочил горло еще глотком кумыса.
— Изрек Шельду Занги: «Вернулся я к вам, достойные дети степей, дабы принести благую весть! Едва отделилась душа моя от тела и устремилась искать место для нового перерождения, как остановила меня богиня Дара-эхэ, велела вернуться и утешить ваше горе. Сердце ее обливается кровью от вида наших страданий, и давно ищет она пути спуститься в мир и покарать порождение зла и гноя. Но чары колдунов не пускают ее на помощь страждущим. Посему решила она уйти на север и воплотиться там в Белого царя. Царь этот принесет в степь покой и справедливость, одолеет колдунов и Стену и покарает злобных убийц! Ждите Белого царя, дети степей, он станет вашим ханом и одолеет зло на нашей земле». Увидев чудо сие и услышав страшные слова, в ужасе бежали злобные разбойники, слуги колдунов из-за Стены и не останавливались, покуда не захлопнули за собой ворота. Мудрый же и храбрый Шельду Занги, сказав пророчество, тут же снова умер.
— Вы ошиблись, старейшины, — отрезал Олег, залпом, словно водку, опрокинул в себя оставшийся в пиале кумыс и поднялся. — Я — не богиня!
— Много поколений ждет наш народ исполнения сего пророчества, — продолжил другой гость. — Все нукеры степи с рождения копят себе оружие, точат его и готовятся вступить в битву. Все ждут часа исполнения пророчества, дабы всем как один подняться и начать священную битву со злобными чародеями.
— Если я светлокожий и если я родился на севере, это еще не значит, что я и являюсь пророчеством, — фыркнул Середин. — Посмотрите на мое лицо. Я уже не белый. Я загорел! Вы ошиблись. Извините.
Показывая, что разговор окончен, Олег развернулся и отправился в становище, на свой скромный потник. Он даже не стал смотреть, как его соратники прощаются с гостями.
Прошло минут пять, ведун начал расслабляться на теплом осеннем солнышке и даже уходить в слабую приятную дрему — но тут рядом присели двое побратимов, успевших найти общий язык.
