Сроки обучения сжаты и ограниченны. Дальнейшие полеты были организованы в лагерях в населенном пункте Танциреи, где разместилась наша эскадрилья майора Батыгина с двумя отрядами. Инструкторский состав перегнал самолеты, а мы, курсанты, добрались на автомашинах. Разместились в казарме барачного типа, разделенной на две половины, в каждой по одному отряду. Летное поле расположено рядом: ровное, огромное, зеленое, с отличными подходами. Здесь же — столовая, спортивная площадка, необходимые сооружения летнего типа.
Земля подсохла, летное поле стало пригодным к полетам, начались интенсивные полеты в две смены. Теперь все курсанты обучались одновременно: хватало самолетов, горючего, инструкторов. В начальный период формирования училища по этим причинам не было возможности обучать всех курсантов одновременно, для стимулирования нас к лучшей учебе набор в рулежную группу проводился в зависимости от успеваемости в учебе.
С каждым летным днем, с каждым полетом мы все более уверенно чувствовали себя в воздухе. Появились спокойствие, уверенность в движениях, осмотрительность, мы стали лучше чувствовать самолет и скорость полета, замечать свои ошибки, осознанно действовать рулями управления на взлете и посадке — словом, машина постепенно начала подчиняться нашей воле.
Инструктор все чаще стал доверять управление самолетом и в то же время чаще стал делать замечания по самым «незначительным» ошибкам в полете. Слетали в зону на выполнение высшего пилотажа — выполнили виражи и боевые развороты, вертели «бочки» и крутили «мертвые петли», иммельманы и штопор. Чувствовалось, что инструктор доволен ходом обучения своих питомцев.
Но в летной практике не все курсанты идут равномерно, одинаково осваивают самолет. Способные выдвигаются вперед, более слабые отстают. Одним нужно меньше вывозных полетов, а другим их количество следует значительно увеличить. Так было и среди курсантов нашей группы. В связи с этим произошла перестановка курсантов в летных группах: одни ушли в первый, неускоренный отряд, другие прибыли из первого отряда в нашу группу. Произошла замена и инструкторского состава: из первого отряда к нам был переведен инструктор лейтенант Василий Егорович Жданов — молодой и энергичный летчик. Мне и некоторым другим курсантам, оставшимся в своей группе, нужно было заново привыкать к характеру и особенностям в обучении нового инструктора. После этих перестановок наша группа оказалась в следующем составе: Ф. Г. Володин, А. В. Деев, В. П. Карпович, Н. И. Кокин, П. Ф. Корчагин, И. М. Костыгин, КС. Манохин, Н. Е. Ульянов, П. П. Фомичев и М. И. Хмельницкий. Эта перестановка положительно повлияла на дальнейший ход обучения — группа оказалась примерно на одном уровне успеваемости по летной практике. Василий Егорович оказался таким же замечательным летчиком и инструктором, как и лейтенант Пантелеев, его методические навыки, характер, обращение с учлетами были самыми желательными для нас; мы всей душой полюбили его, и полеты продолжались с той же напряженностью.
Мне казалось, что я особо не выделяюсь по летной практике среди курсантов своей группы, но, судя по тому, что при реорганизации меня оставили в экспериментальном отряде, можно было думать, что дела обстоят неплохо. Это меня радовало. После двух десятков вывозных полетов инструктор представил меня командиру звена на контрольную проверку, в свою очередь, это означало, что приближается час самостоятельного вылета на одноместном истребителе.
В других летных группах уже были отдельные счастливчики, главным образом из бывшего инструкторского состава аэроклубов, которые совершили самостоятельные полеты на боевых самолетах. Выпуск каждого курсанта в самостоятельный полет, особенно в первоначальный период, отмечался каким-то невиданным торжеством в группе и в звене в целом — царило приподнятое настроение, ожидания и надежды, поздравления и много разговоров вокруг этого события. Это было приятно для курсантов, но не менее радовало и инструктора.
Однажды после контрольного полета с командиром отряда мой инструктор Василий Жданов сказал мне:
— Командир отряда дал тебе добро на самостоятельный вылет. Садись в одноместную машину и выполни обычный полет по кругу. Ничего изобретать и чудить не нужно, больше внимания взлету и посадке.
Если на полеты выводился истребитель И-16, мы знали, что готовятся самостоятельные полеты курсантов. Обычно при самостоятельных вылетах курсантов создавали условия — уменьшали интенсивность полетов, сокращая выпуск самолетов в воздух, чтобы уменьшить возможность помех. Так было, и на сей раз.
Приятно сидеть одному в самолете, сознавать, что тебе доверяют и это доверие нужно оправдать. Выруливаю на линию старта, осматриваю взлетную полосу, как учили, прошу разрешения на взлет. Инструктор внимательно наблюдает за моими действиями. Сектором газа увеличиваю обороты. Самолет пошел на взлет, удерживаю прямую. Толчки прекратились, самолет отделился от земли — я в воздухе, набираю высоту. Разворот один, второй… Сделав два крута над аэродромом, хорошо осмотрелся и, прочувствовав машину, захожу на посадку. Расчет, посадка в пределах нормы — без «козлов» и отклонений. Инструктор без дополнительных замечаний разрешает повторный взлет, после которого мне было разрешено сделать еще два полета. Поздравления, поздравления… Пришел и ко мне большой праздник радости успеха за себя, за инструктора, что не подвел его. После этого выполнили самостоятельные полеты и остальные учлеты, и в скором времени наша летная группа полностью летала на боевых истребителях.
Дальше начались тренировочные полеты по кругу, в зону на высший пилотаж, групповую слетанность и даже на боевое применение — стрельбу по наземным целям.
Не обошлось и без курьезов, очевидно, оттого, что уже почувствовал себя летчиком… Как-то пришел я из очередного полета в зону, зашел на посадку и на снижении убедился, что расчет у меня не точный, иду с «промазом», а уходить на второй круг не захотел — это считалось существенным недочетом. Начал нервничать, стремиться быстрее посадить машину, упуская из виду, что самолет, пока не достигнет посадочной скорости, все равно не приземлится. Начал работать органами управления резко, усугубляя положение, а она все несется над землей… Затем последовали скоростные «козлы», один за другим… Здесь я вспомнил указания инструктора — в таких случаях ничего не следует делать, держи тверже рули, не двигай педали! И действительно, машина успокоилась и покатилась по земле. Этот полет едва не закончился аварией и стоил мне неприятностей: во-первых, дня два не летал, а потом было неудобно перед инструктором — подвел его.
Вот что значило в авиации обойтись со скоростным самолетом на «ты», пренебречь основными положениями теории и техники пилотирования самолета, переоценить свои силы, успокоиться на достигнутом. Такие случаи бывают, когда курсанты сделают несколько самостоятельных полетов и успокоятся…
На занятиях инструктор всегда нам напоминал, и это подтверждалось практикой и опытом, что курсанты при первых самостоятельных вылетах никогда не совершают аварий. Однако стоит пилоту совершить десяток-полтора самостоятельных полетов, как за ним нужно установить строгий контроль, чтобы от самонадеянности не допустил ошибок, чреватых летными происшествиями.
