— Ну что, Афанасий, будем делать?
— Пойдем в эту сторону, возможно, перейдем реку, не заходя в деревню.
И мы снова тронулись в путь. Под вечер подошли к кладбищу деревни, где находился этот гарнизон. Там росли большие, раскидистые дубы. Находилось оно на высотке, с которой хорошо была видна и деревня, и река. Моста через реку нигде не было видно. Мы решили, что он находится где-то посреди деревни. Мы сели под этими дубами и не знали, что же делать дальше. Наступило тягостное молчание. Затем Афанасий неожиданно признался, что не умеет плавать. Стало темнеть, а мы еще ничего не решили. Это тягостное молчание нарушил я:
— Знаешь что, Афанасий, партизан здесь, конечно, нет. А если их нет, то немцы живут в этом гарнизоне спокойно и ночью будут крепко спать в своей казарме. Плохо только то, что мы не знаем, где она. Наверное и скорее всего, они живут в какой-нибудь школе. Давай дождемся ночи и, когда в деревне все будут спать, войдем тихонько в этот гарнизон, найдем там мост и перейдем через реку.
Афанасий не возражал, и мы пока прилегли под дубами. Взошла луна и осветила все кругом. Часа в два ночи, когда луна стала уходить к закату, мы двинулись к деревне. Осторожно и сохраняя полную тишину, мы пошли по улице этой деревни. Была необычная тишина. Слышны только наши шаги и легкое сопение идущего за мной Афанасия. Где-то далеко, на противоположном краю деревни, завыла собака, да и та замолкла. Наконец, мы подошли к реке. И что же мы увидели? Мост был разобран. Стояли только сваи, и в некоторых местах еще сохранились перекладины, лежащие на них. Весь настил моста был снят.
Афанасий мне шепчет на ухо:
— Что же будем делать?
— Давай будем переползать по этим перекладинам моста, — предлагаю я.
Сев верхом на перекладину, мы медленно переползли на другой берег. Недалеко от первого моста оказался второй, но несколько меньший по длине и вполне исправный. Он был перекинут через другое русло этой реки. Обрадовавшись такой удаче и ничего не подозревая, мы и по этому мосту перешли на другой берег.
— А что это за столб стоит с большим щитом? — дернув меня за рукав телогрейки, спросил Афанасий.
— Давай посмотрим, — предложил я.
В свете не зашедшей еще луны на щите ярко вырисовывались немецкие слова и крупным шрифтом было написано «МИНЕН», то есть «заминировано». Тогда мы сразу поняли, что мы только что прошли по заминированному мосту.
— Вот это да! — воскликнул Афанасий. — Как это нам удалось пройти по мосту и не подорваться на нем? Это просто наше счастье.
Не теряя ни минуты, мы быстро пошли от злополучного моста. Очень большой опасности мы подвергали себя этой ночью и поняли, что этот мост, возможно, был заминирован еще нашими отступающими войсками. Теперь, видно, немцы построили новый мост, который мы не нашли.
Через несколько дней мы были уже в Курской области и подходили к городу Новый Оскол и решили обойти его с западной стороны. Там протекала небольшая речка, видимо, приток реки Оскол. Мы очень обрадовались этой речке, решили умыться и привести себя немного в порядок. Рядом с нами в речке полоскали белье две местные девушки. И снова неожиданная встреча с немцем. Мы так увлеклись своим туалетом, что не заметили, как к нам подошел немецкий офицер и спросил:
— Что вы здесь делаете? Кто вы такие?
Хорошо, что нас выручили девушки, которые были рядом с нами. Одна из них, показывая на меня, крикнула офицеру:
— Дизе майне брудер, пан!
Офицер, увидев симпатичную девушку, забыл про нас с Афанасием и стал о чем-то говорить с ней. Белье у девушек было уже постирано, и мы, взяв их бельевые корзины, пошли рядом с одной из них. Через некоторое время нас догнала и девушка, которая осталась разговаривать с офицером.
— У, гад, еле от него отвязалась, — сказала она, запыхавшись.
Мы поблагодарили этих девушек и двинулись дальше. Местность, по которой мы шли, была сильно пересеченной оврагами, балками, высотками и крутыми берегами. Изредка встречались небольшие лесочки, но больших лесных массивов все еще не было на нашем пути. Мы уже подходили к городу Старый Оскол. До деревни, где жил Афанасий, оставалось километров восемьдесят, то есть на два дня пути. Все время где-то на востоке, у Воронежа, была слышна артиллерийская канонада.
Мы благополучно обошли Старый Оскол, уже осталось идти всего один день, и будем у цели. Все чаще стали встречаться немецкие солдаты, и все труднее было избежать их пристального и подозрительного взгляда на нас, двух парней, идущих почти в сторону фронта. Когда оставалось дойти до деревни Афанасия километров десять, он мне предложил:
— Давай, Владимир, в нашу деревню сначала не пойдем, а остановимся переночевать вот в этой деревне, которая виднеется на нашем пути. Там живет моя тетка, она нас пустит переночевать. Я не знаю, какая сейчас обстановка в нашей деревне, поэтому думаю, что мы переночуем у моей тетки, а утром я схожу домой и узнаю, как там дела. Если там все хорошо, то я сразу же приду за тобой.
К вечеру, когда уже стало темнеть, мы пришли в деревню, где жила его тетка. Она встретила нас очень радушно, накормила, и мы легли спать. Утром, как и договорились, Афанасий пошел в свою деревню и сказал:
— Ты, Владимир, пока побрейся и жди меня. Часа через два я вернусь, и мы обо всем договоримся.
Судя по рассказам Афанасия, до его деревни оставалось километров пять. Это примерно час пути. Я побрился и стал ждать Афанасия. Прошло уже три часа, а его все нет и нет. Я уже стал беспокоиться. Его тетка, видя мое беспокойство, с какой-то язвительной усмешкой мне заявила:
— А что вы его ждете? Он, наверное, не придет. Он ведь уже дома, а вам еще нужно идти в Тульскую область. Вам с ним совсем не по пути.
Это высказывание тетки показалось мне очень подозрительным. Я подождал еще около часа. И снова тетка Афанасия мне заявляет:
— Наверное, вам уже пора уходить. Афанасий-то не придет. И вдруг нагрянет полиция или немцы, тогда нам несдобровать.
Я понял, что меня уже выгоняют. С тяжелым сердцем я уходил из этого дома и не пошел на улицу, а по огородам вышел в степь. Поднявшись на небольшую высотку, я стал рассматривать местность.
Внизу, на север от нее, шла железная дорога. Это, видимо, дорога на узловую станцию Касторная. Дальше, километрах в трех от высотки, за железной дорогой, была видна какая-то небольшая деревня. Я подумал, что это, наверно, и есть та деревня, где живет Афанасий.
Я не мог уйти, не повидав его, и решил во что бы то ни стало найти его дом и узнать, что же надумал делать Афанасий. «Не мог же он так по-свински поступить и бросить меня на произвол судьбы. Мы же столько дней шли с ним вместе. Делились последним куском хлеба. Сколько раз я выручал его из беды. Надо узнать, в чем же дело. Не случилось ли что с ним, не попал ли он в полицию, тогда об этом надо сообщить его жене», — думал я и пошел в сторону деревни, которая была видна с высотки. Шел я прямо по полю сжатой пшеницы.
